Маленькая голубка (ЛП) - Фрост Лэйла
Комната была прекрасна, удивительна и идеальна.
Слишком идеальна.
Не может быть, чтобы это было для меня.
Ни за что на свете.
У таких, как я, на Рождество были игрушки, которые доставались нам от семьи, выбравшей имя на благотворительном вечере.
У таких, как я, были дешевые подарки из церковных раздач.
У таких, как я, был отец, который заложил все подаренные подарки, потому что чувствовал себя счастливчиком и утверждал, что сможет выиграть достаточно денег, чтобы купить лучше.
У таких, как я, был отец, который так и не заменил ни одного из заложенных подарков, не говоря уже о более качественных.
Такие, как я, были бедными отбросами, у которых не было прекрасной жизни, даже временно.
Не знаю, для кого это, но не для меня.
Пока отрицания проносились в моем пессимистичном сознании, в сердце расцветало что-то другое.
Надежда.
Эта глупая эмоция, которую я думала, что я слишком умна, чтобы чувствовать, росла по мере того, как я рассматривала детали. Огромный зеленый и красный бант, прикрепленный к верхней части швейной машинки. Хлопковые шорты для сна, которые я недавно начал шить, были расположены на столе. Записка с знакомым мужским почерком.
А на стене висели картины.
Они были разных размеров, развешанные вокруг комнаты. Рисунок был простой, всего лишь одна белая голубка на сером фоне, но именно этот минимализм и делал их захватывающими.
Даже без записки и банта, эта птица ясно давала понять, что эта комната должна принадлежать мне.
Словно она была напичкана ловушками, а я — нарушителем, я сделала неуверенный шаг внутрь. Затем еще один. И еще один. Когда я подошла к столу, сердце забилось так сильно, что я удивилась, как оно не выскочило прямо из груди. Я провела кончиками пальцев по швейной машинке, на которой было столько кнопок и настроек, что я не могла представить, на что она способна.
А после взяла в руки открытку.
“С Рождеством, маленькая голубка.”
Это действительно для меня
Нет.
Нет, нет, нет.
Как бы мне ни нравилась эта комната — а мне нравился каждый ее аспект, — я не могла ею воспользоваться.
Я осталась, чтобы избавить его от вины.
Я воспользовалась его помощью, чтобы получить диплом, потому что я не была настолько глупой, чтобы отказаться от бесценной возможности.
Я согласилась на одежду, потому что она была необходима. К тому же, стоимость всего этого, скорее всего, была меньше, чем платеж за одну из его машин.
Даже принадлежности для хобби, которые я попросила, должны были быть дешевыми и неважными.
Временными.
Как и я.
Комната для шитья — это не то, что я могу взять с собой, когда мне исполнится восемнадцать.
А если бы я позволила себе пользоваться ею — если бы я полюбила эту работу, — как бы я вернулась к неумелому ручному шитью?
Поворачиваясь, чтобы покинуть комнату, я застыла.
Как и мои движения.
Мое дыхание.
Мои мысли.
На стене напротив швейной машинки висела самая большая картина на холсте.
Голубка в замысловатой клетке.
В черно-белом изображении сверкающие прутья изысканной клетки и ярко-белая птица контрастировала с темным фоном. Это было прекрасно, каждая тень и свет идеально сочетались друг с другом.
От этой красоты у меня все перевернулось внутри по причинам, которые я не могла до конца осознать и тем более объяснить.
Я была уверена, что именно такие чувства должно вызывать хорошее искусство.
Оторвав взгляд от полотна, я посмотрела на выход, где напротив этой комнаты была закрытая дверь
Он должен вернуть все.
Все.
Кроме, может быть, этой картины. Я позволю себе оставить ее.
Я выпрямилась и вышла за дверь, репетируя, как отказаться от его заботливых подарков и не показаться неблагодарной.
Но когда я дошла до кабинета, в нее ударил не кулак, а лоб. Это был мой лоб, приземлившийся с легким стуком.
