Девочка из прошлого (СИ) - Драгам Аля

— Посиди несколько минуток, ладно? — Давид чмокает в нос и убегает.

Мысли плавно перетекают на родителей Дейва. Ох, все же как мне непривычно его так называть! Хотя такой вариант мне и нравится, звучит озорно и по — мальчишески. Из всех разговоров я поняла, что у него доверительные отношения с мамой и папой. Как он переживает сейчас за них! Обязательно каждый вечер созванивается с отцом, и долго разговаривает. Маме пока говорить тяжело, насколько знаю, поэтому днем ее навещают, а вечером звонят дежурному врачу и справляются о самочувствии. Если бы у меня была мама, я бы тоже навещала и звонила. Часто — часто.

— Ты чего нос повесила, моя хорошая? Кто обидел?

— Никто, — улыбаюсь. — Задумалась. А где ты был?

— Что — то ты сегодня очень часто задумываешься. Точно все в порядке? Не болит ничего?

— Не — а. Честно — честно. Так куда ты ходил?

— Дома увидишь. Пока секрет.

Хитрый. Я же видела, что он принес и поставил в багажник сумку, похожую на переносной холодильник. Придется ждать до дома.

— Давид, я не спросила, как мама? Ей лучше?

— Лучше. Сегодня она даже говорила. Но ей тяжело, голос пока в норму не пришел. Батя счастлив, что она на поправку пошла. Всё ждет, когда ее выпишут. Теплицу установил. Раньше столько ругани было, не хотел ни цветов, ни остального. А мама загорелась идеей. Так сейчас клумбы ей разбил вокруг дома. Теперь же сажать надо, сам не хочет. Ждет. И у мамы новый стимул. — Лукаво так улыбается, и продолжает: — Хотя самый первый, это с тобой познакомиться.

— Откуда она про меня знает?

— Я рассказал. Ты ей очень понравишься! Я не просто уверен, а знаю наверняка. — Нас прерывает телефонный звонок.

— Да… С Сашей, с Сашей… Передам… Принял, мы как раз недалеко, сейчас заскочим… Давай.

— Тебе привет от Егора и всех девчонок. — Перестраивается в другой ряд: — Ты не против быстренько заскочить в одно место?

— Нет, конечно. Я за тебя переживаю, ты устал. А я весь день сидела.

— Ну значит я бегом. Чтобы ты не переживала.

Видимо, мы действительно были рядышком, раз не успели договорить, а уже остановились около большого зоомаркета.

— Со мной пойдешь или посидишь?

— А можно пойти?

— Вот скажи мне, ты долго стесняться будешь, а? Ты со мной, запомни, пожалуйста. И если ты хочешь идти, то просто идешь. Тихо — тихо — тихо, мы не будем расстраиваться из — за этого. Хорошо? Посмотри — ка на меня?

Вздыхаю и поднимаю голову.

— Во — о—от. А теперь улыбочку.

Мне уже и так становится смешно. От того, как он уговаривает. Хотя плакать я и не собиралась. Просто сначала стало неприятно. Словно он меня ругать пытался. Ну или отчитывать.

— Я постараюсь. Мне надо привыкнуть. Это для тебя норма, а я жила совсем в другом измерении.

— Пойдем, Лунтик ты мой из другого измерения.

Ходить, прижавшись к боку Давида стало уже привычным делом. Мы ведь и в маркет так отправились. Здесь его знают и явно ждали. Потому что стоило войти, как подскочил молодой человек и начал говорить про счета, за что — то извиняться. Я, стараясь не мешать, отошла к клеткам с мышками. Они такие милые! Всегда хотела завести домашнее животное. У бабушки был щенок, выросший с доброго игривого пса. Мы с ним очень любили друг друга и всегда играли вместе.

— Хочешь мышку? — я даже вздрогнула, увлекшись воспоминаниями.

— Что? А, нет — нет. Просто смотрю.

— Ты так внимательно наблюдала… если хочешь, я не против.

— Да нет же. Но спасибо. — Встаю на цыпочки и целую в щеку. Уже щетина. А ведь с утра брился.

— Боишься?

— Не — а. Рыбки, хомячки, черепашки, это, наверное, не мое. Я всех животных люблю, очень люблю! Но у меня мечта, что когда — нибудь заведу собаку. Большую и добрую. Он будет любить меня и всегда ждать.

— Он?

— Ага. В мечтах всегда был он, мальчик.

Мы уже вышли из магазина, и Давид помогает пристегнуть мой ремень.

— Ты знаешь, — продолжаю, — наступил момент, в который я поняла, что мама не придет. К кому — то вот придут, а ко мне нет. Вот просто знала это. И когда осознала, стала мечтать о собаке. Потом Владу разрешили забрать меня к себе, и я думала про собаку реже. Началась учеба, кружки. И, тем более, летом у бабушки был пес. Его звали Сигнал. Огромный такой, лохматый. Так что в какой — то степени желание сбылось.

