Тиамат - Выбор Дэнны
Тогда Дэнне еще не доверяли обслуживать постоянных клиентов, и он любовался кавалером Ахайре издали, на бегу, мимолетно. Иногда шторы были задернуты, и тогда Дэнна прислушивался изо всех сил, стараясь в шуме голосов разобрать мелодичный голос своего кумира. О нет, он ему не завидовал. Разве можно завидовать богам?
Достигнув четырнадцати лет, Дэнна окончательно решил, что лишен какой бы то ни было привлекательности. Внешность свою он находил бесцветной — это же Селхир, город-ярмарка, здесь в моде яркие цвета, экстравагантные прически, броская косметика. Он был робок, застенчив, легко смущался и краснел — а ведь это же Селхир, город-крепость, где в обычаях кавалерийская прямота и откровенность. Он был нерешителен, не умел добиваться своего — а Селхир уважал людей напористых и энергичных. И в довершение всего Дэнна был девственником, и ему казалось, что каждый встречный считает его неопытным и холодным. И это в городе, который был живой иллюстрацией вольных приграничных нравов!
Иногда он плакал в подушку от жалости к себе. Иногда мечтал изменить свою жизнь, но не знал, как.
Родители любили его, но… Отец был занят своей торговой компанией, мать — своей швейной мастерской… а Дэнна всегда был ребенком самостоятельным и послушным. Он не требовал к себе внимания, и они быстро к этому привыкли. Мать и не подозревала, как мучительно иногда хотелось Дэнне, чтобы она обняла его, прижала к себе, как в детстве, окутывая запахом духов, шелком платья и волной белокурых волос. Но попросить он не решался, а ей казалось, что он уже слишком взрослый для таких нежностей. Если бы он хотел, он бы сам обнял свою мамочку, правда? Ей — энергичной, волевой женщине — и в голову не приходило, что можно испытывать страх перед действием. Если она желала чего-то, она просто протягивала руку и брала это… в фигуральном смысле, конечно, но иногда и в прямом… это настолько вошло в ее природу, что она не представляла, что может быть по-другому, хотя перед ее глазами всегда был пример — Дэнна.
Ей было не понять, что можно стоять перед дверью в кабинет отца и мечтать о том, что он почувствует твое присутствие, выглянет, улыбаясь, подхватит тебя на руки… и не сметь постучать. Можно на школьном балу собираться с духом несколько минут, чтобы пригласить на танец красивую девочку… и когда ты делаешь первый шаг к ней через толпу, будто бросаясь в глубокую воду, ее вдруг уводит другой. Можно лежать без сна в своей постели жарким летним вечером, сжимая в кулаке свой член, твердый как камень, болезненно пульсирующий, и представлять себе, как кто-нибудь, все равно кто — грабитель, дикий кочевник, пьяный кавалерист — влезет в распахнутое окно и, не тратя времени даром, распластает тебя на смятых простынях, заглушая твои крики властными поцелуями, вдавливая тебя в матрас своим телом, и поимеет тебя бесстыдно и грубо… можно представлять себе это и все-таки следующим жарким летним вечером не решиться пойти на вечеринку к Маттео, где обязательно будет пара-тройка его друзей из гарнизона — сильных, горячих, изголодавшихся по сексу… способных подхватить тебя на руки и унести в дальнюю комнату… сколько твоих друзей лишились девственности именно так?
Это не имело ничего общего с трусостью. Сходить на кладбище ночью было куда проще, чем заговорить с красивой соседкой, поливающей розы. Страх он научился преодолевать лет в пять, когда с ним произошел один из тех случаев, которые становятся поворотными в развитии личности. Когда в его комнате выключали свет, в углу появлялся страшный светящийся глаз, который наверняка принадлежал прячущемуся в темноте чудовищу… Дэнна накрывался одеялом с головой, дрожа от страха, и пытался уговорить себя, что ему это мерещится, что чудовищ не бывает… и даже через одеяло чувствовал, как жжет его этот пронизывающий зловещий взгляд. Так он провел две или три ночи, пока не устал мучиться страхом неизвестности. Он откинул одеяло, спрыгнул с кровати и сделал несколько шагов навстречу опасности. Сердце его бешено билось, на лбу проступил пот, ноги подгибались, но он все-таки дошел… и облегчение было так велико, что он засмеялся и сел на пол. Глаз оказался дыркой в стене, за которой горел свет. Всего лишь! Он даже догадался, что дырка осталась от вывалившегося сучка. Конечно, это не значило, что в темноте не прячутся чудовища… но отныне он знал, что лучше встретиться со своим страхом лицом к лицу, чем поворачиваться к нему спиной.
Робость Дэнны с людьми имела совсем другую природу. Если ты проявляешь инициативу, значит, как бы навязываешь себя другому; значит, рискуешь быть отвергнутым, если он тебя не оценит. А в том, что его не оценят, Дэнна был уверен. Свою внешность он находил бесцветной… бла-бла-бла, далее по тексту. Но комплекс неполноценности, как это часто бывает, сочетался в Дэнне с некоторым внутренним высокомерием. Считать всех недоумками, неспособными постичь твою многогранную личность, твою нежную мятущуюся душу — это ли не мания величия? Мечтать о том, что рано или поздно найдется человек, который разглядит тебя и полюбит, без всяких усилий с твоей стороны, потому что расхваливать надо только плохой товар, а «хороший товар продает себя сам», как говорил его отец… — это ли не высшее проявление гордыни?
Но чтобы выиграть в лотерею, надо хотя бы купить лотерейный билет — и в четырнадцать лет Дэнна принял решение жить отдельно от родителей и самому зарабатывать себе на жизнь. Подсознательно он надеялся, что родители, услышав об этом, спохватятся, начнут уговаривать его остаться, поймут, как он им дорог, и станут более внимательными… Но они только обрадовались, что сын их стал совсем взрослым, и теперь они могут подумать еще об одном ребенке, о котором давно мечтали. Дэнна проплакал всю ночь, но у него хватило гордости не отказываться от своего решения, хотя у него внутри все сводило от одной мысли, что утром придется искать квартиру, работу, разговаривать с незнакомыми людьми. Однако эти страхи оказались сродни одноглазому чудовищу из его детства — такие же смешные и банальные при ближайшем рассмотрении. Хозяева квартир были приветливыми и доброжелательными, и к вечеру он уже перенес свои вещи в уютную квартирку под самой крышей, из окон которой была видна Белая крепость. С работой было посложнее. Если бы он еще знал, чем хочет заниматься! Можно было бы попросить содействия отца, он устроил бы его к кому-то из своих торговых партнеров… но как тогда узнать, на что способен Дэнна сам по себе?
Ноги сами принесли его к «Камарго», и он еще с час слонялся вокруг, не решаясь ни сбежать прочь, ни войти внутрь. Это была именно та работа, которой он больше всего боялся и о которой втайне мечтал. Дом свиданий, роскошь, дорогие вина, красивые певицы, богатые аристократы, золотые монеты, игривые шутки, стриптиз, эротическая музыка, стоны страсти за закрытыми дверями, аромат курильниц, обжимания в темных уголках… Он уговорил себя войти — пусть ему побыстрее откажут, но зато он будет знать, что хотя бы попытался. Управляющая рассеянно задала ему пару вопросов, сказала: «Нам нужны красивые мальчики», — он со вздохом начал приподниматься со стула, собираясь уйти… и был ошеломлен, когда она предложила ему начать работу прямо завтра. Только дома он сообразил, что эти слова относились к нему, что это его она назвала «красивым мальчиком» — и почувствовал, как жар приливает к щекам.
