Крепче виски. Слаще колы (СИ) - Бауэр Алика

— Ты переоцениваешь мою выдержку, — тихо заметил он, подняв на меня потемневший взгляд.

— А кто тебя просил сдерживаться?

В следующую же секунду рука Марка притянула со всей силой к себе за талию, а губы впились в жестком поцелуе. Я дрожала. Тело напряглось от новых, незнакомых ощущений кожа к коже. Горячий, мокрых, полностью обнаженных.

***

Наши взаимные ласки и сладкие постанывания прервала уборщица тетя Валя, выгоняя с криком нас из душевой, тыкая шваброй в задницу Марка. Мы распрощались у моего подъезда. Оба в еще влажной одежде, но счастливые и почти удовлетворенные.

Некая розовая пелена перед глазами и улыбка не сходили с моего лица весь остаток вечера, и романтичное настроение так и подмывало почитать что-то под стать. Зайдя на небезызвестный сайт, я бездумно листала обновления, выбирая, как говорится, по картинке. И вот в глаза бросается не столько броское и яркое оформление, наоборот, оно было очень пресное и не привлекающее внимание от слова совсем, но резало знакомое название… Название моей книги, что сейчас на флешке находилось у Марка или уже у Павла.

Первой мыслью было то, что так сошлись звезды, и мы с другим автором случайно придумали одно и то же название. И мне теперь нужно будет думать над новым, что было не так страшно, но неприятно.

Я открыла обложку покрупнее.

Автор Павел Астровский.

Соавтор Марк Вяземский.

Слезы начинали душить, стоило только прочитать несколько строчек романа на первой странице. Такие родные… Мои.

Глава 31

"Поздравляем, ваше сочинение на тему «Слово как источник жизни» заняло почётное первое место. Приз - бюджетное обучение в Московском государственном университете... Просим связаться с нами для уточнения деталей.... "

Заветные строчки больше не радовали. Даже не вызывали улыбку, но дали возможность уехать отсюда. Очень вовремя.

Нет слез. Нет истерики. Но зияющая пустота внутри всё время напоминает о себе. Не замолкает ни на секунду, разрывая душу по кусочкам. И чтобы сохранить хоть жалкие крохи себя, ты погружаешься в нечто, походящее на вакуум, где все голоса и звуки доносятся до тебя как через толщу воды. Поэтому я не сразу заметила чье-то приближение.

— Василиса-прекрасная, — нараспев произнёс Марк, закинув руку мне на плечо, прижимая к себе. — Как на счёт устроить ещё один кинопросмотр? Я. Ты. Закажем морепродукты или объедимся пиццей. Я голосую за четыре сыра...

Вяземский, идя по коридорам универа, набитым студентами, тараторил без остановки, словно ничего не произошло. А его весёлый беззаботный тон пробил дыру, что я так старательно латала всю ночь, чтобы не захлебнуться в собственной истерике.

— Но так и быть. Братца моего позовем. Вроде неплохо провели время в последний…

— Не трогай меня, — процедила сквозь стиснутые зубы, сбрасывая с себя его руку. — И не приближайся ко мне. Никогда! Ты и твой брат! — перешла я неожиданно для себя на крик, пытаясь в нем замаскировать подступающие слезы.

— Василиса? — озадаченно спросил Марк, схватив меня за локоть, когда я уже пыталась убежать и скрыться в толпе снующих студентов. — Что-то случилось?

— Продолжай и дальше косить под дурачка! Тебе это так идет, — я продолжала вырываться и кричать, абсолютно не обращая на косые взгляды на нас.

— Так, хватит, — на выдохе произнес он и одним махом закинул меня к себе на плечо.

Да, мы стали отличным развлечением для толпы зевак, и пока я продолжала колотить Марка по спине кулаками, вися вверх тормашками, я заметила парочку снимающих нас телефонов, а вскоре порог кабинета Павла.

— Поставь меня! Пусти! — отбивалась я, пока земля кружилась, и я вновь не оказалась на ногах.

— Что происходит? — спросил серьезно Павел, посмотрев на нашу перепалку с его братом, как на детское ребячество.

