Алисса Наттинг - Тампа (ЛП)
«Господи Иисусе, Селеста», — Форд присвистнул с восхищением, — «Эти поганцы наконец довели тебя?»
После сна во рту было ощущение склеенности от винной пленки. «Может отвернешь свет?» — предложила я.
«Вот это душок. Знаешь, ты пахнешь как бездомный, Селеста». Я села и Форд рассмеялся. «О боже, посмотри на свое лицо. Почисти-ка зубы, пока они не повыпадали».
Тут он был прав. Моя улыбка отбрасывала фиолетовую тень. Вокруг рта засохли слюни, оставив красные пятна, что давало мне сходство с клоуном. Сползая с постели, я хотя бы не забыла спрятать вибратор под подушку, так что портрет моего одинокого гедонизма остался неполным. «В 10–31 один алкаш ворвался в уборную круглосуточного магазина», — донесся до меня голос Форда, пока я рылась в аптечке. Я выудила горсть чего-то, что, как я надеялась, было Tylenol PM[6]. «Преступник скрылся. Это ведь была не ты?»
Когда я проснулась в субботу и приняла душ, у меня не было сил ни на что, кроме как сидеть за кухонным столом и смотреть на телефон, надеясь, что мне не позвонит директор Розен или представители родителей Джека. Когда же он наконец зазвонил, я подпрыгнула на стуле. Меня парализовало, — было чувство, что я сама накликала на себя подозрения, сидя и глядя на телефон, и тем самым заставив его зазвонить. Но это оказался всего лишь Форд, решивший проверить мою трезвость.
«Привет, милый», — ответила я, подняв трубку и остановив запись. Мой хриплый голос был похож на голос затворника, проведшего в одиночестве весь день. — «Я не притронулась к бутылке, и молю бога дать мне сил».
«Ха», — буркнул он. Я услышала гудок автомобиля.
«Разве разговаривать по телефону во время езды не противозаконно?»
«Не в том случае, когда ты за рулем полицейской машины, конфетка». И он пустился в рассказ о бытовой ссоре, которую он остановил. Изюминка была в том что оружием в ней выступала мухобойка.
«Созвонимся позже, герой», — сказала я, выслушав. Похмелье вкупе с голосом Форда вызвали во мне сильнейший приступ тошноты.
Отказавшись от попыток уснуть, я решила еще раз наведаться к дому Джека, когда настанут сумерки. Без сомнения, если Джек им признался, то я смогу различить снаружи признаки непорядка: свет в гостиной и долгое совещание за столом после обеда; Джек, опустивший голову на руки, погруженный в душевные переживания; родители, обсуждающие как лучше поступить.
Не оставалось ничего другого, кроме как ждать. Поджариваться на солнце было идеальным занятием — ощущение лучшей солнца на коже будет служить хорошим отвлечением. Я намазала на себя толстый слой солнцезащитного крема и большую часть дня провела в бассейне, разлегшись в надувном шезлонге полностью обнаженной за исключением соломенной шляпы, и вглядывалась в прозрачное небо сквозь солнцезащитные очки. Я думала о Джеке, о том что он рядом со мной; его кожа пахнет хлором и кокосом… его яички сжимаются и твердеют в моей руке, когда он расслабляется в прохладной воде… Как прекрасно было бы лежать на горячем бетоне, в то время как он выскользнет из бассейна, стройный и обтекающий водой, ляжет на меня как холодный двойник, прижав своими руками и ногами мои конечности.
Я все равно питала надежду, что вместо худшего исхода — увидеть его, сидящего на диване, с родителями, допрашивающими его с большими желтыми блокнотами в руках — все может обойтись куда лучше: Джек, подстригающий газон за свои еженедельные карманные расходы; веснушки грязи, прилипшие к его взмокшему обнаженному торсу; баскетбольные шорты, заткнутые на бедрах за боксеры. Если никого нет дома, то можно будет припарковать машину и внезапно появиться рядом с ним, изображая удивление: я просто не туда свернула, когда искала дом друга, и тут увидела его, подстригающего траву, и решила поприветствовать. Может ли он сделать перерыв и предложить мне стакан воды? Я пробегала весь день, и мучаюсь жаждой, да и он, наверное, тоже.
Если такое случится, я должна быть одета соответственно. Выйдя из бассейна, я подсушила волосы полотенцем и нанесла спрей с морской солью для того, чтобы придать кудрям неряшливый вид. Крем от солнца оставил на моем теле мягкий запах пляжа. Отложив нижнее белье, я надела махровые брюки чуть пониже пупка, застегивающийся спереди бюстгальтер и футболку, так чтобы живот был достаточно оголен. От похмелья у меня проснулось желание наесться крахмала, поэтому на полпути к его дому я остановилась перекусить картошки фри. У меня был особый способ есть ее. Мне нравилось зажимать губами по одной штучке, втягивать ее, подобно соломке, внутрь, предварительно обсосав всю соль, намочить и сделать их красноватыми. Когда я подъехала к дому Джека, губы жгло так, что я бы не почувствовала даже яд. Я припарковалась и звук глохнущего мотора тут же сменил разносящийся отовсюду тревожный стрекот сверчков.
Дверь гаража была закрыта, ни одной машины на дорожке не было. Но кто-то дома все-таки был: одиночное окно передней комнаты было освещено, а шторы раздвинуты. Достав бинокль из бардачка, я перебралась на пассажирское сиденье, откуда мне не загораживали обзор гигантские пальмы во дворе. Быстрый осмотр обнаружил средних лет мужчину, уснувшего на софе. Рядом на кофейном столике стояли две бутылки пива и коробка с пиццей. Я просмотрела каждый дюйм комнаты, до которого могла дотянуться взглядом, но Джека тут не было, только мужчина. Это же вечер субботы, глупо было питать какие-то надежды, — рассудила я. Но был и утешительный момент: бессознательная фигура отца означала, что дом не стоит на ушах из-за чрезвычайного происшествия. Конечно, Джек не сказал ни слова. Я перевела взгляд на темное окно комнаты Джека, и тут же бинокль выпал у меня из рук.
Поднять его быстро у меня не получилось. Моя грудь напряглась. Пытаясь отыскать бинокль на полу, я почувствовала что могу задохнуться от прилива адреналина. Неужели я и правда видела его?
Наконец я нашарила бинокль под сиденьем и так торопливо поднесла к глазам, что жесткие пластиковые окуляры больно ударили кость под левой бровью. Теперь, две семидесятимиллиметровые линзы отчетливо показывали мне фигуру, выделяющуюся на фоне темного окружения. Я приблизила еще больше, пальцы стали потными. Это точно был Джек. Его рука опускалась и поднималась, с усилием совершая повторяющиеся движения над промежностью. Подоконник мешал рассмотреть что было ниже, мне был виден только кончик его пениса. Зато полностью были видны его торс и согнутая рука. Увиденное почти заставило меня вскрикнуть, я засунула кулак в трусы и стала натирать клитор костяшками пальцев. В его позе и взгляде было что-то причудливое, отчего я кончила почти мгновенно. Не останавливаясь, я продолжила изо всех сил давить на лобковую кость, пытаясь заглушить ощущение, повергавшее меня в безумие, чтобы вернуть себе способность трезво оценить его как объект наблюдения. Он смотрел в окно прямо на луну и неистово дрочил, глядя на далекое небесное тело.
