До мозга костей (ЛП) - Уивер Бринн

Который куда-то беследно пропал.

Я не удивлюсь, если в следующий раз он начнет появляться в моих салатах.

Перевернув чистый лист, я слегка провожу карандашом по бристольской странице — звук, с которым графит царапает поверхность, доставляет глубокое удовлетворение. Обычно я предпочитаю более грубую, тяжелую угольную бумагу. Мне нравится текстура, тонкие изломанные линии в каждом штрихе. Но для этого конкретного наброска требуется более мягкая поверхность, чтобы передать все нюансы черт лица.

Я поднимаю взгляд на объект, карандаш задерживается на странице, прежде чем я начинаю прорисовывать высокие скулы.

К тому времени, как я подобрал цвет радужки до почти идеального оттенка бледного, кристально-голубого, я вижу через окно бара, как объект моего рисунка выходит из-за стола. Она без труда смешивается с группой шумных студентов, когда они выходят из заведения, и старается спрятаться среди них, пока они идут по тротуару.

Я улыбаюсь про себя тому, насколько она умна. Прячется на виду у всех. Нелегко для красивой женщины, которая легко привлекает внимание. Интересно, является ли её чрезмерно экспрессивная индивидуальность частью её метода, убедить всех в том, какая она откровенная, общительная и восхитительная, чтобы, когда она выйдет на охоту, никто не вспомнил о тихой, послушной женщине, которая слилась с толпой.

«Это была не первая наша встреча.»

Мне трудно поверить, что я могу просто забыть такого запоминающегося человека, как Кири. И использование соперничества, чтобы выиграть время и разобраться во всем, привело лишь к тому, что агент Хейс задержался слишком надолго.

Правда в том, что чем больше я копаюсь в докторе Кири Рос, тем меньше открываю для себя нового. Для такой поразительной женщины её жизнь до Уэст Пейна кажется довольно непоразительной, если не сказать слишком клишированной. Я не могу найти ничего необычного или уникального в Кири Ли Рос. За исключением, разве что, её типажа.

Мне известно, какие жертвы привлекают её внимание.

Убрав свои принадлежности в сумку, я надеваю на голову кепку и перехожу улицу.

Я позаимствовал одежду из шкафа Брэда и взял со стола из его офиса кепку, которую он любит надевать после работы. Прежде чем войти в бар, я опускаю козырек на глаза и протискиваюсь в дверь. Сначала меня встречает оглушительная поп-музыка.

Нахожу столик в дальнем углу, где последние полчаса сидела Кири. С этой точки я сразу замечаю её цель, пьяного и агрессивно флиртующего с молодой женщиной двадцати с небольшим лет в другом конце тускло освещенного зала.

Она любит, чтобы её жертвы относились к ряду распутных мужчин.

Когда подходит официантка, я заказываю скотч и оплачиваю его кредитной картой Брэда. Проходит всего двадцать минут, прежде чем я застаю цель Кири за тем, что он подсыпает растолченную таблетку в пиво девушки.

Жажда охоты бурлит в моих жилах.

Когда цель выводит девушку, находящуюся под действием наркотиков, на прохладный ночной воздух, я держусь позади, убедившись, что камера, установленная на верхней полке бара, запечатлела бейсболку Брэда на пути к выходу.

План сложился сам собой. Брэд признался агенту Хейсу во время первой встречи, что Мейсон поделился с ним своими опасениями.

Потом Мейсон пропал.

Теперь я практически вручаю агенту Хейсу главного подозреваемого с уликами на серебряном блюдечке.

Хотя мне хотелось бы утверждать, что всё это ради Купола Грома, дикий жар, обжигающий мою кровь, говорит об обратном. Я слишком долго отказывал себе в этом, желание нарастает. И удовлетворение от убийства лишь отчасти заставляет моё сердце барабанить в груди.

Как и я, цель слишком нетерпелива, и его импульсивная натура заманивает жертву в переулок в нескольких кварталах от бара.

Я прячусь за углом и готовлю шприц. Когда я слышу характерный звук опускающейся молнии, я нападаю.