В этот момент понимаю, что машина стоит на месте, а мужчина стирает с моих щек слезы. Я что, плачу?

— Саш, Сашенька… у тебя губы дрожат. Хочешь, — да он сам дрожит не меньше, — хочешь, прямо сейчас поедем за собакой? За любой, какую только пожелаешь. Только… только не плачь так больше. Ты не одна, слышишь? У тебя есть я. Я всегда буду рядом. Столько, сколько ты позволишь. Столько, сколько ты разрешишь любить тебя. Сашулька, девочка моя, родная моя…

А у меня уже от его слов слезы рекой. Целует мокрые губы, сжимает руки… А потом начинает легонько трясти за плечи:

— Ну не молчи. Прошу тебя… Саш?!

— Обещаешь? Всегда?

— Всегда.

Клятва, данная сердцем. Мгновение, в которое души слились в одну. Всегда. Ты и я.

Глава 38

Давид.

Сказать, что я счастлив — не сказать ничего. Да, расхожая фраза. Но все понимают тот смысл, который в ней заложен.

Что эта девочка творит со мной!? Невероятные эмоции и ощущения.

Сейчас она купается, а я жду и прокручиваю эти два дня. Два, два дня! А будто несколько месяцев. Настолько привычно стало дышать рядом ей, слушать ее, быть с ней.

Фрагменты проносятся перед мысленным взором. Словно фотоальбом просматриваю их, навечно высекая в памяти каждое.

Наша прогулка. Неподдельное восхищение и радость от таких мелочей, которые я просто отвык замечать. Но она рядом, она учит меня своему миру, своему восприятию. Когда солнце светит — это радость, когда зеленые листочки — это счастье, когда радуга над лужей — это чудо. Много ли такого я подмечал совсем недавно? Однозначно, нет. Это те вещи, про которые я даже не думал. А они есть, среди них мы живем.

Вот следующий кадр моей памяти: удивление о знании четырех иностранных языков. Невероятная девчонка! Сколько же в ней упорства и тяги вверх при всей ее хрупкости и внешней слабости. Но Тимур прав — стержень в Саше ого — го, несгибаемый. Такая выбирает сердцем, а не за заслуги или достижения. Одна история с картой чего стоит. Ведь не взяла же, упрямица. Тим ее отчитал, а она губы надула, но осталась при своем мнении. Еще сам с ней об этом поговорю.

Наш поцелуй при просмотре фильма. Знал, что нельзя терять голову, знал. Держал себя в руках, все время следил за Сашиными эмоциями. Казалось, немного настойчивости и она сдастся. Но нет. Она сама должна хотеть, сама должна перестать бояться. Моя задача только поддерживать ее во всем. Поддерживать и помогать, подсказывать и направлять. Безумно тяжело. Любимая и желанная девушка рядом, а ты вынужден быть максимально осторожен и деликатен. Жалею ли я? Нет. Я готов себя узлом завязать, но Саша должна быть счастлива.

Когда она уснула, долго лежал рядом и размышлял. Каюсь, влез в ее ноутбук. Было интересно почитать переводы сказок в Сашином исполнении. Детям наверняка нравятся. У нее хороший слог, хорошее знание материала. Пока листал, вырубился, прижав к себе. За последние уже не знаю, сколько ночей спал, как убитый. И лишь под утро сквозь сон слышал плач. Думал, показалось. Но Тим, который проснулся раньше, успел наехать, что глаза были красные. Испытал глубочайшее чувство вины: полагаю, девочка пожалела о своем порыве и стала загоняться. Хотел спросить сразу, но побоялся расстроить. Однако по — любому этот вопрос надо поднять. Она не должна стесняться или бояться. Только не меня.

Наташкино появление в ресторане вообще было шоком. Какого хрена она туда явилась?! Еще надо выяснить, откуда узнала. Наговорила бреда Саше, расстроила. Я же видел, как она занервничала. Ее вопрос дрожащим голосом, ее сомнения… они били наотмашь. Поэтому слова, что умру без нее, вылетели сами. Из глубины сердца. Оттуда, где поселился страх, что Саша может исчезнуть. Никогда не комплексовал по поводу возраста, внешности, или серого вещества в черепной коробке. Но ловлю себя на мысли, что я трус. Я боюсь ее решения, что не подхожу ей, что разница в десять лет — это пропасть между нами, что… миллионы «что» и «почему»… и я загоняю это мерзкое чувство обратно, чтобы не разъедало душу. Она меня любит. Эти глаза, когда она смотрит, так наивно, так открыто, так нежно… они не могут врать!