Ларисса Айон - Азагот (ЛП)
– Подожди-ка... если ты был эмпатом, то почему не почувствовал, что она не человек?
– Потому что большинство суккубов могут проецировать ложные эмоции и скрывать настоящую личность магией афродизиака. В частности, суккубов-девственниц невозможно принять за демонов.
Лиллиана поёрзала, и от звука одеяла, потёршегося об её обнажённое тело, член Азагота снова зашевелился. Мрачный Жнец быстро поднял с пола штаны и натянул.
– Девственность суккуба бесценна, – заметила Лиллиана, наблюдая за тем, как он одевается. – В момент, когда девственность нарушена, освобождается огромная волна силы. Люди платят вопиющие суммы, чтобы лишить суккуба девственности и пожинать пользу этой силы. Так почему она просто отдалась тебе, когда ты даже не знал, кем она является?
Азагот снова уселся на диван.
– Потому что, когда девственности суккуба лишает ангел, она поглощает огромную часть его силы. Теперь фотография суккуба, обладающего способностями, широко доступна для ангелов. – Увидев выражение ужаса на лице Лиллианы, Азагот горько рассмеялся. Да, она видела это фото. – Когда-то Танатос обвинял меня в отцовстве Всадников. Я отмахивался тем, что у него нет на это веских оснований, но правда в том, что я трахнул Лилит. – Азагот помнил, какой сладкой она была. Какой нежной. Какой чертовски хорошей была в притворстве. – Это Лилит исполнила моё желание быть самым могущественным эмпатом. Она была девственницей.
Лиллиана жёстко откинулась на спинку дивана, как будто тело больше не могло находиться в вертикальном положении.
– О... вот это да. – Она так сильно сжала одеяло, что побелели костяшки пальцев. – Так вот как она стала такой сильной... настолько сильной, чтобы заставить Ривера переспать с ней и стать отцом Всадников.
– Всё имеет под собой какое-то следствие. Я взял её девственность и получил то, что желал, но также запустил цепь событий, едва не приведших к апокалипсису. Лилит поглотила очень много моей силы и превратилась в самого сильного суккуба. Затем она соблазнила Ривера и родила Всадников Апокалипсиса.
– Ух, нифига себе. – Лиллиана бухнулась на спину и широко распахнутыми глазами уставилась в потолок. – Знаешь, на фоне твоей, моя жизнь – сплошная скука.
Снова растянувшись рядом с ней, Азагот неожиданно рассмеялся – неприкрыто, правдиво.
А затем заметил это. Его лёгкие сжались, тело затряслось и, глядя на огонь в камине, Азаготу потребовалась вечность, чтобы принять действительность.
Впервые за тысячи лет он ощутил тепло пламени.
Глава 12
Мир с ног на голову переворачивается, когда кто-то сообщает, что лишил девственности самого скандально известного суккуба в истории и запустил то, что стало главными событиями апокалипсиса, который ты предотвратил. По крайней мере, так сделала Лиллиана.
Она лежала с Азаготом в удивительно уютной тишине, в голове кружило множество вопросов. Но, в конце концов, Лиллиана уснула, а когда проснулась Азагота уже не было. На столике рядом с диваном лежала чистая одежда, рядом с которой стоял поднос, на котором были сэндвич с индейкой, ваза с фруктами, сырная тарелка, крекеры и два восхитительных десерта. Лиллиана решила, что сперва съест карамельный чизкейк, а помадно-трюфельное пирожное оставить на потом.
Кто бы не принёс еду и одежду, он так же позаботился о питье: кувшин ледяной воды, кувшин гранатового сока, бутылка белого вина, бутылка красного вина, три разных вида пива, две банки колы и банка "Спрайта". Видимо, Азагот её не хотел отсюда выпускать.
Лиллиана огляделась по сторонам в поисках одежды, которую снял с неё Азагот, но та исчезла. От воспоминаний у Лиллианы загорелись щёки. Мрачный Жнец был напористым. Первобытным. Он погрузился в потребность, которую не мог насытить без женщины.
В тот момент, когда она увидела, как Азагот мучается от эмоций, справиться с которыми не мог, всё, о чём Лиллиана могла думать – сделать так, чтобы ему стало лучше. И когда напряжение внутри него перешло от замешательства и ярости к сексуальному возбуждению, она не колебалась. До момента признаний всё выглядело так, словно произошедшее в сексуальном плане было неминуемо.
Лиллиана немного запаниковала, не потому, что была девственницей, а потому что, вступив в такую связь с Азаготом, она бы сделала отношения между ними очень реальными, а на это она не могла пойти. Нет, если всё ещё планировала покинуть это место.
Поэтому, возможно, хорошо, что Азагот напугал её той информацией про девственность, но преступно то, что причина его отступления просто взрывала ей мозг. Азагот был соблазнён самым скандально известным суккубом в истории. Он лишил девственности самого скандально известного суккуба в истории.
Ох, нифига себе.
Действия Азагота начали довольно много из того, что до этого момента происходило в человеческом, демонском и ангельском мирах. Неудивительно, что он принял эту должность. Даже без проклятия способностью эмпата, которое привело его сюда, Лиллиана готова была поставить на то, что он в любом случае пришёл бы сюда добровольцем, чисто из-за вины.
Избыток событий и информации затуманил разум Лиллианы, поэтому она решила дать ему передышку, пока одевалась и ела. Помадно-трюфельное пирожное оказалось почти таким же восхитительным, как оргазм, который подарил ей Азагот, и Лиллиана решила, что, определённо, нуждается в ещё одном кусочке.
Кусочке пирожного... или Азагота? Может и того, и другого.
От этой мысли она вспыхнула. Закончив есть, Лиллиана принялась копаться в книгах Мрачного Жнеца в поисках чего-нибудь, что поможет вытащить отсюда хроногласс.
Уже во второй раз эта мысль принесла с собой угрызение совести.
Честно говоря, Азагот хорошо к ней относился. Большой, страшный Мрачный Жнец ничего ей не сделал, и был лишь милым. О, да, конечно, поначалу он был жутким придурком, но и Лиллиана тогда тоже немного блистала враждебностью. А знание того, что он так долго был здесь, внизу, неспособный ничего ощущать... это разбило Лиллиане сердце.
Допустимо, что неспособность чувствовать сводила его с ума. Круглосуточно иметь дело со злом... да это кого угодно, настолько же чувствительного к эмоциям, превратит в сумасшедшего.
Прошло несколько часов, Лиллиана не нашла ничего полезного и маленькая часть неё этому была рада.
Когда она возвращала на полку последнюю пролистаную книгу, в комнату заглянула Кэт, и Лиллиана вздрогнула, ошеломлённая собственным чувством вины.
– Не хотела тебя напугать, – извинилась Кэт. – Могу я принести тебе ещё что-нибудь поесть или попить?