Потому что за этот краткий миг я успела подумать о том, как меня поддерживали. В учебе. С чтением или плаванием. С моими не слишком удачными попытками хобби. И с шитьем.
Возможно, это начиналось как способ убить время и переделать комбинезон, но это переросло в то, что я полюбила.
И кто-то это заметил.
Задыхаясь от эмоций, я не стала настаивать на том, чтобы он взял все обратно. Мои слова выражали глубокую, искреннюю благодарность, переполнявшую меня:
— Спасибо. Мне это нравится.
Насколько я знала, я говорю с пустой комнатой, но это было нормально.
Я сказала то, что мне было нужно.
Повернувшись, я направилась в спальню и к iPad.
Если я хочу научиться пользоваться этой швейной машинкой до своего дня рождения, мне придется пересмотреть видео.
Я вспомнила обо всех переключателях, кнопках и настройках, которые я видела.
Очень много видео.
Глава 14. С днем рождения
Джульетта
— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
Ни в одном из моих дней рождений не было ничего радостного, но особенно в этом. Мне хотелось забраться обратно в постель, натянуть на голову одеяло и сделать вид, что этого дня — да и всего окружающего мира — не существует.
Когда я встала, мисс Вера уже ждала меня в гостиной с завтраком и объятиями по случаю праздника.
— Спасибо, — сказала я, заставив себя улыбнуться.
Она жестом указала на диван, слегка подпрыгивая на месте.
— Садись, ешь.
Она выглядит очень бодрой.
Я же, напротив, была мрачной тучей, разгоняющей свой парад.
Наступил страшный день.
Мне исполнилось восемнадцать.
Совершеннолетие.
Я могу жить самостоятельно, пробивать себе дорогу и все такое.
Пора было уезжать.
— Каков план? — спросила я.
Она показала на еду.
— Сначала завтрак. На улице немного прохладно, но Коул уже отрегулировал температуру в бассейне, так что ты можешь поплавать.
Я улыбнулась, и это была лишь небольшая вынужденная улыбка.
Конечно, они не собираются выгонять меня в мой день рождения.
Я спрошу об этом позже, потому что мне нужно время, чтобы все спланировать и собрать вещи. А пока я жадно смаковала свой последний день в раю.
Подняв крышку с подноса, я почувствовала, как запах каджунской приправы и халапеньо обжег нос и заставил слюну собраться во рту. Вместе с острым омлетом лежал кусок тоста, миска с кусочками клубники и банана и кофе.
Большая кружка кофе.
Все мое любимое.
С днем рождения меня!
Максимо
Направляясь поговорить с Фредди, я остановился, когда из кухни вышла Джульетта, ее светлые волосы были собраны в хвост, а тело едва прикрыто белым бикини. Она не заметила меня, повернувшись к задней двери, из которой виднелась ее округлая попка.
Поскольку это означало, что Фредди тоже видел ее в таком виде, я сжал челюсти.
— Развлекаешься, маленькая голубка?
Она повернулась, и ее изумленный вздох донесся до моего члена. Как и то, как она прошептала:
— Максимо.
Господи, чего бы я только не отдал, чтобы услышать, как она произносит мое имя, когда я глубоко погружаюсь в нее.
— Развлекаешься? — повторил я.
Она кивнула, и этот чертов хвостик покачался.
— Хорошо, — я уже собирался отвернуться, но мой взгляд зацепился за что-то.
Когда я сократил расстояние, Джульетта отступила назад, прижавшись к стене. Ее зеленые глаза уставились на меня, как лань на кружащего волка. Это не оттолкнуло меня.
Это только заводило.
Я остановился, когда оказался достаточно близко, чтобы сосчитать веснушки, рассыпанные по ее лицу. Медленно я провел согнутым пальцем по ее боку — кожа была чертовски мягкой.
Когда я дошел до подола ее бикини, ее дыхание сбилось.
От страха?
Или от чего-то другого?
Я провел большим пальцем по тонкому, морщинистому шраму над бедренной костью.