Принадлежать ему (ЛП) - Райли Алекса

Я все еще чувствую, как дрожат ноги, и не уверена, что смогу ходить.

— Кто это сделал? — спрашивает Саммер, и я качаю головой.

— Думаю, я знаю, но не понимаю почему. Они получили то, что хотели.

— Если ты знаешь, кто это, значит, что ты знаешь их в лицо. Ты можешь опознать их. — Она дрожит сильнее, чем раньше, и я понимаю, к чему она ведет.

— Эй. Не думай об этом. Мы выберемся отсюда, — говорю я, надеясь, что не лгу. — Мне просто нужно еще несколько минут, чтобы выветрилось то, что они мне вкололи.

Прижимаю Саммер к себе, позволяя теплу моего тела справиться с шоком. Это все, что я могу сделать прямо сейчас, но ведь это уже кое-что. Продолжаю осматривать комнату в поисках слабых мест.

На окне в крыше есть защелка, и я задаюсь вопросом, насколько тяжело было бы ее открыть. Потолок не очень высокий, поэтому смотрю на кровать, оценивая расстояние от окна в крыше до рамы, если бы я поставила ее боком. Я не МакГайвер, но отчаянные времена — требуют отчаянных мер. (примеч. (англ. MacGyver) американский приключенческий телесериал, рассказывающий о сотруднике тайной правительственной организации США, в которой он использует свои поразительные навыки решения проблем и обширные знания науки, чтобы спасать жизни).

Что бы сделал Джордан? Боже, одна мысль о нем — как удар под дых. Как я могла вот так просто выйти из здания? Поймет ли он, что у меня не было выбора? Что я должна была спасти сестру?

Я не была готова к тому, что произошло, но разве можно к этому подготовиться? Я просто хотела дать им то, о чем они просили, и убедиться, что Саммер в безопасности. Но, ее спасение, возможно, стоило мне любви всей моей жизни.

Простит ли он меня за то, что я должна была сделать? Смогу ли я вернуться в его объятия?

Еще больше слез стекают по щекам, хоть я и пытаюсь быть сильной. Изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Ради Саммер. Ради Джордана. Ради себя.

Я собираю все силы, которые у меня остались, и сосредотачиваюсь на Джордане. Он найдет меня. Он прошел бы через ад и обратно, чтобы вернуть меня. Он придет за мной, и когда он это сделает, я буду готова. Не буду сворачиваться калачиком в углу и плакать. Я буду бороться, чтобы остаться в живых.

— Просто потерпи еще немного, — говорю я Саммер. Целую ее в макушку, прижимая к себе. — Все будет хорошо.

Может быть, если я буду повторять эту фразу достаточно часто, она окажется правдой?

Глава 24

Джей

Сильнее прижимаюсь к Джордану, голова покоится на его плече. Моя рука на его обнаженной груди, наши пальцы переплетены. Одна нога перекинута через его бедро, и я впитываю все его тепло.

— Мне нравится просыпаться вот так, — говорит он.

Не могу не согласиться. Я никогда не спала так хорошо, как в его объятиях. Каждую ночь мой разум лихорадочно перебирал вещи, которые мне нужно было сделать. Иногда я даже просыпалась посреди ночи и делала то, о чем так беспокоилась. Но не сейчас, когда он со мной в постели. Он — все, о чем я могу думать, и теперь, когда я просыпаюсь посреди ночи, это потому, что мы занимаемся любовью.

— Мне тоже. — Мой голос все еще звучит сонно.

— Может, нам стоит покрасить эту комнату в лавандовый цвет.

От его слов я открываю один глаз и немного оглядываюсь.

— Ты хочешь покрасить свою комнату в лавандовый цвет? — смеюсь я.

— Нашу комнату, — поправляет он, заставляя меня улыбнуться. — Я хочу, чтобы она была похожа и на твой дом. Твоя гостиная в лавандовом цвете. Хочу, чтобы тебе здесь нравилось.

— Мне все равно, где жить, пока я живу с тобой. И до тех пор, пока ты продолжаешь будить меня так, как сегодня утром. — Я извиваюсь, потираясь о него своим обнаженным телом.

— Я бы сделал все, чтобы удержать тебя здесь, так что договорились. — Он нежно поглаживает мой безымянный палец, заставляя сердце биться быстрее. Затем он переворачивает нас, располагаясь на мне сверху.

