Эдуард Снежин - Оторва
- Какому Рустаму?
- Мати это Рустам, бывший Ларкин друг, - лёг Костя спиной на капот своей машины. Наташка подбежала к нему и стала обтирать лицо носовым платком.
Я понял, наконец, всё. Объявился Ларисин уголовник. Поверженного провокатора расхотелось бить, шатаясь, добрёл я до квартиры и рухнул на тахту.
XXII
Утром долго не мог подняться с постели.
Кружилась голова, и спутано роились мысли:
«Всё рухнуло в один день. Они все вели со мной подлую игру, а Зару хотели подсунуть для утешения. Грохнул меня точно Толяй, сзади стоял только он. Они соседи с этим чеченом по тюремной камере.
А этот… говнюк Костя, наверно, Рустам заплатил ему, чтобы привёз меня с Ларисой. Да мог и бесплатно подставить, в отместку, что моя подруга отвергла его.
Моя подруга? Нет у меня никакой подруги, есть ненасытная суккубка, жаждущая диких сексуальных наслаждений.
О! Лучше не думать об этом»!
Я собрал вещи Ларисы, которые были у меня дома, и отнёс в её квартиру, пока она не возвратилась в город.
Она выпала из моей жизни.
В понедельник, после работы, заскочил Фаукат с бутылкой хереса.
- Поздравь меня, устроился инженером в Топэнерго.
- Поздравляю.
Фауката за пьянку выгоняли с работы отовсюду. В последнее время он числился в охране зоны прапорщиком, но кому нужен пьяный прапор с оружием?
Он сидел без работы больше месяца и вот, наконец, устроился по старым милицейским связям.
- Где ты пропадал вчера? Звонил, звонил тебе.
Я рассказал ему унизительную для меня историю.
- Много видел я разного бабла, - отреагировал бывший мент, - но твоя девка бьёт все рекорды по сволочности. Откуда такое в шестнадцать лет?
Но я не стал раскрывать другу потрясающий секрет оторвы. Вновь испечённый «инженер» ни хрена не соображал в современной науке, а всё, что касается загадочных тайн эзотерики, характеризовал одним словом: «Шизо!»
Взяли ещё две бутылки крепкого вина, мой организм требовал заглушить нанесённую психическую травму.
Вышли вдрызг пьяные из дома.
К подъезду подходила компания крепких ребят, пять-шесть человек. Фаукат уставился на приближающихся с бычьим видом исподлобья.
Я знал эту его воинственную стойку и дёрнул за рукав:
- Пойдём!
Не тут-то было. В толпе бывший мент опознал знакомого «отморозка», которого раньше доставлял в участок. В нём в пьяном виде просыпался легавый азарт властной вседозволенности, он закрепляется на всю жизнь, хотя давно уже не подкрепляется звёздочками на погонах.
- Эй, ты! – задрался он и схватил старого знакомого за рукав.
Парни, то ли пьяные, то ли обкурившиеся: глаза горят, руки чешутся, сразу узнали бывшего притеснителя их вольной жизни, ныне бесправного.
Здоровый дылда из команды крикнул:
- Получай сраный мусор! – и сбил Фауката с ног ударом в голову сзади. Тот рухнул на асфальт, а вся команда начала пинать его ногами.
Я избегал вступать в драку лишний раз, но тут избивали моего друга, а мне самому только вчера нанесли такой же удар по башке.
Я подсёк громилу ударом ноги в колено, он с проклятием упал рядом с Фаукатом, и врезал кулаком в морду тому, за которого цеплялся татарин.
Это было всё, что успел я совершить, озверевшие парни сбили с ног меня и тоже начали пинать ногами. Но, по крайней мере, я отвлёк их своим нападением от поверженного друга, которого вполне могли бы забить, не переключись на меня.
Один из них ударил меня носком ботинка прямо в лоб и рассёк бровь. Мне удалось приподняться и тоже расквасить обидчику морду ударом снизу, с того слетела кепка, которая оказалась подо мной - тут же кто-то другой снова сбил меня.
В это время, несомненно, к нашей пользе, ввиду превосходства противника по численности, завыла сирена. Милицейский газик, совершавший дежурный объезд, заскочил с асфальтового кольца прямо на арену сражения. Компания пустилась наутёк, и менты не изловили никого.
Я был в силах подняться, вскочил на ноги, кровь заливала глаза, но увидел, что Фаукат лежит без чувств, и закричал истерично:
- Убили!!!
Прибывшие узнали бывшего сослуживца, подбежали к нему, и один стал делать ему искусственное дыхание рот в рот. Но тот не реагировал никак, вперив в небо открытые остекленевшие глаза. Меня затрясло.
Капитан, начальник караула, внимательно смотрел за процедурой оживления пострадавшего и, вдруг, резко наклонился к его уху и гаркнул:
- Милиция!
Фаукат… моментально вскочил, как ошпаренный.
Капитан довольно улыбнулся действию волшебного слова.
Нам помогли забраться в газик и повезли сначала в скорую. Я видел, как один из ментов забрал кепку из-под меня в качестве вещественного доказательства.
В скорой нам промыли раны на голове и сделали перевязку. Оба мы чувствовали себя совсем трезвыми, хотя выпили три больших бутылки мадеры. Видимо, резкие удары по голове выбили алкоголь из мозгов и не позволили ему внедряться дальше.
Мы с Фаукатом подошли к большому зеркалу в приёмной скорой.
Из него смотрели на нас помятые лица в синяках с белыми повязками на головах. Мы посмотрели друг на друга и расхохотались, а Фаукат произнёс:
- Живём трудно, но интересно!
Он, как бы, подытожил смысл нашего бытия.
Газон отвёз нас в отдел милиции, где с пострадавших сняли показания. Я не знал никого из гладиаторов, а Фаукат, по каким-то причинам, тоже заявил, что видит их в первый раз.
Майор, писавший бумаги, успокоил:
- Ничего, Федя, найдём их! Вот она кепочка, - похлопал он по вещдоку.
Корпоративная солидарность обязывала изыскать и наказать покушавшихся на жизнь сотрудника милиции, пусть и бывшего.
Мне дали больничный по случаю сотрясения мозга. Фаукат не стал обращаться к врачам, правильно расценив, что не стоит начинать карьеру инженера с больничного листа.
Лариса прискочила в мою квартиру, как ни в чём не бывало.
- О, это тебя Толька врезал! – возмутилась она, увидев белую повязку на голове, - сволочь!
Я не стал объясняться с ней, хотя взгляд её был искренне сострадательный.
- Ты не должна больше появляться здесь! – твёрдо произнёс я и взялся за связку ключей, чтобы отцепить свои от квартиры и гаража.
Оторва резко выхватила всю связку и попыталась сбежать. Я схватил её, чтобы восстановить имущественную справедливость. Мы стали бороться. Когда она поняла, что всё равно я справлюсь с ней и заберу свои ключи, то совершила акт, повергший меня в изумление.
