Insvit_F.D. - Короткая рокировка
- Пошел вон, Поттер, - ровно проговорил он.
- А как же труп?
- Это мое дело.
Гарри молча развернулся и вышел из камеры, притворив за собой дверь. В последний момент он промедлил, засов скрипнул, но не закрылся: юноша придержал его рукой, снова поразившись тому, как странно себя ощущает. Вроде бы это был он, но в то же время все чувства подсказывали, что совершаемые движения не принадлежат ему. Гарри прижался лбом к двери и замер, справляясь с вновь нахлынувшими воспоминаниями. Лучше всего они изгонялись яростью, только запал исчез, оставив после себя муторную горечь, и когда до него донесся приглушенный стон, Гарри не сразу понял, где он прозвучал. Волосы непривычно спадали на лоб, мешая незаметно оглядеться по сторонам, но в этом не было необходимости: приоткрытая дверь позволяла видеть угол темницы, в поле зрения попала рука мертвого Упивающегося, освещенная мигавшим факелом, а мгновение спустя ровный голос произнес:
- Круцио!
Гарри дернулся, не узнав голос Снейпа в этом приглушенном рыке, но ничего не произошло. Еще немного приоткрыв дверь, так, чтобы видеть профессора, он переместился левее, но картина, открывшаяся его взгляду, не обнадеживала. В первый момент Гарри решил, что Снейп сошел с ума - кто в здравом рассудке станет оттачивать мастерство владения непростительными проклятиями на трупе? Но профессора это, похоже, не беспокоило. Застывшее выражение лица и побелевшие губы выдавали с трудом контролируемое бешенство, рука зельевара была вытянута вперед, волшебная палочка направлена на труп Упивающегося, и глухой голос произнес следующее «Круцио». Тот, естественно, не шевельнулся - мозг был мертв, и нервные окончания не могли реагировать на боль, однако Снейпа это не останавливало. Гарри в холодном поту наблюдал за действиями профессора, начав сомневаться, уж не спятил ли тот, в самом деле, или ему просто доставляет удовольствие развлекаться подобным образом. Зная Снейпа, Гарри был готов поверить во что угодно, но тупой жестокости профессор не демонстрировал никогда, потому жуткий спектакль, который юноша наблюдал в данный момент, пугал своей бессмысленностью. Пугал до тех пор, пока Гарри не услышал вместо очередного проклятья осмысленные слова:
- Почему ты сдох, Беркли, - глухо поинтересовался профессор, опуская палочку. - Почему, Мерлин подери, я тебя убил так быстро и ты не способен чувствовать? Я мог бы убивать тебя гораздо медленнее за то, что ты сделал. Я бы вытянул у тебя кишки через горло, если бы ты был жив, паскуда…
Гарри задержал дыхание, и пальцы впились в ледяной металл тяжелой задвижки. Снейп прикрыл глаза, а потом вдруг резко вскинул руку, пробормотал незнакомые слова - такого заклятья Гарри точно не знал, - и тело Упивающегося рассыпалось в мелкий прах:
- Ты не заслужил такой легкой смерти, - прошептал Снейп, и Гарри увидел, как его рука бессильно упала на колено, продолжая сжимать палочку.
Зелье начинало действовать: Гарри заметил, как меняется лицо профессора, но почти сразу же закрыл глаза и прижался щекой к шершавой двери. Он не желал знать, как выглядит со стороны, не хотел видеть обреченности на собственном лице - ему вдоволь хватило того, что он наблюдал минуту назад. Не хотел видеть себя, отчаянно стискивающим кулаки в бессильной ярости, и понимать, что боль на его лице и в самом деле может смотреться жалко. Ему хватило того, что он осознал мгновение назад.
Бесшумно притворив дверь, Гарри медленно задвинул засов и прислонился к стене спиной. Озноб возобновился, но теперь виной тому был не гнев или страх. Это была горечь обманутой ненависти. Снейп не хотел причинить ему боль. Он и в самом деле пришел ему на помощь, и все, что говорил профессор, было сказано лишь для того, чтобы он, Гарри Поттер, поднялся и, поддерживаемый волной гнева, совершил то, что от него требовалось. Пусть даже стимулом послужила бы ненависть к Снейпу. Зельевар сделал все возможное, чтобы вызвать ее у Гарри, но о собственных эмоциях он, видно, не догадался позаботиться…
Им в очередной раз играли. Делали ставку на его чувства. Но теперь Гарри почему-то не испытывал досады. Профессор был прав: сам он не поднялся бы. Прояви Снейп сострадание, и он раскис бы, потонул в жалости к себе, потеряв желание биться. Только зельевар ошибся в одном: то, что чувствовал Гарри сейчас, было намного сильнее ярости, вызванной пренебрежением профессора. Гораздо сильнее. И с этим чувством можно было идти даже против Лорда. Знание, что есть человек, которому не безразлична его жизнь, человек, способный в приступе неистовства швырять «Круцио» в тело поверженного врага, чужого врага, жалея о том, что не смог отомстить ранее, заставляло поверить: он кому-то нужен. Пускай этот «кто-то» оказался мелочным, язвительным, склочным, черт подери, профессором зелий - не имеет значения. Даже то, что Снейп испытывал к нему… влечение - Гарри не смог охарактеризовать иначе эмоции, продемонстрированные профессором на глазах у многочисленных слуг Лорда, - не имело значения. Уже не имело. Пусть лучше это, чем холодное безразличие. По своей воле Снейп ведь не делал ничего, что могло бы заставить Гарри усомниться в его поддержке. Профессор ни разу не воспользовался его слабостью в своих целях, хоть и мог. А остальное не важно.
Оторвавшись от стены, Гарри втянул в легкие воздух, весь подобрался и двинулся вперед. Откуда-то взялись новые силы, и он торопился, чтобы успеть выполнить предсказанное прежде, чем его охватят новые сомнения. Снейп не прав. Иногда не думать очень даже полезно. Особенно - не думать о смерти, боли и опасности.
Только выйдя из каменной ниши, в которой таилась дверь темницы, Гарри понял, почему Снейп не заткнул его сразу же, едва он поднял крик. Опасаться было некого: в узком ответвлении коридора валялись тела, и не виднелось ни одной живой души. Юноша остановился, переводя взгляд от одного убитого к другому - один, два, три… Шесть Упивающихся. Прижав ладонь к губам, Гарри постарался сдержать позыв к рвоте: ему уже померещился запах разложения, хоть было еще слишком рано, но он чувствовал себя так, словно ненароком забрел в свежий склеп. Это были просто слуги Лорда, или стража? А может, конвой самого профессора? И почему Снейп не уничтожил их тела, как сделал с останками того Упивающегося в камере? Кажется, он называл его Беркли. Слишком спешил или не подумал об этом? Вряд ли. Скорее, у него действительно не было времени.
Юноша сглотнул, чувствуя, как в горле поднимается ком, и придушенно закашлялся, заталкивая его обратно. Не хватало еще, чтобы его стошнило. Чувствуя, что сам провоцирует собственное тело, юноша отвернулся и, стараясь не смотреть на трупы, извлек волшебную палочку. Отлевитировав все тела по очереди в соседнюю нишу, он, не оглядываясь, поспешил прочь: дышать здесь стало невозможно, будто вместе с воздухом в его легкие проникал приторный запах смерти.