— Я снова хочу тебя, — говорит он у моих губ, уже входя в меня.

Издаю стон, желая того же. Я всегда хочу его. Всегда буду хотеть.

— Еда! — слышу крик, и он заставляет меня проснуться. Распахнув глаза, потрясенно оглядываюсь вокруг. Зрелище, которое меня встречает, заставляет вспомнить, где я нахожусь. Не в объятиях мужчины, которого люблю, и не дома, в котором я, возможно, вообще никогда больше не окажусь. Моргаю несколько раз, пытаясь прояснить зрение, чтобы видеть лучше в темноте. Слышу, как дверь в нашу камеру с лязгом захлопывается, и замок снова закрывается.

— Я не хочу это есть, — бормочет Саммер, ее голова все еще у меня на коленях. Я сижу, скрестив ноги, прижавшись к углу комнаты. Я больше не чувствую головокружения, но бетонная стена оказывает сильную поддержку моей спине. По крайней мере, голова больше так не болит.

— Боишься, что еда не веганская? — пытаюсь поддразнить ее я. Не хочу, чтобы она снова начала плакать. Как бы сильно она ни сводила меня с ума, — не хочу видеть ее слезы.

— Ха-ха, — бормочет она, переворачиваясь на другой бок, подтягивает ноги к груди и сворачивается в клубок. Здесь немного прохладно, а на ней почти ничего нет, кроме майки и шортов. Провожу ладонью вверх и вниз по ее руке, пытаясь убедиться, что она остается хоть немного теплой.

— Я люблю тебя, — говорит она, заставая меня врасплох. — Ты всегда заботилась обо мне лучше, чем мама с папой. — Я ошеломлена ее словами. Мои глаза слезятся, эмоции этого дня давят на меня. — Знаю, что обычно свожу тебя с ума, но я просто…

— Я тоже тебя люблю, — прерываю ее. Родившись в семье, где родители всецело за свободную любовь, говорить друг другу «я люблю тебя» не так уж и важно. — Честно говоря, думаю, я тоже сводила тебя с ума раньше. Особенно, когда мы были маленькими, — признаюсь я.

— Помнишь, как мама купила тех цыплят? — говорит Саммер с тихим грустным смешком.

— Как я могу забыть? Она держала их в доме. — Я хочу разозлиться, вспоминая это, но, оглядываясь назад, все больше хочется рассмеяться.

— Ты бегала как сумасшедшая, пытаясь убирать за ними.

— Боже, это был кошмар. — Я не могла угнаться за этими цыплятами.

— Смешной кошмар. Ты сказала, что собираешься их приготовить. — Ее голос звучит обвиняюще.

— Извини за это. — качаю головой. На самом деле я не собиралась их готовить, просто была раздражена. Я продолжала бы выставлять их на улицу, а мама продолжала бы впускать их обратно. — Ты потеряла самообладание, когда я попыталась приготовить их яйца. Ты бегала вокруг, крича и плача, причитая: «Там цыплята-птенцы!»

Мы обе мгновение улыбаемся.

— А потом — ты вышла на улицу и потратила два дня, превращая старый сарай в курятник, как взрослый человек.

— Не могла же я позволить нам всем жить в курином дерьме, — говорю я, пожимая плечами.

— Ага.

— Ты нарисовала снаружи цветы и радугу так, чтобы все выглядело красиво.

— Я должна была помочь тебе построить его. Не сидеть снаружи и рисовать каракули, пока ты выполняла тяжелую работу. Как всегда.

— Ты делала то, что ты делаешь, а я делала то, что делаю я. — Мои собственные слова поразили меня.

Мы с сестрой как день и ночь, и в этом нет ничего плохого. Мы должны принять друг друга, может быть даже научиться чему-то друг у друга. Может быть, я вела себя с ней строже, чем следовало бы. Мы обе являлись следствием нашего воспитания. В то время как я пошла одним путем, она пошла другим, и я могу понять, почему кто-то решил пойти тем путем, которым пошла она. Так легче вписаться. Чувствовать себя любимой.

— Если мы выберемся отсюда…

— Когда, — поправляю ее я. Я хочу, чтобы она оставалась позитивной. Я не хочу, чтобы у нее случился нервный срыв.

— Когда мы выберемся отсюда, я хочу, чтобы мы стали ближе. Не так много ссорились.