Неукротимый голод (ЛП) - Робертс Тиффани

Обычно спокойное поведение мастера Фолтхэма рушилось с каждым словом. Нострусу больше не нужно было подталкивать его. Мурген Фолтхэм уже катился с холма, набирая скорость, и не останавливался, пока полностью не погрузился в глубокие воды мести.

— Он украл у меня! — закричал мастер Фолтхэм, хлопнув ладонью по столу и вскочив на ноги. — Никто не крадет у Мургена Фолтхэма! Никто не угрожает мне и не может проявлять неуважение, особенно в моем доме! Этот ажера — ничтожество, едва стоящее выше паразитов, питающихся на дне. Пришло время ему узнать свое место.

Его челюсти дрожали от гневных, страстных слов. Хотя эти проступки против мастера Фолтхэма задели Ноструса, волтурианец также испытывал личные уколы боли. Даже сейчас краткие, но мучительные ощущения в руке напоминали ему об этом.

— Я добьюсь того, чтобы мне вернули украденное, Нострус, — заявил мастер Фолтхэм, тряся пальцем, словно это было смертоносное оружие. — Я не потерплю этой утраты. Я не позволю ничтожному животному нарушить мои планы.

Нострус встал, скрестил руки на груди и поклонился.

— Мастер Фолтхэм, позвольте мне исправить эти ошибки. Дайте шанс восстановить честь имени моего отца.

Мастер Фолтхэм ткнул пальцем в его сторону.

— Честь! Да, честь и уважение! Мы должны… — его глаза расширились, но выражение лица смягчилось. Он с тяжелым стуком опустился в кресло. — Мы должны помнить о чести и уважении.

— Сэр, я займусь этим вопросом лично.

Фолтхэм махнул рукой, глаза его расфокусировались.

— Нет, мой мальчик, ты этого не сделаешь.

Эти слова зажгли тревожный огонь в сердце Ноструса, пронзив его ледяными осколками.

— Сэр?

— Я не сомневаюсь в твоих способностях, Нострус, но ты открыто связан со мной, а это слишком публично, — голос мастера Фолтхэма теперь звучал трезво, но не побеждено. В нем слышались нотки холодного расчета. — Мы не можем рисковать тем, что это приведет к тебе, потому что в итоге все обернется против меня. Тогда мы окажемся в той самой ситуации, которой стремимся избежать.

Никакое уважение и преданность не могли побороть разочарования Ноструса. Он сохранял поклонную позу, скрывая сжатую челюсть и нахмуренные брови. Жар запульсировал в его руках.

— Сэр, я умею действовать скрытно, — процедил Нострус. — На вас никогда не выйдут.

— Все равно это неоправданный риск, — Фолтхэм открыл голоэкран и просмотрел контакты. — Для охоты на таких, как эта ажера, требуется особый набор навыков и мышление. Мы должны привлечь кого-то ближе к его уровню. Ты будешь помогать в координации, но без прямого участия. Ясно?

Прижав кулаки к бокам, Нострус встретился взглядом с мастером Фолтхэмом.

— Да, сэр.

— Хорошо. Начни подготовку к приему Гау'сила на послезавтра. Я займусь организацией охоты на беглецов.

К счастью, Нострус сдержался, не сказав лишнего. Все прошло лучше, чем ожидалось. Но он еще вернется к этому вопросу. Напоследок кивнув, он покинул кабинет.

Пронзительная боль отразилась в ладони, словно шип вонзился в кости. Он не сдастся. Он вернет утраченную честь — или погибнет, пытаясь это сделать.

ВОСЕМЬ

Аромат кожи и гвоздики накрыл Шей, когда она медленно приходила в себя. Она глубоко вдохнула, втягивая в легкие еще больше этого восхитительного аромата. Это принесло ощущение покоя, уюта и вызвало жар, который разлился по ее телу и скопился внизу живота. Она поерзала на диванчике и застонала, когда рубашка потерла напряженные, чувствительные соски, что послало еще один импульс в ее и без того уже пульсирующее лоно.

Ее веки дрогнули, открываясь во мрак, столь же густой, как и тогда, когда глаза были закрыты. Она не знала, как долго спала, не знала, как скоро прозвенит будильник, и ей было все равно. Тело ломило, каждый нерв, казалось, пылал огнем — давно забытым ощущением, которое она не испытывала несколько месяцев. Снились ли ей сны? Возможно. Но если и снились, то не запомнились, оставив лишь пробуждение, полное необъяснимой энергии, пульсирующей внутри. Она не могла вспомнить, чтобы когда-либо чувствовала что-то подобное.

