Александра Соколова - Просто мы разучились прощать
Не смогла Женька ответить. Опустила голову на сложенные руки и заплакала. Тихонько – чтобы не видно было. А Лёка постояла, буравя её взглядом, и вылетела, хлопнув дверью. Рыдания словно наполнили Женю целиком, она уже не сопротивлялась им. Всхлипывала, стонала, иногда почти рычала даже. Сквозь пелену слёз видела чьи-то руки, сующие таблетку, потом стакан с водой. Как-то неожиданно очутилась на диване в большой комнате. И прижимаясь к теплому плечу, потихоньку успокаиваясь. Только через несколько часов отступила жесткая боль, стягивающая сердце. Только через несколько часов Женька смогла открыть глаза и спросить:
– Почему ты вернулась?
– Ну, я же знала, чем всё это кончится, – Кристина деловито достала из шкафа плед, укутала девушку, села рядом и взяла за руку, – Тебе легче?
– Да, легче. Кристь, спасибо тебе. Но… Зачем ты всё это затеяла?
– Я не сдержалась. Эта её самоуверенность сводит меня с ума. Она же искренне считает себя центром вселенной! Что она говорила тебе после того, как я ушла?
– Потребовала сказать, что в твоих словах было правдой.
– А ты что ответила?
– Ничего.
– Почему?
– Потому что в твоих словах ВСЁ было правдой, – вдруг совершенно спокойно сказала Женя, -Всё, понимаешь? И про цветы, и про эгоизм… И про то, что я поползу за ней куда угодно. А она даже после этого говорила только о том, что ОНА чувствует и переживает. А знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что знает, что в моем сердце есть место только для неё… И прощения завтра буду просить я у неё, а не она у меня.
– Ты что, с ума сошла?, – Кристинка аж заискрилась вся от ужаса, – Ты еще и прощения собираешься у неё просить? Да она на коленях приползет завтра – увидишь!
– Не приползет… Никуда она не приползет.
Права оказалась, конечно, Женя. Только через неделю ей удалось поговорить с Лёкой – та изображала из себя неприступную стену. Не помогали ни извинения, ни признания в любви. Даже обещания никогда не пересекать их с Кристей не помогли. Потребовался еще месяц, чтобы пробить эту стену. И всё пошло по-старому.
***
Но постепенно подкатывала усталость.
Хуже всего было ночами, когда не спалось, и нельзя было включить компьютер из-за отключенного электричества. Тогда Женька расставляла по комнате свечи, зажигала их медленно, подходила к зеркалу и долго стояла, упершись лбом в равнодушное стекло. А потом усаживалась поближе к батарее, доставала блокнот и составляла из слов-строчек бессмысленные и бездумные стихи. И летал в наушниках плеера голос Арбениной, и яркая луна светила даже сквозь задернутые шторы, и пальцы крепко сжимали ручку, и не получалось, не получалось даже в рифмованных бессмыслицах выразить всё то, что камнем оседало в душе и не давало вздохнуть, и хотелось просто заснуть… И уже не просыпаться.
Но звонил телефон, или настойчивый звук в дверь заставлял выключить плеер и потихоньку шлепать к входной двери. А там – друзья, знакомые и просто люди. И нужно было улыбаться, рассказывать что-то смешное и ждать, когда же все оставят в покое, чтобы снова зажечь свечи, завернуться в плед и устроиться поближе к батарее…
– Жек, как ты думаешь, чего она от меня хочет?, – Янка смотрела вопросительно, сидя напротив Жени и раскачиваясь на табуретке.
– Не знаю, Яночка. Тебе виднее. Это же тебя она… любит.
Женька разлила по кружкам чай и пристроилась на подоконник, поджав ноги. Они сидели на Яниной кухне, и уже около часа длился этот бессмысленный и никому не нужный разговор. Всё повторялось до смешного похоже: Лёка познакомилась с Янкой в Жениной школе, пообщалась немножко, и, конечно, моментально влюбилась. Да и как же можно было не влюбиться в маленькую смешливую девчонку, душу компании и великую тусовщицу?
Женя на всю жизнь запомнила свой первый разговор с Яной. Обе они были учительницами литературы и беседа, конечно же, шла о писателях и книгах.
– В этом плане мне, конечно, безумно повезло, – вещала Янка, помешивая кофе, – Родители родили меня с зелеными, как и положено, глазами. Но вот с волосами получился недосмотр – до «копны золотистых вьющихся волос» мне было далеко. Волосы были темные, прямые и как я ни пыталась их изменить – толку было мало. Правда, однажды я даже купила банку перекиси водорода, которая вполне могла исправить ситуацию, но вместе с мамиными воплями вся надежда о светлых волосах утекла в унитаз. Вместе с ней утекла и мечта стать одной из принцесс типа Анжелики из одноименного романа. Хотя, ты знаешь, я не обольщалась. Если с волосами еще был шанс что-то сделать, то грудь и ноги отрастить никак не представлялось возможным.
Янка хохотала, глядя на едва сдерживающую смех Женьку.
– Ну да, да! Вот так повлияла на меня эта литература. Знаешь, я во времена своей прыщавой юности вообще была свято уверена, что «Анжелика» – это прямое руководство к действию. Ты бы меня видела, когда я как в «Анжелике» пыталась посмотреть на одного мальчика из своего класса «томным взглядом, уносящим своей глубиной в обещания вечного блаженства и безрассудной страсти».
– И что было?, – давясь смехом, спрашивала Женя.
– А что было… Пацан ничего не понял и с испуга треснул меня по голове пеналом. С тех пор свой «изумрудный взгляд» я не использовала. Хотя о Жофрее мечтала еще долго. Знаешь, я не так давно пыталась перечитать заветные несколько «Анжеликиных» томов. И удивилась просто безмерно.
– Чему?
– А тому, как часто Анжелика прыгала туда-сюда: то королева, то рабыня. То служанка, то опять королева… Прикинь, я всю «Анжелику» первый раз в пятом классе прочитала. А «Тимура и его команду» на втором курсе.
– Почему так?, – Женя уже не могла удержаться от хохота.
– А фиг знает, – сохраняя серьезное выражение лица, отвечала Яна, – Мне в детстве как-то однофигственен был и Тимур с его командой, и Незнайка с его луной. Вот тоненькие брошюрки любовных романов – это было да! Всем классом перечитывали.
Янка не была как-то особенно красива. Вот глаза – с этим Женька соглашалась – действительно, были особенные. Изумрудные, блестящие. И очень большие. А в остальном… Невысокого роста крашеная блондинка, одетая всегда безумно и необычно, она брала в основном своим бесконечным обаянием. Рядом с ней всегда хотелось улыбаться и радоваться жизни. И шутить, и смеяться бесконечным Янкиным шуткам.
Неудивительно, что Лёка влюбилась. И неудивительно, что именно с Женей обсуждала Яна эту дикую и ненужную никому влюбленность.
– Жень, ну я не знаю, – закатила глаза Яна, вырывая Женьку из воспоминаний, – Какая еще любовь? Я вообще не по тому делу.
