Юлия Михайлова - Сотвори для себя мужчину
Одним движением сбросив с нее пеньюар, он толкнул женщину в постель.
…Когда все было закончено, Мел откинулся на спину. Острое чувство ненужности того, что произошло, гадливости к самому себе и лежащей рядом женщине навалилось на него.
Валентина потянулась, закинув за голову руки; груди ее стали торчком.
— Все, что о тебе говорят, — правда, и даже больше! Любовник ты что надо!
Удовлетворенно вздохнув, она привалилась головой к его плечу. Мел едва сдержался, чтобы не оттолкнуть ее. Настолько это было не похоже на то, что делала Даша! Ему стало противно, ненужно, стыдно. Как сытая мартовская кошка! И это вульгарное обращение на "ты"! Он понимал, что после случившегося она имела право на такое обращение, но… На ум пришел старый анекдот: "физическая близость — еще не повод для знакомства"…
Он приподнялся, намереваясь встать и уйти. Валентина чутко уловила перемену.
— В чем дело, Мел? Ты уходишь? Впереди целая ночь!
— Мне нужно принять ванну! — почти грубо ответил он, не желая выдумывать изящную причину; ему и в самом деле хотелось смыть с себя эту грязь.
Женщина вспыхнула и, резко приподнявшись, бросила в Мела подушку.
— Подонок! — прошипела она. — Какой же ты подонок! Ты думаешь, меня можно откинуть, как откидывают грязную тряпку?! Ты еще пожалеешь! Я тебе устрою красивую жизнь! Убирайся!
Молча он вышел из номера. Поднимаясь к себе в "люкс", он почувствовал острую тоску по Даше, по ее ровному сладостному телу, по ее аромату и страстным стонам. И зачем он поддался глупому мужскому тщеславию? Что и кому хотел доказать? Извалялся в грязи по самые уши… Казалось, не только Даша, но и его пока еще малые сыновья-близнецы укоризненно качают головками, отворачиваясь от проявившего слабость отца…Ну уж нет, они не должны узнать, никто из его близких не должен узнать!
Когда он вошел в номер, Николай проснулся и поднял голову.
— Ну, слава богу! Разговелся! — спросонья пробормотал он. — Ну и как?
— Обыкновенно, — со злостью ответствовал Мел. — И чего тебе не спится?!
Но Николай уже храпел.
…После обеда вся их команда разъехалась. Мел взял в свою машину четырех иногородних коллег, а Николая попросил подвести до Москвы Валентину. Ему было стыдно и неловко за вчерашнее хамство, в котором он винил прежде всего себя. Но извиняться он не стал, справедливо полагая, что следует избегать даже намека на ночное приключение.
Высадив коллег на площади трех вокзалов, Мел задумался. Куда ехать дальше? Домой? Пожалуй, нет. Он еще не настолько овладел собой, чтобы Даша ничего не почувствовала. Все-таки это была первая физическая измена за все три с половиной года, что они прожили вместе. Нужно успокоиться внутренне, привести в порядок эмоции, избавиться от чувства стыда и неловкости…
Приехав в офис, Мел позвонил Даше:
— Родная, я уже в Москве!
— О Мел, как хорошо, что ты вернулся! Откуда ты звонишь? Когда ты будешь дома? — В голосе жены слышалась неподдельная радость, отчего Мелу стало еще тошнее.
— Дашенька, я в банке; мы должны устроить для наших партнеров небольшой "междусобойчик". Ты меня скоро не жди, ложись и засыпай. Вскоре сюда подъедет Николай, чуть позже мы вернемся с ним на двух машинах. Ты не волнуйся за меня…
— Но… — В трубке повисло недоуменное молчание.
— Не беспокойся, маленькая, со мной все будет в порядке. Что поделывают Жорж-Алекс?
— Они рядом, требуют, чтобы я дала им трубку.
— Пожалуй, я воздержусь от разговора с ними. Боюсь, они будут требовать, чтобы я немедленно приехал!
В трубке опять повисло недоуменное молчание.
— Ну все, я уже одной ногой дома. До скорого!
Он положил трубку на рычаг, откинулся в кресле и закрыл глаза. Нет, надо решительно, брать себя в руки! Что это он растекся, как Снегурочка! С кем из мужиков не бывает? Нужно только сделать так, чтобы не дошло до жены, — зачем волновать ее зря? Это даже и изменой-то назвать нельзя — так, небольшая пробежка налево. Даром ему Валентина не нужна. Ну, оступился разок, не удержался. У него и смягчающие обстоятельства есть: не смог противостоять напору… "Дурак, — выругал он себя, — напору не смог противостоять! До сих пор ты укладывал в постель, а теперь тебя расстелили!" От этой мысли малая толика восточной крови, присутствовавшая в нем, взбунтовалась. Мел вскочил и нервно заходил по кабинету, затем достал коньяк и выпил рюмку. Ну все! Как говорится: "приехали"! Он постарается не повторять, а Даша не должна ничего узнать!
…Он вернулся домой около полуночи, слегка попахивая коньяком. Даша спала или делала вид, что спит.
16
На следующее утро Мел поднялся рано, стараясь не разбудить жену. Спустившись вниз, он позанимался на тренажерах, проплыл раз двадцать взад-вперед по небольшому бассейну и принял горячий душ. Вначале он решил одеться, втайне надеясь на то, что Даша еще не проснулась, а потом уже позавтракать внизу.
Тихо поднявшись на спальный этаж, он прошел в гардеробную. Там стоял слабый аромат Дашиных духов, исходивший от ее одежды. Мел словно окунулся в тепло и атмосферу интимной жизни, крепко связывающей их. "Малышка, внутренне взмолился он, — прости меня! Ведь никакой измены не было, попробовал другую бабу и убедился, что лучше тебя никого нет… Прости меня, маленькая".
Надев свежее белье, сорочку, синие брюки, кашемировый синий свитер ручной вязки, он спустился вниз. Пришлось самому готовить завтрак. Кофе и тосты показались Мелу в это утро безвкусными. Проглотив все очень быстро, он набросил короткий кожаный полушубок и вышел на улицу. Банковского шофера вызывать было рано, поэтому Мел решил ехать в офис на своем "мерседесе". За делами он немного успокоился. Только бы Даша не узнала, а уж он больше никогда не повторит содеянного; слишком дорого обходится ему внутренний дискомфорт и угрызения совести, а главное, как он мог убедиться, подобные походы "за клубничкой" ему абсолютно не нужны. А если Даша узнает? Мел почувствовал, как студеные воды Ледовитого океана накрывают его с головой. "Да нет же, не может этого быть!! Никто не видел, не может она узнать…" пытался убедить он себя. Однако на душе было неспокойно и тоскливо, тянуло домой, к жене. Ему хотелось забыть о своей вине, обрести то чувство покоя, уюта и блаженной ночной любви, которая возможна только дома.
Закончив дела пораньше, Мел заспешил домой. Дом встретил его молчанием. Войдя в прихожую, он не услышал легких торопливых шагов жены, спешащей ему навстречу; не услышал визг и смех сыновей, не услышал даже их капризного плача. Дом, как живой, осуждающе молчал.
