Шахразада - Грехи царя Омара
– Но что же такое случилось? Что повергло тебя во тьму отчаяния?
– В тот миг, когда крик младенца огласил царские покои, посмотрел я на звездные таблицы, что составил на весь ближайший месяц. Ибо как ни точны бывают расчеты звездочетов, младенцы все равно рождаются лишь тогда, когда великая судьба принимает окончательное решение. Итак, я взглянул на таблицы, и меня объял ужас. Ибо такого несчастливого положения светил я не видел в своей жизни никогда. Словно с рождением мальчишки на нашу страну должны обрушиться все мыслимые и немыслимые беды! Вот, можешь посмотреть сам.
И Назир-звездочет развернул свиток перед хрустальным шаром. Глаза Георгия быстро скользили по строчкам. И чем дольше далекий мудрец читал, тем мрачнее становилось его лицо.
– Прости меня, друг мой, но мне кажется, что это не может быть таблицей Предначертания для малыша, который родился в вашей прекрасной стране. Звезды яснее ясного говорят, что малыш должен был родиться и расти совсем в другом месте.
– Да, я вижу это. Но такого зловещего предсказания светил мало. Наш наследник появился на свет с кровавым родимым пятном, повторяющим форму шрама его отца…
– Ты видел эту отметину своими глазами?
– О нет, мой друг. Мне об этом рассказала дочь. Она обучена основам лекарского ремесла и потому помогала нашей прекрасной царице стать матерью.
– Понятно. Но для того чтобы понять, что значит эта отметина на теле малыша, мне надо увидеть ее своими глазами. Или хотя бы твоими глазами. Отправляйся и посмотри, правду ли сказала тебе дочь. О связи не беспокойся… Я буду сопутствовать каждому твоему шагу так, словно на какое-то время поселился в твоем разуме…
– Да, я помню, что тебе такое под силу. Ты очень сильный маг, Георгий.
– О нет, друг мой. Этот вовсе не магия. Это просто человеческие способности, которые присущи всем, но в разной степени. Вспомни, сколько раз мысленно ты обращался ко мне без всякого шара!
– Пусть способности… Но я буду восхвалять Аллаха сто раз по сто дней, если этот дар поможет тебе исправить мою ошибку и ты увидишь судьбу малыша.
Одинокое пламя свечи не рассеивало мрак, а, казалось, лишь сгущало его по углам. Но в башне уже не было никого… Погасло и свечение в магическом шаре.
Назир торопился выполнить пожелание своего друга. Пламя факела то тускнело, то вспыхивало ярче. Наконец показался коридор, ведущий в царские покои.
«Умерь шаг, Назир. Тебе нужно немного успокоиться. Твоя тревога так сильна, что из-за нее я почти ничего не вижу. Перед глазами лишь красная пелена. И потом, звездочету самого царя Омара не пристало бегать по ночному дворцу, словно студенту!»
Назир послушно умерил шаг. Постепенно дыхание выровнялось. Казалось, даже беспокойство уменьшилось, позволив звездочету более трезво взглянуть на вещи. Нет, страх за судьбу малыша и страны по-прежнему был очень велик. Но теперь, когда рядом, пусть даже только мысленно рядом, был друг, можно было хоть часть тяжкой ноши переложить на чужие плечи.
Царские покои становились все ближе. И вот показались двери, которые вели на женскую половину. Звездочет знал, что путь туда заказан всем, кроме горстки избранных, и по праву причислял к этим избранным себя. Поэтому он без стука распахнул двери. Навстречу ему поднялась его дочь.
– Отец мой, вот наконец и вы! Вам удалось найти ошибку?
– Увы, дочь моя, нет. Но я должен осмотреть малыша. Быть может, его личико подскажет мне, в чем я ошибался…
Ясмин, поклонившись, за руку подвела отца к колыбели, где сладко спал новорожденный наследник престола.
– Только что царица произнесла первое «биссмилля» на ушко сыну… Постарайтесь, отец, не тревожить кроху.
– О нет, я лишь посмотрю на него.
Младенец сладко спал, чуть повернув головку вправо. Да, все оказалось именно так, как говорила Ясмин. Узкое винно-красное родимое пятно начиналось где-то под волосиками на затылке и оканчивалось почти у плеча.
– О Аллах милосердный! Как это похоже на шрам царя!
«Помолчи минуту, мудрый Назир. Помолчи и постарайся рассмотреть это пятно получше».
Звездочет кивнул. Правда, собеседник не мог увидеть этого, но вот почувствовать молчаливое согласие ему удалось без труда.
«Отлично, Назир. Я увидел все, что было нужно. Теперь мы можем спокойно побеседовать».
– Благодарю тебя, дочь моя, – прошептал Назир. – Я увидел все, что мне было нужно. И теперь знаю, что должен делать.
– Хорошо, отец! Да смилуется над малышом Аллах всесильный! Да дарует ему счастье и здоровье на долгие годы!
И звездочет Назир на цыпочках вышел из покоев, надеясь, что сейчас мудрый Георгий разъяснит ему все ошибки и мир воцарится на земле Ал-Лат и в душе Назира Благородного.
Макама вторая
– Что скажешь мне, мудрый Георгий? – спросил Назир, вновь оказавшись в своем «приюте мудрости» перед хрустальным шаром.
– Увы, мой друг, мне нечем тебя порадовать… Странные, даже непонятные мне знаки увидел я в судьбе малыша. То, что я узрел, словно кричало мне, что этот кроха должен был родиться не здесь и жить не здесь. Кажется мне, что единственный шанс для него сохранить жизнь – это как можно раньше покинуть родину. Да, отцу и матери будет нелегко. Но, увы, я не представляю иного пути сберечь и страну, и мальчика.
– Но как же я сообщу о таком страшном предзнаменовании царю?
– Увы, мой друг, тут тебе надо набраться мужества. Скажу больше. Чем раньше ты это сделаешь, тем лучше. Соберись с силами. Ничего не скрывай от царя. И до наших отдаленных мест доходили слухи, что царь, пусть и немного вспыльчив, но рассудителен. И лучше чистой правды сейчас у тебя для царя ничего нет.
– Да будет так, мой друг. Благодарю тебя, что ты откликнулся на мой ночной зов.
– Ну что ж, я рад, если смог помочь тебе. Укрепи свое сердце и ступай к царю.
Недра шара опять заволокло сумраком. Когда же хрусталь прояснился, лица мудрого Георгия видно уже не было. Звездочет опять остался один. Один со своими опасениями, расчетами и страхами.
Наступало утро. Восходящее солнце золотило верхушки деревьев. Затем нежные лучи пронизали всю башню и заиграли множеством радуг в глубинах магического шара. Назир Благородный счел это хорошим знаком. Теперь оставалось только дождаться часа, когда царь сможет выслушать своего мудреца.
Звездочет начал складывать таблицы, потом попытался сочинить речь, с которой обратится к царю. Но все слова казались какими-то сухими, пресными. В них не было и тени тех страшных предчувствий, что терзали душу звездочета всю ночь.
– Ну что ж, – проговорил Назир. – Значит, я буду говорить с царем на языке фактов, а не на языке чувств. Быть может, это убедит его быстрее.