Обхватив его за плечи, я оттаскиваю его от одурманенной девушки и ввожу иглу в шею. Нажимаю на поршень, прежде чем он успевает начать сопротивляться. Когда он обвисает у меня на груди, я кладу его на асфальт, затем быстро проверяю жизненные показатели девушки и вывожу её из переулка.

С её телефона я отправляю сообщение SOS на её последние контакты, но в итоге оставляю её на произвол судьбы. Я итак играю в рискованную игру, охотясь с федералом поблизости. Я не могу рисковать чувством самосохранения, чтобы убедиться, что одна девушка в безопасности.

— Если меня схватят федералы, — говорю я, таща жертву Кири за лодыжку в конец переулка, — я могу с тем же успехом умереть в блеске славы.

Я хихикаю, испытывая редкую эйфорию. Или, может быть, она просто полностью свела меня с ума. Меня сбивает с толку девушка с маково-голубыми глазами и игривой улыбкой. Какая явная слабость.

Я закрываю багажник своей машины с приятным щелчком, запечатывая жертву внутри.

Методы удаления плоти могут быть различными. Такой известный среди моих коллег метод, как экскарнация, удаление мягких тканей и органов из скелета, не затрагивая и не повреждая кости, — это тонкий процесс, требующий времени и терпения.

И много отбеливателя.

Этим процессом я горжусь и получаю огромное удовольствие. Во время удаления плоти объект обычно мертв… но это необязательно.

Возможно, у меня нет времени, чтобы быть таким тщательным и деликатным, как это требуется для сохранения костей, но притутствует определенная благодарность за более архаичный метод.

Я смотрю на обнаженную жертву на стальном столе, пока провожу лезвием своего разделочного ножа по точильному камню. Он служит определенной цели. Однако это не значит, что я не могу получать удовольствие от своей работы.

Трубка подает почти пустое содержимое Бананового Пакета²⁰ ему в вену через капельницу. Минеральный и физиологический растворы помогут ему гораздо быстрее избавиться от наркоза.

Чтобы проверить остроту лезвия, я откладываю камень в сторону и прикладываю руку в перчатке к его голени, прямо под коленной чашечкой. Его кожа прохладная на ощупь — в моей личной холодильной камере дома температура на пять градусов ниже, чем в камере в университете.

Расположив лезвие под углом шестьдесят градусов, я вонзаюсь в его плоть, делая чистый разрез.

Кровь собирается вокруг пореза и стекает ярко-красными струйками на стальную поверхность. Мой пульс, который почти никогда не повышается, подскакивает, когда адреналин заливает мои надпочечники.

Чувствую, что момент упущен, когда он начинает приходить в себя. Задыхаясь, жертва Кири несколько раз моргает, приходя в сознание и пытаясь сфокусировать зрение. Он тут же пытается пошевелить рукой, медленно осознавая, что он пристегнут.

Затем его взгляд останавливается на мне.

— В твоём организме ещё достаточно много наркоза, — говорю я ему. Вытираю кровь с лезвия чистой салфеткой. — Ты оценишь это, через мгновеине.

Когда я протягиваю руку под плиту за гарротой²¹, он заикается, задавая обычные избитые вопросы: Кто вы? Где я? Что вы собираетесь со мной сделать? Затем следуют бесполезные крики, мольба и слезы, и, наконец, угрозы.

— Отлично, — говорю я, протягивая над ним проволоку. — Мне нравится закончивать на сильной ноте.

Пока он продолжает сыпать угрозами, я хватаюсь за деревянные ручки и опускаю гарроту, упираясь проволокой ниже выемки его кадыка на гортани.

Сопротивляясь, он качает головой взад-вперед, а я остаюсь на месте, чтобы насладиться моментом. Кайф, предвкушение. Самое близкое к блаженству — пробираться прямо сквозь слой тефлона, который укрывает меня от этих неуловимых ощущений.

Мой взгляд останавливается на вазе с цветами в другом конце стальной комнаты. Гималайские голубые маки застыли во времени, цвет лепестков сохранил точный красивый оттенок её глаз.

Я представляю её такой, какой она была на Полях Басса. Всего в нескольких сантиметрах от меня, её близость была горячим током на моей коже, когда она положила палец на спусковой крючок. Её цепкий взгляд охотника устремлен на больное животное.