Он медленно встал из-за стола, снимая очки.

— Это ваши крики разносятся по всему корпусу?

— Ты ей что-то сказал? — налетел Марк на брата, толкнув его в грудь.

— Угомонись! — повысил тон Павел. — Василиса, что происходит? — спросил он, посмотрев на меня.

Я старалась держать лицо, но нижняя губа предательски дрожала.

Больно... Как же это больно.

Но не от того, что я проплакала всю ночь, а от того, что на их лицах нет ни капли раскаяния.

Я полезла в свою сумку за телефоном подрагивающими руками.

— Смотри! — я вытянула вперед руку с телефоном.

На экране была открыта вкладка страницы литературного портала, где была выложена моя книга.

Без моего участия. Без моего согласия. Под чужим именем.

Брови Павла нахмурились, пока он несколько секунд смотрел в экран, не моргая, читая свое и имя брата на обложке.

— Василиса, это какое-то недоразумение, — вырвалось жалкое оправдание из его рта.

— Предательство и ложь теперь так называются? Недоразумением? — я поджала губы, пытаясь удержать всю обиду и злость на людей, которые были мне дороги.

— В последние дни я был загружен работой и твой роман еще даже не открывал.

— Конечно! Он сам просочился в сеть. Флешка с моей книгой была только у вас. И сколько ты на этом заработал? Хотя дело явно не в деньгах. Тогда что это? Спор? Удовлетворения своего личного эго? Что вы с этого получили?

— Это явно чья-то глупая шутка, — усмехнулся Марк, пытаясь приблизится ко мне, но Павел перегородил ему путь, вытянув руку.

— Мои чувства для вас шутка! Я… Я вам доверилась. А вы…вы… — слезы душили, и очень сложно было что-то сказать, хотя сказать хотелось так много. — Думаю, это было весело. Соблазнение наивной девчонки…

— Все не так, как выглядит на первый взгляд, — голос Павла звучал настойчиво, а на лице играли желваки.

— А даже рада, что все это, — я показала на нас троих пальцем. — Закончилось вот так.

Я ощущала горячие слезы, скользящие по щекам.

— Ничего не закончилось! — взревел Марк.

— Нет, это все. Через два дня я переезжаю в Москву. Документы из университета я уже забрала.

Смахнув последнюю слезинку и больше не дожидаясь никаких оправданий, я сделала шаг назад, отказываясь верить, что на этом все. Теперь, когда я знала, как мне может быть хорошо, сердце болезненно сжималось и сумасшедше билось о рёбра. Впервые за всю жизнь я ощутила нечто такое, что не могла описать словами, а теперь знала, что должна была отречься от этого чувства. Прекрасного и теперь недоступного.

Звук захлопывающейся двери за мной был подобно выстрелу. Для нас троих.

***

Бесконечные звонки от Павла и Марка больше не раздражали. Они начинали пугать своей одержимостью. Зачем? Зачем им пытаться мне что-то доказать после случившегося, когда кроме пустого - это не мы, они больше не могли ничего сказать и найти более весомые факты в пользу своей якобы невиновности.

Марк несколько раз подкарауливал около подъезда. Павел пытался поговорить прямо в университете, больше не опасаясь любопытных глаз и ушей в нашу сторону. Но все заканчивалось одним: скандалом и моими слезами.

Не хочу их слышать! Не хочу их видеть! И знать их больше не хочу!

Только как забыть это…

Тру мочалкой кожу до покраснения, до боли, но все равно чувствую их фантомные прикосновения. Их запах, что смешался в удивительный альянс – смесь крепкого и сладкого, навсегда осел в легких.

Самолет в двенадцать дня, а я уже с вечера начинаю бросать вещи в чемодан, желая, как можно быстрее убраться отсюда.

— Васенька, — ласково позвала мама, тихонько приоткрыв дверь в мою спальню. — К тебе там пришли.

— Передай, что я не хочу его видеть. Никого из них больше никогда! — вещи летели в чемодан без разбора.

— Не знаю кого ты имеешь виду, но там какая-то девушка.