Прошло по меньшей мере пять месяцев с тех пор, как она в последний раз занималась сексом. С момента похищения инопланетянами, продажи в качестве «домашнего питомца» и заключения в камере, все это казалось далекой, чуждой реальностью. Но сейчас, после долгих дней борьбы, когда она довела себя до полного изнеможения, на миг ей захотелось чего-то другого — чего-то, что дало бы утешение. Немного удовольствия. Немного отдыха.

Она перевернулась на спину, снова закрывая глаза. Игнорируя жесткость постели, она сосредоточилась на ощущениях, позволяя руке скользить вниз. Пальцы прошли по груди, по увеличившимся и болезненно-чувствительным соскам, сжавшимся от легкого прикосновения через ткань. Она судорожно вдохнула, когда первая искра удовольствия пронеслась в теле. Лоно сжалось в настойчивом требовании, пульсируя с болезненной жаждой.

В прошлом Шей предпочитала растягивать процесс, наслаждаясь каждым мгновением. Но сейчас в этом не было нужды. Тело требовало разрядки здесь и сейчас.

Рука скользнула ниже, под резинку трусиков, где пальцы раздвинули влажные складки. Мгновенное прикосновение к налитому кровью клитору вызвало у нее короткий вскрик, когда удовольствие захлестнуло Шей с головой. Спина выгнулась, голова повернулась в сторону. Она прижала к лицу куртку, что лежала рядом, и вдыхала тяжелый, пряный запах кожи и гвоздики.

Она замерла, позволив ощущениям немного ослабнуть, прежде чем снова начала двигаться. Пальцы кружили, мягко и целенаправленно, а бедра ритмично подавались вперед, подчиняясь нарастающему наслаждению. Дыхание стало частым и прерывистым.

В мыслях всплыл образ. Не ее рука, а чужая — большая, сильная, грубая, увенчанная когтями. Уверенное прикосновение, вопреки его дикости, было нежным, но властным. Рука принадлежала не человеку, а ажере с яркими зелеными глазами.

— Драккал… — выдохнула Шей, когда волна оргазма захлестнула ее, заставив тело выгнуться в напряжении. Мышцы сжались, а бедра сомкнулись, удерживая руку на месте. Она зажала куртку у лица, приглушая стоны, не позволяя звукам вырваться наружу.

Когда напряжение отступило, Шей, наконец, осознала, что именно она произнесла.

Драккал.

Она представляла его — его прикосновения, его запах. Это он, его образ довел ее до грани. И это была его проклятая куртка, зажатая в ее руке, воняющая пряными специями и чем-то диким.

Отбросив куртку, Шей выдернула руку из трусов и застонала, откинувшись на тюфяк и уставившись в темноту. Ее кожу покалывало, ноги дрожали, а лицо горело после оргазма. Несмотря на разочарование и смущение, она чувствовала себя… хорошо. Расслабленно.

Но не менее возбужденно.

Если уж на то пошло, она хотела большего. Ее тело жаждало чего-то, чего рука уже не могла обеспечить, сколько бы раз она ни доводила себя до оргазма.

— Черт.

Да, пожалуйста. Мне не помешал бы хороший трах. Грубые, жесткие удары с мягким мехом, задевающим задницу и бедра, когтистые руки…

— Черт возьми! — она с трудом приняла сидячее положение и потерла глаза чистой рукой. — Это просто… гормоны беременности. Вот и все. Это сводит меня с ума, и теперь я фантазирую о каком-то инопланетном коте-оборотне с милой большой головой — ах, да ладно! Включи свет.

Когда свет зажегся, она поднялась на ноги и подобрала влажные простыни, бормоча:

— Я схожу с ума, черт возьми.

Вот и все о якобы снимающих стресс эффектах оргазма.

Она отнесла постельное белье в ванную, засунула его в автоматическую стиральную машину и включила ее. Когда она повернулась, то увидела свое отражение в зеркале. Ее волосы были растрепаны, щеки раскраснелись, а голубые глаза сияли. Все, чего ей не хватало, это припухших от поцелуев губ, и она выглядела бы так, словно ее хорошенько оттрахали.

Если бы.

— Тьфу.

Она закрыла глаза и вздохнула.