Жест Лицедея (СИ) - Моури Эрли

— Она указала на блинчики: вот эти с лососем, а эти с черной икрой. Или может не нужно было все рыбное? Я могу принести с мясом. Просто все не помещалось, — начала объяснять она. — А здесь… — она указала на другую, исходящую приятным ароматом тарелку.

Я ее уже не слушал, мне хотелось усадить ее на стол, прямо на эти блинчики — какая разница с чем они? — стянуть с нее трусики, и послушать, что она заговорит потом, когда я войду в ее киску. Однако, я же граф — парень воздержанный, соблюдающий всякие этикеты. Поэтому, я лишь снова обнял ее и как бы невзначай расстегнул верхнюю пуговку платья.

— Вы хотите, чтобы я сразу разделась? — щеки ее налились румянцем, а глаза начали искать что-то на полу. — Может хотя бы покушаете сначала?

— Я хочу, чтобы тебе со мной было приятно и уютно. Пожалуйста, не чувствуй себя чем-то мне обязанной, — я ее отпустил, давая ей больше места возле стола. — И надеюсь, что ты поужинаешь со мной. Выбирай, какое вино мы будем пить? — я открыл шкафчик, являя выставленные вряд бутылки. — Если хочешь, можно коньяк?

— Я вообще не пью. Последний раз, года два назад у тетушки на день рождения, — сказала она, но посматривая на бутылки добавила: — Если можно, хочу с пузырьками попробовать.

— Нужно с пузырьками, — за такой выбор я поцеловал ее в щеку и с громким чпоком открыл бутылку. — Лен, ты такая стеснительная, — сказал я, наливая в бокалы золотистый напиток, тут же заигравший множеством шипящих струек. — Ты же встречалась раньше с парнями?

— Только с Сережей две недели, а потом родители заставили нас пожениться, — она приняла бокал из моих рук и следуя моему примеру отпила несколько глотков.

— Сережа, это твой сбежавший муж? — вспомнил я, разрезая блинчик, туго начиненный икрой.

— Уже не муж. Он развелся со мной. Прислал маме документ, — Леночка наколола вилкой кусок ветчины.

— Ну а после Сережи, ты что ему даже не отомстила за измену? За то, что он сбежал от тебя с другой? — я стукнул краешком бокала о ее бокал, рождая прекрасный звон.

— Нет, конечно. Мама сказала: поплачешь — забудешь. И я быстро забыла, мне всегда с ним было плохо, — она почти допила вино, и я снова наполнил наши посудины.

Когда мы покончили с ужином, в бутылке осталось шипучки на донышке. Лену вино заметно расслабило и разговорило. Теперь она сама рассказывала о своей дочке, маме и о жизни без мужа.

Я встал из-за стола, и она тут же вскочила, видно не имея позволения сидеть перед стоящим графом. Вышла маленькая заминка. Я молчал с улыбкой оглядывая ее, и она молчала, даже после двух бокалов вина чувствуя себя неуютно. Потом спросила:

— Уже раздеваться?

Я еле сдержал смех. Ну до чего же мила в свои двадцать шесть!

— А можно я тебя сам раздену? — спросил я, и раньше, чем она кивнула начал расстегивать платье.

Вскоре оно упало на пол, и госпожа Вязина осталась в тонкой ночной рубашке, под которой проступали полные и тяжелые груди — бюстгальтер она не носила. Очень медленно я стянул с нее и ночнушку, хотя ее рука сначала препятствовала мне. А затем с полным нахальством явно не свойственным суслу, сунул руку в ее трусики. Хотя она судорожно сжала ножки, мой палец проник в ее ложбинку, и я понял, что там очень мокро. Вот так… Я ее даже еще не ласкал. Наверное, год без мужчины дается очень тяжело для Елены Капитоновны.

— Александр Петрович… — сдавленно произнесла она.

— Что, моя принцесса? — лаская ее ложбинку и чувствуя, что мой член сейчас лопнет от напряжения. Мне хотелось подхватить ее на руки, покружить немного и опустить на кровать. Затем наброситься голодным хищником. Но суслу такое не по силам. Я быстро разделся и лег рядом с ней. Она вздрогнула, когда мои губы сжали ее сосок. Он тут же затвердел, превращаясь в бутон, столь чувствительный, что я ощущал, как ползут по ее телу мурашки от моих прикосновений. Тихонько я стянул с нее трусики и теперь, когда моя ладонь снова проникла между ее ножек она почти не сопротивлялась. Ласка моих пальцев отзывалась ее подрагиванием и частыми глубокими вздохами. А когда я проник пальцами в ее лоно, она тоненько, как девочка застонала и развела ноги.

