Навеки его любовь (ЛП) - Дарлинг Люси

Я оглядываю стол, все смеются и наслаждаются. Медведь убирает мои волосы с плеча, чтобы поцеловать в шею. Я наклоняюсь к нему ещё сильнее. Его рука обнимает меня и ложится на живот в собственническом захвате.

Наш ребенок вырастет, окруженный любовью. Я улыбаюсь Зои и Элис, пока они обсуждают идеи для свадьбы. Это моя семья. И я люблю их всех.

— Я люблю тебя, — говорит Медведь мне в шею, оставляя там ещё один поцелуй. Я облизываю губу, когда его другая рука обхватывает мою киску под столом.

— Я тоже тебя люблю, — я толкаю его локтем.

Это только заставляет его усмехнуться.

— Осторожно, не навреди себе.

— Ты это получишь, — предупреждаю я.

— Хорошо, потому что я этого хочу. И я приму всё, что ты мне дашь.

Его рука касается моего подбородка, чтобы повернуть мою голову. Он целует меня в губы.

Он навеки моя любовь.

Эпилог

Теодор

Много лет спустя

— Когда тесто для блинов начинает пузыриться, его нужно перевернуть, — говорю я своему старшему сыну Пейтону.

— Я знаю.

Он берет лопатку. И не только переворачивает его, но и подбрасывает на добрых три фута, и блин идеально приземляется обратно на сковороду. Он не перенял этого от своей мамы или от меня.

— Бабушка меня научила.

Конечно же, научила.

— Не сожги мой блин, — говорит Оливер, не отрываясь от своего айпода.

— Ты получишь только то, что я тебе дам.

Я поворачиваюсь, чтобы взять несколько тарелок и скрыть смех. Именно такие моменты я люблю больше всего. Эти маленькие моменты, когда мы создаем воспоминания вместе, выполняя самые простые задачи.

Я расставляю их на барной стойке, а затем готовлю тарелку для жены. Она ворочалась и вертелась большую часть ночи. Я рад, что она может поспать подольше. Ей это нужно.

Уиллоу становилась довольно большой каждый раз, когда беременела мальчиками. Они оба родились весом почти десять фунтов (прим. — около четырёх с половиной килограмм). Они такие же большие, как и я.

— Всё в порядке, парни?

— Да, — говорят они одновременно.

Я беру апельсиновый сок и ставлю его на поднос. Я также ставлю несколько стаканчиков конфет на основе арахисовой пасты. Женщина помешана на арахисовой пасте. С каждой беременностью это всегда что-то новое.

Эта беременность немного отличается. Она носит сразу двух наших сыновей. Я не знаю, как её маленькое тело справляется, но ничто не остановит Уиллоу.

Я толкаю дверь в нашу спальню. Наш кот Джинкс спрыгивает с кровати и уходит. Он направляется прямиком к мальчикам, зная, что может выпросить у них немного бекона.

Я ставлю поднос на край кровати на скамейке.

— Я чувствую запах бекона? — глаза Уиллоу распахиваются, заставляя меня смеяться. С ней никогда не бывает скучно.

Я просто чертовски счастлив, что футбольный сезон закончился, и у меня есть три месяца, чтобы быть здесь, рядом с ней. Близнецы — это непростая задача.

Удивительно, но скандала не было, когда все узнали, что мы вместе. Уверен, победа в Национальном чемпионате помогла в этом. Прошло почти три десятилетия с тех пор, как они выигрывали в прошлый раз. Я продолжил выигрывать для них ещё пять раз.

Мне предлагали так много работы за эти годы, даже в НФЛ, но я от всего отказывался. Мы не хотели переезжать. Все здесь, и я знаю, как много значит эта семья, которую мы построили, для моей Уиллоу.

Все мы построили свои дома близко друг к другу. Даже мама Зои и папа Рида переехали сюда. Мы действительно одна большая семья. Мне это очень нравится. Все эти дети избалованы вниманием, и всегда есть руки, чтобы помочь.

— Мы приготовили завтрак.

Она садится. Её глаза скользят по моему телу. Она облизывает губы. Я знаю этот взгляд в её глазах. Она голодна, но хочет не только поесть.

— Тебе нужно кончить? — я спрашиваю её, оставляя поднос в изножье кровати.

Я обхожу кровать вокруг, пока не дохожу до неё. Не знаю, что с её беременностью, но её половое влечение зашкаливает. Я более чем счастлив дать своей жене то, что ей нужно. В любое время. В любом месте.

