Шахразада - Избранницы Рахмана
– О да, – согласился тот, – я здоров и силен. Но эта женщина одним своим взглядом украла мою душу. И теперь я мечтаю лишь о том, чтобы взять девушку за руку, быть может, обнять…
– Ты влюбился, воин, – с улыбкой заметил Сверре. – И это замечательно. Но, думаю, никто из нас не станет тебе препятствовать в попытках завоевать душу красавицы и, быть может, ее тело…
Тор недоуменно посмотрел на лазутчика.
– Но наш долг перед магараджей? Я не могу бросить вас одних…
– О воин, я замечу, что мы вовсе не бессильны. И даже оставив тебя в объятиях прекрасной девы, сможем выполнить свой долг до конца. Должно быть, твое предназначение – вместе с нами прийти лишь сюда. Ибо, похоже, далее наши пути могут разойтись.
– Это будет предательством, – насупившись, ответил Тор. – Долг мужчины не в том, чтобы стать игрушкой в руках женщины. Долг в том, чтобы всегда держать свое слово.
В разговор пришлось вступить и Сейиду.
– Думаю, мудрые воины, говорить сейчас о чем-то рано. Пусть сначала дева узнает, что любима, пусть Тор попытается завоевать ее чувства…
– Я не буду этого делать… Мечта о прекрасной ведунье умрет в моей душе, но я не предам долга перед магараджей и вашей дружбы!
– Да будет так, смелый Тор.
Чувства, что кипели в душе воина, не дали ему спокойно наблюдать за тем, как Мень Май врачует изможденных верблюдов. Поигрывая топориком, Тор удалился в заросли, окружавшие жилище знахарки.
– М-да, должно быть, Сейид, у тебя появился еще один пациент.
– О нет, друг мой, эту хворь я излечить не могу – ибо любовь не лечится. Думаю я, Сверре-лазутчик, что путь мы будем вынуждены продолжить втроем.
И путешественники переглянулись, прекрасно поняв друг друга. Пусть на словах Тор-воин готов был отказаться от своей судьбы, но вот готова ли была судьба отказаться от Тора?
Зной полудня постепенно сменялся прохладой вечера. Неожиданный отдых пошел на пользу всем. И лишь когда на мир пали сумерки, к странникам присоединилась Мень Май.
Она была по-прежнему свежа, словно не провела весь день у занемогших животных. Но под глазами ее пролегли круги, указывая, что и эта необыкновенная дева не всесильна, что ей, как и любому из живущих, нужен отдых.
Тор-воин, не в силах сдержать чувств, постарался отстраниться от нее, сделать так, чтобы ее вызывающая, ранящая сердце красота перестала бередить его душевную рану. Он ушел как можно дальше от костра, сел спиной к огню, не участвовал в тихой беседе, дабы не услышать этого колдовского голоса. Но увы, все было тщетно.
Неловкие маневры воина заметили все. Похоже, что и сама ведунья поняла, как ранила сурового Тора ее красота. Но она старалась не выдать своих чувств, быть равной со всеми, ибо, похоже, не только верблюды странников нуждались в ее помощи.
– Что же вы, иноземцы, ищете столь далеко от дома? Какая нужда заставила вас отправиться в путь?
И вновь Рахману и Сейиду пришлось рассказывать о хвори магараджи, о предсказании ШаррКана, о помощи Нага-повелителя. Они и рады были бы что-то скрыть от этой далекой ведуньи, но сдержаться не смогли.
Девушка слушала не перебивая. А когда гости умолкли, проговорила задумчиво:
– Чжан Кань, великий знахарь… Понятно, почему хитрец Хла Шве вызвался проводить вас. Он, думаю, полагал, что может вас отвести к отрогам полуночных гор и там вы примете за великого знахаря первого попавшегося лекаря… Но он убоялся покровительства Нага… И потому вы оказались здесь.
– Должно быть, ты права, уважаемая.
– Сам того не ожидая, недалекий Хла Шве вывел вас на дорогу, которая и в самом деле может привести вас к жилищу великого знахаря.
Путники слушали хозяйку, в который раз благодаря судьбу за те удивительные дары, какими она иногда балует.
– Но все равно, о странники, вам не дано было бы встретить великого знахаря, если бы вы не нашли меня – ибо он сам не встречает путников на дороге. Лишь те, кому он доверяет, могут открыть истинный путь к Чжан Каню.
Тут ведунья окинула взглядом посланников магараджи.
– Но среди вас есть тот, кто и сам мог бы просить помощи у великого знахаря. Мог бы, если бы знал, что это надо сделать так. Теперь же мне будет легче провести вас по истинному пути – его найдет тот, кого я могу взять с собой в мысленное странствие.
– О Аллах, значит, я мог и сам позвать знахаря… И тогда нам не пришлось бы изнурять себя этим долгим путем в неизвестное… – Рахман не знал, радоваться ему своим умениям или печалиться тому, что не ведает, как можно применить их во благо.
– Не так все просто, о путник… – улыбнулась Мень Май. – Конечно, ты бы мог и сам позвать великого знахаря, конечно, он бы откликнулся на твой призыв. Но разве ты знал, что это следует сделать? Думаю, великая судьба для того и привела вас сюда, заставив Хла Шве испугаться, чтобы ты из моих уст узнал эту нехитрую истину.
– Должно быть, так. – Рахман не мог не согласиться с этим. – Но что же мы будем делать сейчас? Ты покажешь нам дорогу к знахарю, или я смогу сам воззвать к нему?
– Сейчас мы оба войдем в тот мир, что ты называешь истинным… А когда предстанешь пред очи великого Чжан Каня, постарайся быть как можно более убедительным.
Рахман согласно склонил голову. О, эта чудная женщина была столь же умна, сколь и красива. И теперь уже в душе юноши не было отвращения к слабому полу. «Раз есть в мире хоть одна такая замечательная девушка, значит, их род не так пропащ и безнадежен…» – всего один раз мелькнула в голове Рахмана эта мысль. Но она, словно струя живительной воды, омыла черные мысли юноши.
– Думаю, прекраснейшая, что нам следует сделать это, не откладывая. Ибо магараджа теряет силы, и каждая минута слишком много значит для него.
– Тогда начнем.
Девушка взяла ладонь Рахмана в свои руки.
– Закрой глаза, ученик. И постарайся удержать мою руку. Так тебе будет легче. Идем же!
Вновь перед мысленным взором Рахмана предстал истинный мир – сияющий, прекрасный, переливающийся красками, наполненный чарующей мелодией, которая объединяла, казалось, все живое в гармонии и совершенстве. Рахману подумалось, что как бы много он ни занимался, но он всего лишь ученик, который делает первые шаги истинного видения мира.
– О да, – услышал юноша голос Мень Май. – Тебе лишь смогли раскрыть глаза на мир, но научиться жить в нем, наслаждаться его необыкновенной прелестью и совершенством ты не успел. Потому я и взяла тебя с собой – моих сил хватит, чтобы ты с удовольствием сделал здесь первые шаги. Теперь тебе захочется сюда вернуться.
