УЭЛЛС Анджела - Истерзанное сердце
– Почему бы тебе не пойти поискать свою сестру? – послышался спокойный голос Тэйна. – Вы еще успеете накачаться, впереди целый день.
– Ты ведь не собираешься снова от нас уйти? – На Сапфиру тревожно смотрели глаза, такие невинные и красивые, так похожие на глаза Тэйна, что у нее перехватило дыхание. Малыш послушно слез с кровати и остановился у двери. – Только ненадолго.
Прежде чем Сапфира успела ответить, Тэйн опередил ее:
– И не тогда, когда ты и Вики так хотите, чтобы мама была с вами.
Сознание собственной вины обожгло ее.
– Ты считаешь правильным говорить ему такие вещи? – осторожно спросила она, когда маленькая фигурка скрылась за дверью и они услышали, как Стефанос зовет сестру.
– Я бы никогда не сказал этого, если бы считал иначе! – Тэйн поднялся. Плечи его были опущены, руки в карманах брюк. Он, не мигая, смотрел на нее, и лицо его было мрачным. – Нам нужно делать это постепенно. Прошлая ночь была тяжелым испытанием для каждого из нас. Стефанос, кажется, только сейчас пришел в нормальное состояние, я убедил его, когда он проснулся, что ты услышала о несчастье, которое с ним произошло, и вернулась! Послушай, Сапфи, – сказал он тихо, но в примирительной интонации его голоса она уловила раздражение. – Это нелегко для нас обоих. Здесь нет готовой формулы, которой мы могли бы следовать. А пока, раз уж ты согласилась жить со мной в этом доме, соблюдая строго платонические отношения, мы должны выработать какие-то самые основные правила.
Глава восьмая
Достойно выдержав его взгляд. Сапфира коротко кивнула.
– Можешь продолжать. Уверена, что ты уже что-нибудь придумал.
Он заговорил спокойно и вкрадчиво.
– Само собой. Правило первое – никогда не ссориться в присутствии близнецов. Они должны считать, что их будущая жизнь – это результат совместно принятого нами решения.
– Вполне справедливо, – заметила она.
– Правило второе – один день в неделю мы должны проводить вместе, как нормальная семья в социальном смысле слова.
– Ты имеешь в ввиду есть за одним столом?
– Я имею в виду все, за исключением общей постели, – сухо заключил он.
– Я… я не уверена, что смогу пойти на это. – Проскальзывающая в словах Сапфиры нерешительность отражала ее отчаяние из-за того, что ее принуждали к невыносимой для нее жизни в постоянном и тесном контакте с Тэйном. – Ты все время меняешь свои условия!
– Только ради благополучия наших детей! – Он смотрел на нее с каменным выражением на лице. – Ведь это ты хотела разрушить нашу семью – ну что ж, тебе это удалось. Если окажется, что тебе больно ступать по ее обломкам, с этим придется как-то примириться.
Сапфира отвернулась.
– Семьи все равно уже не было. Я лишь хотела прояснить наши отношения.
Взбешенный, он с шумом выдохнул воздух, что заставило ее снова взглянуть на его смуглое лицо.
– Ты хотела украсть у меня моих детей!
– Нет! – Ярость в голосе Тэйна заставила ее вздрогнуть. – Это было совсем не так! – Ее плечи поднялись и затем тяжело опустились, выражая полное бессилие.
– Разве ты не считала, что я не люблю их? – мягким, вкрадчивым голосом спросил он Сапфиру, гладя ей прямо в глаза и едва сдерживая свой гнев.
Какое-то довольно непродолжительное время она действительно так думала. Казалось, он был совершенно равнодушен к нуждам детей, всегда готовый оставить их на попечение Спиридоулы, и безмятежно спал, когда в ранние предрассветные часы Сапфира сидела у кроваток близнецов, прислушиваясь к их нежному дыханию, опасаясь, как бы не нарушился его спокойный ритм. Теперь, правда слишком поздно, она готова была признать, что ее тревога была результатом ее болезни и что она переусердствовала в своем рвении.
– Я считала, что тебя занимают другие интересы.
Самообладание вновь вернулось к ней, хотя нервы были напряжены до предела. Меньше всего Сапфира хотела начинать день ссорой.
– Разумеется, – деланно рассмеялся Тэйн, – мои любовные похождения! Ты мне просто льстишь, полагая, что эти интересы могли увлечь меня настолько, чтобы я полностью забыл о детях.
Было что-то тревожаще привлекательное в безжалостном выражении его лица, а цинизм, с которым он признал правоту ее повторных обвинений в неверности, заставил Сапфиру невольно покраснеть.
– Может быть, когда-то я действительно так считала, но не теперь, – заявила ему она с потемневшими от боли глазами, еще больше краснея под его насмешливым взглядом. – Если… если тебе доставит удовольствие мое признание, то знай, я поняла, что между тобой и Эбби ничего такого не было.
– Вот как? В самом деле? – Взгляд его темно-зеленых глаз задержался на ее нежных губах и затем, скользнув по открытым плечам, остановился на глубоком вырезе ее ночной рубашки. – О да, Сапфира той, я испытываю истинное удовлетворение, услышав признание твоей ошибки. Жаль только, что тебе потребовалось столько времени, чтобы убедиться в правдивости моих слов и уверений Эбби.
– Я, я ведь не читала ее письмо ко мне, – виновато сказала Сапфира. – Во всяком случае, до вчерашнего дня. Это все изменило. Оно помогло мне увидеть все в истинном свете.
Тэйн произнес по-гречески какую-то фразу, она не поняла ее смысла, но выражение его лица подсказывало ей, что он сильно рассержен.
– Я женился на ребенке, я сделал ребенка своей женой, – добавил он мрачно, не оставляя сомнений, что очень не в духе.
Она не могла этого отрицать, с грустью подумав о том, что значительно повзрослела за последние несколько месяцев, особенно с тех пор, как столкнулась с ужасной перспективой потерять своих детей.
– Поздно говорить о том, что ты изменила свое мнение, – не без яда заметил он, прервав ее мысли. – Я больше не позволю тебе легкомысленно играть жизнью детей. Вчера вечером ты приняла решение, которое, надеюсь, не нарушишь.
Она посмотрела на его решительный, выдающийся вперед подбородок и жестко поджатые губы и в ответ на его ледяной взгляд гордо вскинула голову.
– Я просто хочу понять, чего ты надеешься достичь этим «семейным днем».
– Возможно, временного перемирия, – ответил он, и она услышала раздражение в его голосе. – Боже правый. Сапфира, ведь мы могли как-то обходиться без ссор на Константиносе, не так ли? Все, чего я прошу, – это раз в неделю, очевидно лучше всего в воскресенье, дать возможность детям убедиться в том, что мы общаемся как нормальные люди. Надеюсь, к тому времени, когда мы станем наконец жить раздельно, они почувствуют, что смогут одинаково довериться одному из нас, не предавая при этом другого. В остальные дни у нас не будет нужды надоедать друг другу. Я уверен, укладывая детей спать, мы сумеем обойтись без потасовок у дверей их спальни. – Он устремил на нее вопрошающий взгляд, ожидая реакции.