Я стягиваю с неё одеяло. Единственное, что на ней надето — это одна из моих белых футболок. Её живот обтянут ею. Я вижу, что её соски уже затвердели и требуют моего внимания.

— Раздвинь для меня бедра, жена.

Она делает, как я требую.

— Сними футболку.

Она предъявляет свое требование. Её взгляд опускается на мой член. Прошла уже неделя с тех пор, как я был внутри неё. Она раздражена, но таков был приказ врача.

Но он ничего не сказал о моем рте. Я падаю на кровать и зарываюсь лицом в её киску. Она хватает меня за волосы, когда её настигает первый оргазм.

— Это слишком.

Уиллоу скулит, но не отпускает меня. Её ноги трясутся, когда я довожу её до очередного оргазма. Она отпускает меня. Всё её тело расслабляется.

Она заставляет меня чувствовать себя королем, когда я удовлетворяю её. Она делает глубокий вдох, открывая глаза. Я никогда не понимал, почему люди говорили, что беременные женщины светятся. Теперь понимаю.

Я целую внутреннюю часть каждого её бедра, прежде чем сползаю с кровати, чтобы принести ей еду.

— Ещё одна неделя, — она потирает живот. — Разве ты не мог дать мне хоть одну девочку? Ты же знаешь, что это наша последняя беременность.

Мы думали, что четверо детей — идеальное число. Никто из нас не рос с братьями или сестрами. Мы хотели, чтобы у наших детей было это.

— Я бы хотел, чтобы у нас была девочка, которая выглядит так же, как ты, — я целую её. Ненавижу, что не могу дать ей этого.

— Но ты не можешь всё контролировать, — дразнит она меня. — Помоги мне встать. Мне нужно в туалет.

Я протягиваю ей руку, чтобы она могла соскользнуть с кровати.

— Медведь, — ахает Уиллоу. Она опускает взгляд на себя.

— Чёрт.

Я хватаю телефон и отправляю маме сообщение, чтобы она пришла и присмотрела за мальчиками. Думаю, она ковыляет к своему шкафу, но Уиллоу останавливается у края кровати.

— Мне нужны штаны.

Она берет кусок бекона и съедает его. Я беру всё, что нам нужно, и звоню врачу, прежде чем мы уходим.

— Держите нас в курсе. Мы приведем мальчиков, чтобы познакомить их с братьями позже, — мама целует Уиллоу в обе щеки. — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, мама.

Мама действительно вошла в роль того, кто будет рядом с ней. Родители Уиллоу тоже за эти годы изменились, поняв, что тратить лишь деньги на их дочь — это не то, как ты должен показывать свою любовь. Я был у них дома много лет назад и всё им объяснил. Я видел сожаление в их глазах. Они её любят.

Я провожаю её к машине. По дороге она звонит Зои, сообщая, что у неё схватки.

— А-а-а! — Уиллоу роняет телефон, когда у неё начинается схватка. Я хватаю её за руку, чтобы она могла сжать меня. Она глубоко вздыхает, когда схватка затихает. — Упс, — она снова берет телефон, чтобы поговорить с Зои. — Я тебя уронила. С тобой все в порядке? — она хихикает над собственной шуткой. Я качаю головой, подъезжая к больнице. Эти двое никогда не меняются.

Нас быстро регистрируют, поскольку её схватки становятся всё быстрее. Зои едва успевает войти, как Уиллоу начинает тужиться. Мы держим её за руки. Она такая чертовски сильная.

Крики наполняют комнату.

— У вас мальчик, — говорит врач.

— Дайте посмотреть на него, — я отпускаю руку Уиллоу, чтобы взять нашего малыша на руки и показать ей. — Он идеален.

— У нас ещё один на подходе, — напоминает нам врач. Я передаю сына медсестре, чтобы она его осмотрела. Уиллоу хватает меня за руку и готовится снова тужиться.

Я знаю, что ей, должно быть, больно, но, когда её глаза встречаются с моими, на её лице появляется улыбка.

— Тужься! — говорит врач. Уиллоу сжимает мою руку.

— Ты справишься, мамочка, — говорит ей Зои.

Комната снова наполняется криками, когда она выталкивает нашего ребенка. У этого малыша хорошие легкие, он уже звучит озлобленно, потому что находится вне маминого живота.