Автора нет - Сборник рассказов о порке
– Мисс Чарлтон, мои руки связаны. Я не могу вытерпеть такую… я бы сказал, оптовую фальсификацию результатов. Я сожалею, что этим должен закончиться ваш путь, но ваши же действия сделали такой конец неизбежным. Я приостанавливаю ваше преподавание; вы не должны возвращаться в школу после сегодняшнего дня до самой пятницы. А в пятницу я выдам вам чек с вашим жалованьем – и до свидания.
– О, нет! – Линда разразилась слезами. – Пожалуйста, мистер Престон, ох, пожалуйста! Может быть, что-то другое? Я знаю, я была… я вела неправильно… я глупая, я знаю, что вы не сможете просто проигнорировать это. Но я действительно не заслуживаю, чтобы разрушилась моя карьера, моя целая жизнь – и все из-за одной маленькой ошибки! Пожалуйста дайте мне другой шанс, пожалуйста! Я буду работать сверхурочное время за бесплатно! Снизьте мне оплату! Сделайте что-нибудь, но позвольте мне сохранить мою работу, пожалуйста!!
Мистер Престон не изменил решение.
– Не имеет смысла все это, Линда. Вы беспокоитесь зря. Потеря бумаг в папке была обычной ошибкой. Но подача фальсифицированных оценок не была ошибкой; это профессиональное преступление. Вы не можете работать бесплатно сверхурочное время или работать за пол-зарплаты, потому что другие учителя тут же обратят внимание и начнут задавать вопросы. Причина неизбежно обнаружится…
Линда собралась уходить. Она попросила прощения, но потерпела неудачу. Она зарыдала сильнее и достала платок, чтобы уйти по крайней мере м некоторым достоинством, но тут у нее в сознании промелькнула ассоциация с встречей пятиминутной давности, когда она увидела Дерека Ньюмана. Она сделала последнее отчаянное заявление.
– Мистер Престон! А что вы сказали бы, если бы наказание осталось между нами? Вы могли бы…
Линда замялась, а потом всхлипнула:
– Могли бы высечь меня… розгой, как только что этого… Ньюмана. Я знаю, я заслужила это. Я должна принять все, что вы скажете, это все было честно. Тогда я могла бы остаться учительницей? Я обещаю Вам, я никогда не сделаю ничего подобного больше!
Мистер Престон подался назад от этого неожиданного предложения. Никогда в его длинной карьере учителя не было такого случая. Поведение молодой учительницы поистине было возмутительным, так что ее следовало бы высечь, но как сделать это со взрослой женщиной?
Наконец он ответил медленно, пытаясь думать о последствиях:
– Это несомненно интересная идея. Я не сомневаюсь, что если бы я хорошенько приложил розгу к вашей заднице, то это составило бы прекрасное наказание за ваше поведение. Вы больше никогда не потеряли бы папку с бумагами. Но это не просто. Вы же не тринадцатилетняя школьница подобно Ньюману. Я буду рисковать собственным местом, соглашаясь на это. Если я соглашусь, а слух об этом просочится персоналу или ученикам – я буду должен все же вас уволить, а самому уйти в отставку. Я должен быть уверен, что вы никому не расскажете, а для этого вы должны получить… настоящее наказание, после которого прикусите язык.
Линда молчала, ожидая конца монолога.
– Вы предложили мне нечто, о чем можно подумать, но не сейчас. Придите ко мне за полчаса до начала уроков завтра утром. Если вы все еще захотите получить розги, я дам вам свой ответ.
Эту ночь она провела в тревожных снах, думая в моменты пробуждения о своей альтернативе. Согласно логике, было совершенно ясно, что лучше розга – если, конечно, порка учительницы может быть допущена. И тем не менее она боялась боли и унижения. Она видела непослушных учеников после определенной дозы розог и знала, что неудобство продолжалось впоследствии не один день. Линда начала беспокоиться, что если ее высекут, она не сможет потом избавиться от рубцов на ягодицах. Хорошо было лишь то, что она не увидит Дэйва, своего друга, до середины августа – у него начиналась летняя квалификационная учеба. Наверное, любые рубцы прошли бы за два месяца.
Линда в страхе гадала, сколько ударов назначит ей мистер Престон, каково будет его решение о том, насколько серьезную порку она заслужила. Она знала, что девушки в школе обычно получали от двух до шести розог, хотя в редких случаях девушкам старше шестого класса, отличавшимся толстыми и крепкими задами, давали по восемь и даже двенадцать ударов. Линда чувствовала, требовался всего один удар – она была уверенной, что даже просто один удар розгой должен ее ранить и погрузить в ужасный стыд. Ее признание своего унижения должно показать, что она признала свою вину и никогда не будет действовать так снова. Но она хорошо знала, что мистер Престон вряд ли согласится на один удар…
И вся эта боль будет иметь огромный смысл? После того, как она будет высечена директором, словно школьница, даже если бы никто не знал об этом – они с ним должны были когда-либо вернуться к прежним отношениям? Бедная Линда представила себе, как будет краснеть каждый раз при встрече с мистером Престоном впоследствии – ведь он и она всегда будут помнить о том, как он драл ее подобно непослушной маленькой девочке! Зная некоторые психологические символы, мисс Чарлтон подумала, что он может понять эту ситуацию как сексуальную…
Несмотря на эти и другие мысли, Линда в конечном счете заснула. На следующее утро она вскочила раньше, чем обычно – с тем, чтобы, чтобы увидеть мистера Престона перед уроками.
В кабинете первой вещью, о которой спросил Колин Престон, было то, хочет ли все еще Линда получить розги как альтернативу увольнению.
– Да, Мистер Престон. Я думала об этом всю ночь. Я знаю, будет больно… но я заслуживаю, чтобы быть наказанной. Я хочу остаться учителем.
– Та-а-ак… В этих необычных обстоятельствах я сделал некоторые приготовления. Я даю вам два письменных соглашения для вашей подписи. Но прежде, чем я отдал их вам, хочу спросить: вы когда-либо получали розги, когда учились в школе?
Заметно смутясь, Линда ответила:
– Нет, в моей школе не было розги. Но я однажды получила от учительницы в гимнастическом зале тапочком по попе, а когда я была непослушной дома, моя мать шлепала меня щеткой для волос.
Мистер Престон улыбнулся:
– Хорошо, Линда. Ваши учительница и мама ничему вас не научили, но это поправимо. Я могу гарантировать вам, что розга является очень серьезным инструментом наказания. В отличие от тапочка и щетки, она существует уже тысячи лет специально для наказания непослушных задов. И в моих руках, по крайней мере, она доставляет столько боли, что ее воспитательный эффект просто замечателен.
Линда представила себе этот эффект и заизвивалась от стыда, стоя перед столом директора, но потом кивнула головой:
– Я знаю, что розга ранит, но мне больше хотелось бы иметь раны, чем отказываться от преподавания.
