Грешник (ЛП) - Тессье Шантель

— Мне это понадобится, — говорю я и, снова открыв рюкзак, достаю небольшую коробку для ланча.

Я кладу в него палец, закрепив пакетом со льдом, а затем расстегиваю молнию на кармане куртки и для сохранности кладу телефон внутрь. На нем есть блок. Примечание для себя: никогда не используй какую-нибудь своего тела для разблокировки телефона. Ее можно легко отрезать и воспользоваться. Даже глаз.

Я вскидываю голову, услышав резкий вдох. Она видит лежащего лицом вниз мужчину, и приоткрывает свои красные губы, чтобы закричать. Зажатый в ее руке бокал с шампанским падает на пол, разбиваясь о туфли.

— Папа…

Прежде чем она успевает договорить, я прижимаю ее к стене рядом с открытой дверью. Зажимаю ей рот рукой и пригвождаю ее к месту.

Большие льдисто-голубые глаза смотрят на закрывающую мое лицо маску. Я никогда не видел ничего более прекрасного. Я мог бы смотреть в них каждую секунду каждого дня. Они никогда не были такими большими; она в ужасе от того, что видит. Меня. Я чувствую, как рядом дрожит ее хрупкое тело, и глаза начинают наполнять слезы. Они великолепны.

Элли моргает, быстро переводя взгляд на труп мужчины, а затем снова на меня. Свободной рукой я достаю из-за пояса пистолет и вдавливаю его ей в ребра. Она стонет, ее ноги подгибаются. Но я убираю руку от ее рта, чтобы обхватить за шею, удерживая ее и ограничивая доступ воздуха.

Ее теперь уже смазанные губы приоткрываются, и я сильнее давлю на пистолет.

— Это наш маленький секрет, — шепчу я, не выдавая своего голоса.

«Она знает меня».

Кивнув, она сжимает мое предплечье, и я ненавижу тот факт, что на мне перчатки, потому что я мечтал о том, чтобы вот так руками касаться ее кожи. Конечно, пока член трахает ее пизду.

— Мне бы не хотелось убивать и тебя тоже, — с этими словами я еще сильнее упираю ей в ребра пистолет, надеясь, что она воспримет мои слова всерьез. Я никогда ее не убью, но точно заставлю пожалеть о том, что она жива.

С ее ресниц скатываются слезы и стекают по щекам, а губы начинают синеть. Ее тело сопротивляется мне, но не так сильно, как я ожидал. Когда Элли прижимается своими бедрами к моим, я наклоняю голову в сторону и знаю, что она чувствует, насколько я тверд.

Я прикусываю язык, чтобы не застонать. Блядь, я знал, что она будет такой. Часть меня всегда знала, что Элли станет моей маленькой грязной шлюхой, как только у меня появится шанс сделать ее своей.

Я отпускаю ее и делаю шаг назад. Она падает на колени, кашляя и захлебываясь рыданиями. Я приседаю перед ней на корточки, откидывая пистолетом светлые волосы с ее залитого слезами лица. Она смотрит на меня сквозь мокрые ресницы, и я представляю, как засовываю в ее тугое горло свой член. Или в ее киску сзади. Заставляю ее кончать, пока она смотрит на лежащего на полу человека, которого я только что убил. Я хочу, чтобы он знал, что однажды она станет моей маленькой грязной шлюшкой, и я собираюсь делать с ней такие вещи, которые вызовут у нее отвращение к самой себе. Я буду управлять ею, как марионеткой на ниточках.

— Пожалуйста…

Я встаю, хватаю ее за волосы и рывком поднимаю на ноги. Она пытается закричать, но свободной рукой я закрываю ей рот и притягиваю к себе. Рюкзак уже у меня на плече, поэтому я прижимаю к ее ребрам пистолет и приказываю сквозь стиснутые зубы:

— Иди.

Элли делает, как ей говорят, поднимает руки и разводит их в стороны, и мы молча проходим через ванную комнату, выходим из хозяйской спальни и идем по коридору мимо всех толпящихся на нижнем уровне гостей к ее спальне.

Закрыв за собой дверь ботинком, я отпускаю Элли, проталкиваю ее в комнату, и запираю нас. Совершенно одних.

— По-пожалуйста, — умоляет она, повернувшись ко мне лицом.

Мне нравится, что ей хочется на меня смотреть. Что она не собирается отворачиваться и прятаться. Эти большие голубые глаза осматривают меня с ног до головы, оценивая мои габариты и взвешивая варианты. Когда Элли понимает, что у нее нет шансов победить в драке, она облизывает свои влажные губы и решает торговаться.

