Александра Соколова - Мы разминулись на целую жизнь.
– Она. Это она. Это ОНА. ОНА!!!!
г. Таганрог. Сентябрь 2004 года.
Лиза сидела в шезлонге между Инниных ног, прижималась спиной к её животу и категорически не хотела открывать глаза. Какой чудесный вечер! После ужина все разбрелись по участку – кто курить, кто общаться, а потом снова собрались все вместе. Николай Валерьевич с Наташей сидели рядом и смеялись, слушая рассказы Лизиной мамы про юношеские подвиги. Дядя Олег потягивал из высокой кружки пиво и читал газету, периодически выглядывая из-за неё и зачитывая новости Петру Игнатьевичу.
Лиза же просто дремала, и чувствовала себя абсолютно, целиком и полностью счастливой. Ей очень понравились родители Инны, а в Николая Валерьевича она просто влюбилась – особенно после того, как он помог ей укладывать Дашу спать. Будущая жизнь виделась теперь одним светлым радостным солнечным лучом. Что ж, в конце концов, они заслужили счастье.
– Я тебя люблю, – Инна прошептала это в Лизино ухо, – Не замерзла?
– Чуть-чуть. Может быть, уже спать пойдем?
– Девочки, больше двух говорят вслух, – Тамара Федоровна только что закончила рассказывать очередную смешную историю. Редко когда Лизе удавалось увидеть мать такой – раскрасневшейся, веселой, и даже приосанившейся чуть.
– Мы обсуждали грядущий отход ко сну, – откликнулась из-за Лизиной спины Инна, – Не желаете присоединиться к беседе?
– Попозже, – подал голос из-за газеты дядя Олег, – Я только дошел до спортивной колонки.
– В таком случае – спокойной ночи, – Лиза уже приняла решение, чему немало способствовали Иннины руки, незаметно поглаживающие её бедра, – Всем пока.
Родители попрощались нестройным хором и вернулись каждый к своему занятию. Вскоре Тамара Федоровна под руку с Наташей отправились готовить гостевую комнату, а дядя Олег с согласия остальных принес три бутылки пива.
– Вы знали? – спросил Петр Игнатьевич после первого глотка. Было очевидно, что он уже давно готовился к этому разговору.
– Конечно, – кивнул Николай. Он улыбнулся, и Пётр с Олегом сразу вдруг поняли, от кого из родителей у Инны такая улыбка, – Дочь рассказала мне о Лизе вскоре после того, как они полюбили друг друга.
– Петя не о том спрашивает, – мрачно перебил Олег, – Вы знали, что ваша дочь – лесбиянка?
– Если меня еще раз кто-нибудь об этом спросит – я выпущу пресс-релиз и разошлю всем заинтересованным лицам, – Николай Валерьевич сделал большой глоток, – Инна была замужем, поэтому нам с Наташей сложно было представить, что когда-нибудь наша дочь полюбит женщину. Мужики, давайте на «ты», а?
Петр Игнатьевич и Олег переглянулись. Первый ощутимо занервничал, а второй вынул из кармана пачку сигарет.
– Как ты к этому относишься? – спросил Петр.
– Как любой отец. Я рад, что мой ребенок нашел в себе силы снова завести семью.
– Это не семья, – пробормотал Олег.
– Почему же? – удивился в ответ Николай. Голос его звучал спокойно, но в нем уже можно было разглядеть усталость и оттенки недовольства, – Двое любящих друг друга людей – семья. Вы хотите знать, не беспокоит ли меня то, что моя дочь живет с женщиной? Знаете, жизнь слишком коротка, чтобы беспокоиться о такой ерунде. Гораздо сильнее меня волнует здоровье Инны, её счастье, её тревоги. До сегодняшнего дня я беспокоился сильнее, поскольку не знал Лизу. Теперь я спокоен. Посмотрите на них – разве не очевидно, что они друг друга любят?
– Она уже любила! – Петр Игнатьевич стукнул кулаком по дереву. – И доказывала, что это навсегда. Откуда я знаю, что она через год другую не приведет?
– Ниоткуда. Может быть, и приведет. Ну и что?
– И без того разговоры уже пошли, – процедил Олег, – Дальше может быть только хуже.
– Смиритесь уже, – засмеялся Николай, допил пиво и встал на ноги. Сейчас, глядя на него, можно было подумать, что этому человеку лет тридцать, не более, – Они здоровы, они счастливы. Что вам еще нужно? Любите своих детей такими, какие они есть – и никакие разговоры, пересуды и прочее не будут вам мешать. Я не хочу говорить о том, извращенки они или нет. Любой, кто назовет так Инну или Лизу получит от меня как минимум осуждение. Поэтому давайте пойдем в дом, выпьем чаю и обсудим, как наша увеличившаяся семья соберется на новый год, или рождество. Мы с Наташей были бы счастливы познакомиться с вами со всеми поближе.
На этом вечер закончился. Петр и Олег не стали спорить – идиотизм ситуации боролся в них с ощущением закономерности происходящего. И в конце концов второе чувство победило.
г. Таганрог. 2006 год.
Женя сделала шаг вперед и застыла на месте. Лёка смотрела на неё невидящими глазами и, кажется, не узнавала. Или узнавала, но не могла поверить? Кто знает… Как-то быстро вокруг практически не осталось людей – поезд давно ушел, а те, кто сошел с него, растворились в сонной Таганогской ночи. Женя чувствовала себя так, словно после долгого алкогольного опьянения проснулась и тратила время зря в попытках сообразить, где она, кто она, и что, чёрт возьми, всё это было?
Мобильный периодически напоминал о себе тревожными звонками, но эти звуки были недоступны сейчас сознанию – так же, как и шум уходящего поезда, и рокот города где-то вдалеке.
– Лена… – наконец, смогла выдавить из себя Женя. – Леночка…
А Лёка молчала. В её взгляде по-прежнему не было ни капли осмысленности – она стояла, обеими ногами крепко зажав валяющуюся на асфальте спортивную сумку, и молчала, уставившись в Женину переносицу.
Всё не так. Всё это, раз уж свершилось чудо, раз уж эта встреча произошла, всё это должно было быть совсем не так!
И Женя, испугавшись, вдруг сделала еще несколько шагов – на автопилоте, не задумываясь – и уткнулась носом в Лёкино плечо.
Всё хорошо. Всё правильно. Всё верно. Всё так, как и должно быть. Всё так, как должно было быть и год назад, и два, и десять. Теперь – наконец-то – всё правильно.
И Лёка ожила. Может быть, от прикосновения, может быть, еще от чего-то, но она вздрогнула всем телом, вытянула руки и осторожно, будто боясь обидеть, обняла Женю за плечи.
Запах… Боже мой, как много можно отдать за этот запах! Ни одна его составляющая еще неизвестна науке, да и не будет известна, пожалуй, никогда. И никто никогда не догадается, почему так кружится голова, и слабеют ноги. Почему каждое прикосновение ладоней к спине дарит невыразимое счастье. И почему в глазах становится темно, а в сердце – впервые за много-много лет – спокойно.
Почему?
***
В холл гостиницы они ввалились под руку – смеющиеся и счастливые. Те двадцать минут, что заняла дорога от вокзала, пронеслись как пара секунд. Женя смеялась, Лёка вторила её смеху, а водителю оставалось только посматривать в зеркало заднего вида и удивляться.
