Юлия Кузьминых - Сделка. Роковая ошибка (Часть 1)
Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, Лукас Горнели едва ли не столкнулся нос к носу со своим подчиненным.
- Вот тут ты ошибаешься, Альфредо. Этот мальчишка пять лет стоял в тени своего отца. За его спиной! Все эти годы он впитывал информацию, словно губка, вбирающая в свои поры живительную влагу. Я чувствую, этот парень далеко не дурак! - словно окунаясь глубоко в себя, взгляд Лукаса слегка затуманился.
Однако уже через секунду седовласый мужчина сузил глаза, в ярости сжимая кулаки.
- И он такой же редкостный сукин сын, как и его отец!
Выйдя из сумрачной тени июньского вечера, Мике легким движением руки развела в стороны прозрачные занавески арочного прохода, во всей красе представ перед отцом.
- О, вижу, ты полностью готов к предстоящему веселью, - с легким смешком обратилась она к слегка обескураженному ее неожиданным появлением разбушевавшемуся хозяину этого почти что исторического особняка.
Мгновенно взяв себя в руки, Лукас сделал глубокий вдох, одновременно избавляясь от накопившейся за вечер раздражительности и, кратко кивнув в сторону, отпустил от себя своего финансового советника.
Разведя руки, пожилой человек с радостью заключил в крепкие объятия одну из самых прекрасных женщин, какие только встречались в его жизни.
- Прости меня. - Нежно целуя дочь в макушку, тихо проговорил он. - Ты только вчера прилетела из Парижа, а уже слышишь грохочущие по всему дому недовольные крики своего несдержанного старика.
Слегка отклонив голову от широкого плеча, Мике ласково улыбнулась, глядя в карие глаза мужчины.
- Эта работа тебя совсем изведет, - вполне серьезно заключила она.
- Эта работа - вся моя жизнь, - устало вздохнув, отозвался Лукас Горнели, нехотя выпуская из своих объятий единственную дочь. - Ну да ладно. Оставим мой бизнес хоть на пять минут в стороне. Скажи, чем же моя ненаглядная принцесса сегодня занималась?
Нежно улыбнувшись от такого сравнения, Мике невольно погрузилась в далекое прошлое, когда ещё ребенком, несущимся вдоль бескрайних коридоров, она постоянно слышала смеющийся голос отца, который звал ее своей ненаглядной принцессой. Время шло. Она уже давно выросла из той хохочущей девочки, однако отец все так же продолжал называть ее одним из самых ласковых обращений, какое только может дать любящий родитель своему обожаемому чаду.
Крепко обхватив отца под локоть, молодая девушка послушно последовала за ним в сторону дугообразной лестницы с двумя противоположными ветвями, ведущими в центральную залу первого этажа.
Все ещё чувствуя на себе вопросительный взгляд отца, Мике с легкой улыбкой на устах покорно произнесла:
- Скучала по тебе.
- Стараешься быть идеальной дочерью? - Усмехнулся седовласый мужчина, останавливаясь у центральных перил широкой лестничной площадки.
Вскользь посмотрев в лицо ничего не упускающего из вида собеседника, Мике капризно вздернула бровью.
- А разве у меня это плохо получается?
Не устояв против таких плутовских чар, Лукас вновь дал волю чувствам, нежно прижав стройную фигуру к своей груди.
- Что ты, - тихо прошептал он. - Ты свет моих очей. Ты моя гордость и мое самое большое достояние во всем этом чертовом мире.
Уткнувшись в плечо отца, Мике с радостью позволила себе хоть на мгновение снова стать той же беззаботной маленькой девочкой, упивающейся лаской своего родителя.
Увы, столь редкая идиллия длилась совсем недолго.
- Простите, синьор, - послышался тихий голос управляющего с первого этажа, - вам звонит Серджио Тортора.
Выведенный из блаженной неги, недоуменный взгляд Микелины встретился со слегка недовольным лицом собеседника.
- Глава неаполитанской полиции звонит в такой час? Что ему от тебя нужно?
- Деньги. Что же ещё? - хмыкнул Лукас.
Посмотрев на стоящего у огромной вазы свежих цветов слугу, он обратился к нему своим самым привычным холодным тоном, разительно отличавшимся от того, каким только что разговаривал с дочерью.
- Я перезвоню синьору Тортора позже. А пока передайте Филиппу, чтобы приготовил нам «фаэтон». Не хочу сегодня притягивать посторонние взгляды, сидя в чересчур броском лимузине.
Усмехнувшись такому выбору, Микелина могла бы с легкостью опровергнуть столь ошибочное мнение. Лимузин зачастую служил отцу лишь как средство передвижения к домам, в которых проводились солидные мероприятия со снующими повсюду репортерами и красными дорожками, проложенными к крыльцу величественных особняков. Одну же из своих любимых и неприметных машин «люкс класса» он оборудовал от бронированных окон до самых последних новшеств автомобильного рынка. В итоге, военный танк по сравнению с прочностью и надежностью этого «фаэтона» казался безобидной детской игрушкой. Но, конечно же, для посторонних глаз это была всего лишь очередная дорогая машина немецких производителей.
Пока они спускались в просторный зал первого этажа, Микелина с легкой долей грусти заметила, что настроение отца вновь начало медленно возвращаться в прежнее мрачное русло, что было вовсе неудивительно, учитывая всю важность предстоящего вечера.
Во всей Европе существовало, пожалуй, лишь с десяток крупных компаний, которые могли перевернуть мировой финансовый рынок за считанные минуты. Три из них находились здесь, в Италии.
Одной из таких уже тридцать лет руководил ее отец. Второй компанией владел его давний конкурент - Туллио Моретти, который совсем недавно, в связи с проблемами со здоровьем, передал управление своему единственному сыну и наследнику. Третьей же обладал не менее сильный бизнесмен по имени Гаспар Альфьери, из-за которого сегодня вечером под одной крышей соберутся представители различных финансовых корпораций, в том числе и ее отец вместе со своим давним конкурентом. Цель, по которой Гаспар созвал самых крупных итальянских магнатов была не объявлена, однако по негодованию, бушующему в глазах Лукаса, не подводящее до сих пор предчувствие громко нашептывало ей о том, что отец уже давно догадался о ней.
Стряхнув с плеч неприятную дрожь, Мике постаралась вернуть непринужденный вид, соответствующий уверенной походке своего попутчика.
Пройдя вдоль богато обставленной залы, они не спеша вышли на ярко освещенное крыльцо, у последней ступени которого их уже поджидал черный, как сама ночь фольксваген.
