Она была создана для меня (ЛП) - Моррис Джен

Наступило долгое молчание, пока я доставал оливку и медленно жевал, окидывая взглядом Монтегю-стрит. Это оживленный район магазинов и ресторанов между жилыми улицами Бруклин-Хайтс, и сегодня здесь полно народу, наслаждающегося угасающим светом летней ночи.

В конце концов я не выдерживаю тишины и позволяю своему взгляду вернуться к Вайолет. Она изучает меня за своим бокалом рислинга, ее орехово-карие глаза теплятся в золотом сиянии вечера.

— Спасибо. — Ее голос приобрел хриплое мурлыканье, от которого мне стало тесновато в штанах. — Ты и сам не так уж плох, знаешь ли.

Моя грудь расширяется, а по конечностям разливается тепло. Сегодня я постарался, надел свежую футболку бордового цвета поверх чистых джинсов и ботинок и даже уложил волосы с помощью средства, которое посоветовал мой парикмахер, поскольку Вайолет, похоже, понравилось, как Оуэн носит свои волосы. Не уверен, что это было осознанное решение, но, глядя, как ее глаза с явным одобрением оценивают мои старания, я чувствую себя гребаным королем. Она смотрит на меня так, как смотрела на Оуэна, и, Боже, это самое лучшее чувство в мире.

Черт, мы вступаем на опасную территорию.

Я прочищаю горло, глядя в свою тарелку.

Не улыбайся. Не улыбайся.

— Я имею в виду… — Она двигается на своем месте, пытаясь отступить. — Ты выглядишь гораздо менее дико с тех пор, как подстригся.

Я хочу сказать ей, что я могу быть очень диким при правильных обстоятельствах, но вместо этого говорю: — Думаю, ты имеешь в виду, что я выгляжу красивым. Разве не так ты сказала?

В ее горле раздается смех. — Да. Очень красивым.

Она придает своим словам язвительный оттенок, который снимает напряжение, и я выдыхаю с облегчением.

Точно. Пора сменить тему.

— Что ж, я рад, что мне удалось оторвать тебя от ноутбука на один вечер, — говорю я, подталкивая ее тарелку к себе. Я пытаюсь легкомысленно поддразнить ее, но звучит так, будто я критикую.

Она хмурится.

— Мне нравится работать, быть занятой. Мне становится скучно, когда у меня слишком много свободного времени.

— Я не это имел в виду, но да, я понимаю, о чем ты. Раньше моя жизнь тоже вращалась вокруг работы.

— Раньше?

Я киваю, размышляя, чем поделиться. — Пока проблемы со здоровьем не заставили меня понять, что в жизни есть нечто большее.

Она поднимает обеспокоенный взгляд, как будто хочет расспросить меня о подробностях, но не делает этого, и я рад. Я не уверен, что готов поделиться с ней этой частью своей жизни. Бог знает, как бы она меня после этого воспринимала.

Я тянусь за своим пивом.

— Сейчас я более тщательно выбираю работу, с которой точно справлюсь, и сам определяю время работы, поэтому мне намного легче, чем раньше.

Она выглядит задумчивой. — Но разве ты не скучаешь по тому, чтобы бросать себе вызов?

Я обдумываю этот вопрос, крутя в руках бутылку пива. С тех пор как я вернулся в город, чтобы взяться за этот огромный проект дома, мой уровень стресса был выше, чем мне хотелось бы, но теперь, когда работа действительно началась, я чувствую себя лучше. Благодаря поддержке команды и Вайолет, следящей за всеми деталями, все оказалось не таким уж и сложным, как я опасался. Более того, я наслаждаюсь вызовом более сложного проекта.

А еще я вижу Вайолет каждый день. Это было неожиданным, иногда разочаровывающим, но очень приятным отвлечением.

— Я думаю, хорошо, когда работа приносит чувство цели и удовлетворения, — добавляет она. — Для меня это важно.

— Конечно, я понимаю. — Я макаю хлеб в оливковое масло. — Но ты заслуживаешь жизни и вне работы. Кто ты, когда не работаешь?

Она поднимает взгляд от своей тарелки и выглядит слегка шокированной. Ее рот открывается, затем закрывается, а хмурый взгляд становится еще глубже. Меня не удивляет, что у нее нет ответа на этот вопрос. Большую часть своей трудовой жизни я тоже не знал ответа.