— Деньги…

— Лицом вниз на пол. Руки за спину, — прервав ее приказываю я очень тихо, но как можно строже. Как только я отойду от окна, она побежит за помощью. А это просто неприемлемо.

Элли поднимает руки, сдаваясь, и это движение еще немного приподнимает ее и без того короткое черное коктейльное платье, обнажая верхнюю часть бедер. Я на секунду задерживаюсь на них взглядом, гадая, какова она на вкус. Я просто хочу раздвинуть их пошире и проникнуть своим языком так глубоко внутрь нее, чтобы она кричала мне остановиться.

Шмыгнув носом, она продолжает, привлекая мое внимание.

— Я не буду…

Я приставляю к ее груди пистолет, и из нее вырываются рыдания, от которых сотрясаются ее плечи. У Элли подгибаются колени, и она, как хорошая девочка, падает на белый ковер, ложась на живот.

Сняв рюкзак, я расстегиваю молнию и беру то, что мне нужно. Затем сажусь на ее бедра, убирая пистолет в заднюю часть джинсов. Заведя ее руки за спину, я фиксирую их застежкой-молнией, от чего Элли снова всхлипывает.

Я стою и смотрю на нее, лежащую там, связанную и готовую к использованию. Блядь, сколько раз я представлял себе это? Как будто Лорды одновременно вознаграждают меня и мучают.

В знак нашей верности мы не можем ни с кем трахаться в течение первых трех лет после посвящения. Только в выпускном классе. Я только второкурсник. Но прямо здесь, прямо сейчас, я чувствую, что это возможность, которую я не могу упустить. Посмотрев на часы, я вижу, что до окончания моего времени осталось восемь минут. Технически, работа выполнена, так что я уже прошел это посвящение.

— Раздвинь ноги. Подними задницу, — приказываю я.

Зарывшись лицом в ковер, она делает то, что ей говорят. Элли понимает, что у нее нет рычагов воздействия. Если она хочет выйти из этой комнаты живой, то даст мне то, что я хочу.

Очень медленно она раздвигает колени и поднимает задницу, от чего подол ее платья скользит вверх. Я присаживаюсь между ее ног, рассматривая мокрое пятно на ее стрингах телесного цвета.

— Что возбудило тебя больше всего? Твой папа, лежащий на полу мертвым? Или мой пистолет, вдавленный тебе в бок?

Элли вскрикивает, поняв, что ее спалили. Сучку это заводит. Я знал, что она такая. Адреналин опасности некоторых очень возбуждает.

Схватив ее за волосы, я рывком поднимаю ее на ноги и толкаю к одному из угловых столбиков ее огромной кровати. Я начинаю снимать ремень.

— Пожалуйста! — всхлипывает она, пытаясь убежать от меня, но я удерживаю ее на месте своим телом.

Я выдергиваю кожаный ремень и засовываю его ей в рот. Заведя ремень ей за голову, я закрепляю его вокруг задней части столба, где пристегиваю его так туго, как только можно.

Я отхожу назад и встаю перед ней, мое тяжелое дыхание заполняет внутреннюю часть маски. Единственное, что видит Элли, это мои глаза, а я ношу контактные линзы. Они такие же красные, как кровь, вытекающая из чувака, которого я убил в комнате дальше по коридору.

Ее глаза полны слез, а по подбородку стекает слюна. Ее ровные белые зубы вгрызаются в кожу. Я снова вынимаю пистолет и поднимаю ее. Элли хнычет, закрыв глаза. Я отвинчиваю глушитель и прижимаю конец ствола к верхней части ее бедра, медленно поднимая платье, чтобы обнажить ее нижнее белье.

Я касаюсь ее киски, и Элли вздрагивает, распахивает глаза, чтобы снова встретиться со мной взглядом.

— Тот, у кого нет голоса, не может сказать «нет», — просто говорю я.

Элли моргает, свежие слезы скатываются с ресниц и стекают по ее щекам.

Я хотел бы слизать их с ее лица, но моя маска закрывает мне рот.

— Но ты бы не сказала мне «нет», не так ли?

Оттянув ее стринги в сторону, я провожу пальцами в перчатках по ее пизде. Глядя вниз, я потираю пальцы, размазывая ее влагу. Трусики не соврали.

Элли шмыгает носом, но ее бедра подаются вперед. Я улыбаюсь под своей маской. Она борется с ремнем во рту, ее связанные руки зажаты между спиной и столбом, к которому я ее привязал.