Девочка из прошлого (СИ) - Драгам Аля

Секунда, когда теряются ориентиры, стираются барьеры. Она пользуется ею и отталкивает. Практически бежит к такси. Обгоняю и отправляю машину, говоря, что девушка никуда не едет. Понятливый мужик сразу газует.

Маленькая вредина тут же достает телефон и пытается вызвать новую машину. Куда же ты собралась!?

— Не вынуждай меня применять силу! — Вырывается раньше, чем успеваю подумать.

Саша вздрагивает и, наконец, поднимает глаза. Голос дрожит и хрипит:

— А ты сможешь?

Да я себя убью, но ни за что не причиню тебе боль…

— Прости. Это… я не то хотел сказать. Я… — как сложно найти подходящие слова, — я…

Кажется, меня трясет. Внутри зреет паника. А если ей мои признания не нужны? Если она повернётся и скажет "нет"?

— Пожалуйста, прошу тебя, — беру её руку. Она сейчас мой спасательный круг. — Мне… две минуты, клянусь. И ты… уйдешь. — Последнее слово выталкиваю, голос сипнет от одного только осознания…

— Две минуты, Давид, — мягко вытаскивает руку и поворачивает голову. Смотрит поверх моего плеча.

— Саша, девочка моя, — ненавижу себя в эти мгновения. Ненавижу свою слабость и трусость. — Посмотри на меня.

Наверное, голос звучит жалко. Плевать. Сейчас на всё плевать. Она поднимает взгляд.

Самое главное. Сейчас важно сказать самое главное. Две минуты, которые решают жизнь.

— Всё, что ты могла видеть, неправда. Ни с кем и ничего у меня не было. С того дня, как ты… как тебя толкнули… только ты. Саша, поверь, пожалуйста, поверь.

Внимательно смотрит в глаза. Я весь открыт. Только не отводи взгляд!

— Саш, я знаю, что должен был приехать. Должен был, но… короче, маму экстренно увезли в больницу, пока операция, пока реанимация…

В глазах растерянность. Губы начинают дрожать. Хватаю за руку. Если уберет, снова возьму. Мне нужна эта поддержка.

— Там, в больнице, я понял одну вещь. Самую главную. Надо успеть сказать всё, что чувствуешь, родному человеку. Саш, я… Я люблю тебя. Не могу без тебя, малышка. Не могу.

По её щеке ползет слезинка. Протягиваю руку, стираю пальчиками соленую каплю. Порывисто прижимаю к себе, вдыхаю, как мечтал, аромат своей девочки. Слышу звук упавшей сумки. Её руки на своей шее. Её губы так близко.

Моя. Любимая. Родная.

Шепчу "спасибо" и припадаю к источнику нежности и страсти. Целую манящие губы, зовущие, ждущие. Зарываюсь рукой в волосы, скидывая заколку. Хочу чувствовать ее максимально.

Мой наркотик. Моя болезнь, от которой я не хочу лечиться. Моя радость. Мой маяк в мире тьмы.

Сейчас я твердо осознаю, что это правда. Что любовь есть конечная цель сама по себе. Все иное возбуждает в нашем уме вопрос «почему?», и мы ищем на него ответ. Но слова «я люблю» уже не оставляют места «почему?». Это окончательный ответ на все вопросы. (из «Садхана» Р. Тагор)1

— Давид, я ведь… Ну я правда думала, что с ней. Она… а я… — щеки мокрые от слез, а голос срывается. Сцеловываю мокрые дорожки, обхватит ладонями личико. Смотрю в ее омуты, в которых тону. Погибаю и воскресаю.

— Ты решила, что не нужна мне. Решила за меня! Сама! А ты подумала о том, что мне без тебя не жить? Подумала? В следующий раз, когда захочешь принять решение за двоих, вспомни об этом!.. И никогда — слышишь меня? — никогда не сравнивай себя и ее. Ты и только ты. Вот здесь, — кладу маленькую ладошку на свое сердце. Оно готово выскочить из груди и взорваться фейерверком.

Подхватываю свою девочку на руки, кружу и кричу: «Люблю тебя!». Веду себя как школьник. Пускай. Не стыдно. Потому что это называется счастьем.

— Поехали домой? М?

— Домой? Но ведь Тим сказал, мне опасно…

— Домой, малышка, это домой. В наш дом. Где ты и я.

От радости у меня явно сорвало крышу. Она просто меня выслушала… не оттолкнула. А я уже надумал.

— Поехали.

Чуть было не переспросил. Вовремя прикусил язык.

— Только на землю меня поставь. Я сама пойду.

