Эммануэль Арсан - Лаура
— Никто не поймет, что этот фильм мы создали вместе, чтобы поведать историю нашей любви, потому что ты никогда не появляешься на экране. Я знаю, что ты присутствуешь в каждом персонаже, в каждой сцене, но никто другой этого не увидит. А люди верят только в то, что видят собственными глазами.
Я крепко прижал ее груди и нежно сказал:
Ты ведь всегда утверждала, что выбор любви начинается с отказа от самого себя. Каждый, кто любит, должен принять этот отказ, это самоотречение.
— Разве когда ты видишь других, которые вместе с тобой занимаются со мной любовью, ты отказываешься от себя?
— Ты же знаешь, что это не так! Я не хочу только обладать тобой. Но я хочу всегда видеть тебя. Я только тогда лишусь тебя, когда не буду тебя видеть, когда ты покинешь меня навсегда.
— Разве ты не будешь верить в меня, когда мы расстанемся навсегда, и ты меня не сможешь видеть?
Я ответил, отдавая себе, отчет в том, какое беру безумное обязательство:
— Если когда-нибудь я осознаю, что ты будешь, счастлива без меня, я найду в себе мужество навсегда уйти, лишиться тебя навсегда.
Монтаж фильма занял у нас несколько дней и ночей.
С образами, запечатленными камерой, которые наша память, конечно, не могла удержать, мы смогли оживить другие наши истории.
В одной из них Артемио и Лаура, не осознавая, что вокруг них происходит, целовали друг друга на тростниковом коврике в движущемся доме сквозь изменяющие цвет орхидеи, чьи розовато-лиловые губы, желтовато-зеленые язычки и полосатую, как у тигра, плоть я наложил двойной экспозицией на их тела.
Они лежали неподвижно, полностью удовлетворенные тем, что их тела соединены. Артемио входил в Лауру все глубже и глубже, подобно фениксу, который, казалось, набирался силы после новых эрекций из того самого семени, которое он извергал из себя. Его сок был источником возрождения, а не началом будущего рождения.
— Тебе нравится это, правда? — спросил я Лауру. — Тебе нравится, как этот мужчина трахает тебя?
— Да, — призналась она. — И мне бы хотелось, чтобы он трахал меня каждый день, как он делал это тогда. Это действительно великолепно! Но я люблю и Долли, так же как и Милагрос. Я люблю их одинаково.
— Они тоже любят тебя. Посмотри!
На песчаном пляже острова три их обнажённых тела, каждое из которых находится в полной гармонии с другими; Как много разнообразных наслаждений!
Долли, чью воистину женскую грудь Лаура целовала в то время, когда ее таинственная пещера приняла в себя, ее воистину мужской пенис.
Милагрос, чьи ноги раскрылись с таким невероятным исступлением восторга и страстью для губ Лауры и для губ Долли — одной за другой, или обеим вместе— в то время как ее собственные губы присосалась к органу Долли, известному ей очень хорошо, или к промежности Лауры, которую она только начинала познавать.
Снова Милагрос, чьи сказочные груди целовали вместе Лаура и Долли, беспокоясь о том, что не могут высосать из них неизвестные флюиды после того, как попробовали в них вкус молока. Милагрос, гордая тем, что хочет забеременеть от Долли и Петито: пусть сами решают, кому из них быть отцом ее ребенка. Сейчас она спрашивает Лауру, хочет ли та сделать ей ребенка? Милагрос, которую ее любовницы пытаются вскормить молоком из своих грудей, сцеживая его ей в рот.
Милагрос, которую Лаура — эта двуполая амазонка — оседлала верхом с обнаженным задом, как она поступала с Артемио. Она терлась промежностью о ее кожу, ее гривастый холмик, ее пупок, снова о ее груди, шею, ее костистый янтарный лоб, спутанные локоны, и, наконец, о ее рот, на который она наваливалась утомленной, разбитой, уверенной в быстром возрождении.
И ненасытная Долли, ее длинный возбужденный пенис, переходящий от скрытой в темных зарослях пещеры Лауры к почти безволосому лобку Милагрос, возвращаясь снова к Лауре, затем опять к Милагрос, озабоченная тем, что не может излить семя в оба влагалища одновременно, отказываясь отдать предпочтение одному из них и в отчаянии от этого извергнувшая сперму на их лица, так что после этого они поделились ею между собой, слизывали ее по очереди со своих бровей и щек, покрытых песком и солью моря.
Долли, женщина и мужчина для этих двух женщин, была такой, как на ступеньках плавательного бассейна Лаура была одновременно парнем и девушкой для Марселло и Десмонда, и скипетры входили в нее по очереди, и каждый в свой черед наслаждался ее податливостью. По очереди вводили они свои фаллосы в ее влагалище, затем меж ее божественных ягодиц, и, разделив ее, проникали в нее спереди и сзади, пока не кончили вместе, находясь в ней, пенис в пенис, разделенные лишь тонкой оболочкой.
— Мне также нравится это, — сказала мне Лаура. — Я так люблю это! Мне хотелось бы, чтобы ты вошел в меня вместе с кем-нибудь другим! Мне нравится, когда ты находишься глубоко во мне, в то время как другие мужчины или женщины берут меня. В самом деле, мне нравится, я счастлива, когда они занимаются со мной любовью. Но когда ты не во мне, я чувствую себя такой одинокой! Я тоскую не просто по твоей физической близости, так как знаю, что в действительности ты никогда еще физически не был во мне, когда внутри меня были другие. И я даже не уверена, хочу ли я, чтобы это произошло. Когда я занимаюсь любовью с другими, мне не нужно, чтобы ты трахал меня, Николас! Мне даже не нужно, чтобы ты смотрел на меня, потому что мне действительно не нужно думать о тебе. Мне нужно, чтобы ты думал обо мне!
— Насколько ты меня любишь, настолько ты мне веришь. Как бы я смогла жить, если бы не верила другим? Зачем мне жить? Ради чего? Ради кого? И какую веру сохранишь ты, Николас, если не будешь верить в меня? Зачем тебе нужна будет жизнь, если ты не будешь жить ради меня? Ты боишься, что я уйду от тебя? Но скорее ты можешь оставить меня! Рядом или далеко от тебя я всегда буду с тобой так долго, сколько ты будешь любить меня.
Быть твоей тревогой! Именно такую любовь я приношу тебе. Твое счастье заключается в том, чтобы ты хотел для меня счастливой жизни, желал этого.
Часть вторая
МИРТА
Мы находимся в руках Аравы. Он с нами для того, чтобы найти дорогу и быть нашим проводником. Поэтому пусть сам и принимает решения! Я не собираюсь критиковать его поступки в первый же день. Я приберегу свое вмешательство для более важных случаев, касающихся вопросов жизни и смерти: или счастья и несчастья, которые не менее важны, а по сути дела — то же самое, что жизнь и смерть.
Тем не менее, одна вещь говорит в его пользу: верный знак его скрытого гения — вчера вечером он нашел для нас невероятный бамбуковый отель в деревне, где с трудом можно было найти хоть какое-нибудь пристанище. Я всегда удивляюсь, должна ли я читать справа налево или слева направо, чтобы правильно расшифровать мысли и чувства этой прекрасной тени… Сам он иногда затрудняется найти правильное решение. Что происходит в его голове, когда эти двое Арав спорят друг с другом, одновременно подойдя к перекрестку? Который из них уступает: мара христианину или наоборот?