Я возлег на нее, проводя упругой головкой по ее скользкой складочке. Лена в ответ впервые сама поцеловала меня в губы, потом в шею с неожиданным жаром. И прошептала:

— Александр Петрович, пожалуйста, не брызгайте в меня. Я очень боюсь.

— Все будет хорошо, — пообещал я.

Она тихонько охнула от моего проникновения, и выгнулась. Жезл сусла был весьма крупненький. Правда, не столько в толщину, сколько в длину. Когда я ввел только головку, Леночке явно стало жарко от острых ощущений.

— Тише, пожалуйста! — зашептала она, часто целуя меня в шею, словно старясь задобрить.

Я двинулся в ней очень нежно. Моей первой девочке хотелось делать только приятно. С каждым плавным толчком я погружался глубже в мокрую, горячую пещерку. Госпожа Вязина тихонько извивалась подо мной, лаская мою спину и осыпая жгучими поцелуями плечо. Все труднее было оставаться мне сдержанным: я вошел на всю глубину, и она пискнула от упругого удара в ее нежное донышко. Вместе с воздухом из ее груди вырвалось мое имя. В этот миг я стал просто «Сашей». И ее коготки слегка царапнули мою спину. Девочка явно не на шутку завелась, все чаще делая движения мне навстречу, постанывая и стремительно приближаясь к оргазму. Неожиданно громко вскрикнула и задрожала, целуя и кусая мое плечо. Несколько раз я еще пронзил хлюпающую от удовольствия пещерку, наслаждаясь ее сладкими конвульсиями, и почувствовал, что сейчас сам взорвусь.

Я на миг затих, стараясь обуздать финальный порыв. Сделал два долгих выдоха для расслабления и вытащил член.

— Лен, — я повернул ее к себе, став на колени, так что мой воин оказался перед ее губами.

Она, приходя в себя открыла глаза, и догадавшись, чего я желаю, произнесла:

— Но Александр Петрович, может не надо? — она испуганно смотрела на меня. Я никогда так не делала. Это же очень нехорошо. Я же не шлюха и не умею.

— Елена Капитоновна, но мне надо же куда-то кончить? — задал я вполне логичный вопрос. — Если хотите, могу вам в попу. Давайте, сейчас воткну вам в попу?

— Ну что вы! — она мотнула головой и с опаской прикоснулась губами к моей влажной и тугой головке.

— Елена Капитоновна, ротик надо открыть, — пояснил я. Мне было смешно, честное слово. Не знаю, может здесь с таким деликатным вопросом, как минет, какие-то сложности, но я не могу представить девицу в мире Айфонов, чтобы в двадцать шесть лет не сосала член. Право, нонсенс!

Наконец она освоилась с этой нехитрой наукой и начала втягивать моего воина в себя все смелее и приятным причмокиванием.

— Я правильно делаю? — спросила она невнятно, не вынимая член изо рта.

— Очень хорошо, моя девочка, — я погладил ее растрепавшиеся волосы. — Давай я лягу, чтобы тебе было удобнее. Втягивай с себя глубже. Вытаскивай и работай язычком, дразни его. Можешь лизнуть яички. Можешь зубками только очень осторожно. В общем, это очень творческий процесс. Чтобы получалось лучше, нужно делать чаще.

— Яички зубками? — в недоумении она даже вытащила член изо рта.

— Ни в коем случае! — предостерег я. — Только сам член и очень нежно. А главное просто энергичнее соси. Соси так, словно ты хочешь высосать из меня душу!

Я с блаженством возлег на подушки. Она, стоя на четвереньках, начала осваивать неведомое прежде творчество. Мои наставления дали волшебный результат. Госпожа Вязина действительно делала это старательно и очень разнообразно. Прямо начинающая фея минета. Уже через пару минут, я заохал, чувствуя, как накатывает волна безумного кайфа. Леночка, вдохновленная моей реакцией, начала чмокать с еще большим азартом. Положив ладонь ей на затылок, я вошел поглубже и с победным рычанием кончил в ротик.

Конечно, она поперхнулась. Отползла чуть в сторону, глядя жалобными глазами на меня и плотно сомкнув губы. Я догадался, что ее рот полон спермы и она перед серьезной дилеммой: проглотить ее или выплюнуть, тем самым нарушив белоснежную свежесть постели графа. Благоразумно выбрала первое.