— Ну нет. Так мне нравится больше. — Я дебил. Реально дебил, потерянный для общества. Потому что улыбаюсь по все тридцать два и не могу остановиться.

— А сумка?

— Все возьмем. — Наклоняюсь, подхватываю Сашину сумку, несу к машине. Моя принцесса практически невесомая. Она и была как пушинка, но еще больше похудела. — Сааааш, ты вообще ничего не ешь?

— Что — то ем, — улыбается, прижимается к шее. Замедляю шаги, хочу продлить эти ощущения.

Сажаю свою драгоценность на переднее сиденье, сам пристегиваю. Закидываю сумки в багажник и бегом за руль. Выезжаю на трассу, держа девочку за руку. Не отпущу. Никакие силы не заставят.

— Ты мне снился. — Тихо — тихо, а в груди разрастается шар размером с мяч. Сбавляю скорость, потому что эмоции через край. — А можно… — делает глубокий вдох и просит, — можно остановить машину?

Моментально съезжаю на обочину и поворачиваюсь к девочке:

— Что — то болит? Кружится? Тошн…

Ее ладошка накрывает мои губы. Она отстегивается, встает коленями на сиденье. А ее следующие слова выбивают всю почву из под ног:

— Давид, я… я тоже…

Глава 28

Саша.

Я сплю? Скажите мне, это сон?

"Я люблю тебя. Не могу без тебя, малышка". Его признание крутится в голове на репите. Любит меня? Меня? Он? Он же такой… а кто я по сравнению с ним?!

Да, у брата есть возможности, но мы еще на берегу, что называется, договорились, я всего добиваюсь сама. Жить за чужой счет — не по мне. Чтобы двигаться вперед и развиваться, нужен стимул. У меня он есть.

Ну конечно, Влад не был бы Владом, если бы не сделал по-своему. Есть счет на мое имя, куда он переводит суммы. Но ни разу не смотрела, какие и сколько. В этом плане я не любопытна. Что не мое (а я так решила), то не мое.

Давид держит меня за руку, переплетя наши пальцы. Тепло разливается по венам. Мне кажется, если я сейчас не признаюсь, меня просто разорвет в клочья. Прошу остановить машину. Хочу видеть его глаза. Хочу видеть, ЧТО в них. Я должна окончательно понять, не игра ли это.

— Кружится? Тошн… — прикрываю его губы ладошкой. Поворачиваюсь на сиденье, чтобы встать коленями и, не отводя взгляд:

— Давид я, — голос срывается, становится тонким. — Я тоже… тоже тебя люблю.

Секунда. Две. Его глаза расширяются. Зрачки темнеют. Три секунды. Четыре. Рваный выдох. Пять. В его глазах вижу себя. Шесть. Его губы на моих. А дальше, как в тумане.

Долгий поцелуй. Сначала нежный, глубокий, забирающий остатки мыслей. Его губы становятся настойчивыми, а руки крепко сжимают талию.

Одна ладонь ложится на поясницу, сильнее вдавливая в его тело. Через слои одежды чувствую, как он обжигает. Второй рукой он зарывается в и так уже спутанные волосы, фиксируя голову.

Его язык ласкает, исследует, не дает разумно мыслить… Теряемся в пространстве…

Рука с поясницы перебирается под кофту, гладит спину. Как приятно. Боже, как приятно!

Момент, когда обе руки оказываются под толстовкой и накрывают грудь, я пропускаю. Ощущаю, что тело пронзают миллиарды иголочек удовольствия. Всё это ново и непривычно. И неправильно.

Ааах. С губ срывается стон. Мой. Громкий. Дергаюсь, но Давид не дает никуда сдвинуться. Его пальцы задевают напряженные вершинки, его губы на моей шее. Тело само выгибается навстречу ласкам. Одни сумасшедшие инстинкты. Только они.

Я не понимаю, что происходит. Трясет от… от чего? От страха, неизвестности, удовольствия? Все смешалось и закрутилось в узел, который спускается. Я чувствую влагу между ног. И сейчас это кажется… правильным?

Новые прикосновения. Новый стон.

Пожалуйста, не останавливайся…

Рука мужчины движется вниз, останавливается на мгновение, чтобы расстегнуть пуговицу на джинсах…

Вспышка. Осознание. Темнота. Точки перед глазами. Поднимающаяся тошнота. Паника.

Зажмурится. Вдохнуть. Выдохнуть.

Дышать.

Открыть глаза.

Растерянное лицо Давида. Он все еще тяжело дышит. И явно не понимает, что сейчас произошло. Его руки, прижимающие к себе, причиняют боль. Но эта боль нужна мне, чтобы не сорваться в пропасть. Я была в ней, там страшно, там… оттуда очень тяжело выбраться…