— Ну, а кто ты, когда не работаешь? Что тебе нравится делать?

— Разные вещи.

— Например? — спрашивает она.

Меня охватывает тепло от любопытного выражения на ее лице — как будто она действительно хочет узнать обо мне больше, — но я быстро подавляю его.

— Пешие прогулки, чтение, кулинария… — Я на мгновение задумываюсь. — Зимой — подледная рыбалка. Летом я катаюсь на байдарке по озеру. Все в таком духе.

Она кивает, выражение ее лица омрачено размышлениями.

— Честно говоря, я даже не знаю, что мне нравится делать вне работы. Моя жизнь вращается вокруг моей работы. Вот почему я так тяжело восприняла, когда меня уволили из DigiSwap. Уверена, ты помнишь, что в день нашего знакомства я была не в лучшей форме.

Она нарушила наше негласное правило — не говорить о дне нашего знакомства, но я все равно киваю.

— Я помню, — пробормотал я.

— Я бы не согласилась на эту работу с папой, если бы не была в отчаянии. Как ты уже понял в самом начале, я ничего не знала об этой индустрии. И еще тот факт, что…

Она захлопнула рот, устремив пристальный взгляд на свой бокал с вином.

— Тот факт, что?

Она покачала головой. — Ничего.

Я с любопытством изучаю ее. Она что-то не договаривает со мной, но я знаю, что лучше не давить на нее сейчас. Я решаю пойти другим путем.

— Почему ты занялась управлением проектами? — спрашиваю я, намазывая хумус на кусок лаваша.

Она зажимает нижнюю губу между зубами, обгладывая пухлую мякоть, а я размазываю хумус по ладони.

Черт возьми. Почему это так сексуально, когда она так делает?

Я тянусь за салфеткой, вытирая руку, а она вздыхает.

— Я хотела стать юристом, как папа, но… — Она пожимает плечами, макая хлеб в оливковое масло. — Ничего не вышло.

— Что ты имеешь в виду?

Она медленно жует хлеб, избегая моего взгляда. — Это трудно объяснить. Я проучилась неделю на юридическом факультете, но… мне пришлось сменить специальность.

Что-то в изменении ее тона, в ее позе заставляет меня отставить свой стакан. — Что случилось?

— Я сошла с ума на одном из занятий по политологии. Мы должны были провести импровизированную дискуссию — я даже не помню сейчас, что это была за тема, — но я просто… не смогла этого сделать. Я замерла. И со мной произошло что-то странное. Меня трясло, я не могла дышать, не могла думать, мне просто нужно было уйти оттуда. А потом я не могла заставить себя вернуться. Каждый раз, когда я пыталась, я боялась, что это случится снова.

— О, Вайолет, — пробормотал я. Мое сердце болит за нее. — У тебя был приступ паники.

Она удивленно смотрит на меня. — Ты думаешь, это было именно так?

— Я… да, я думаю.

Мне хочется сказать ей, что у меня большой опыт в лечении панических атак, но я не могу вымолвить и слова.

Она поднимает плечо и смотрит в сторону.

— Что бы это ни было, я знала, что мне нужно сменить специальность. Я вспомнила, что консультант по карьере в старшей школе сказал, что управление проектами — это растущая область, и я перешла на нее. Но потом папа…

Я поднимаю брови, когда она снова сбивается. — Он был недоволен?

Она качает головой. — Я не могла сказать ему об этом несколько месяцев. Я так боялась, что он разозлится.

Я не могу представить, чтобы Рич злился на Вайолет за то, что у нее случился приступ паники. Не после того, как он был так понятлив со мной.

— Когда я в конце концов рассказала ему, — продолжает Вайолет, — он ничего особенного не сказал, но я могла сказать, что он был так разочарован во мне.

Я хмурюсь. Есть разница между тем, что он был разочарован тем, что она сменила специальность, и тем, что он был разочарован тем, что она чувствовала, что не может поговорить с ним о чем-то таком важном. Я открываю рот, чтобы сказать то же самое, когда она снова заговаривает.

— А теперь, с этим проектом..

Она смотрит на свой греческий салат, позволяя словам повиснуть в воздухе. Она определенно что-то скрывает, и я чувствую, что она хочет поделиться. У нее есть груз, который она несет, и я мог бы помочь облегчить его, если бы она позволила мне.