Триша Телеп - Романтика. Вампиры333333333
Вообще-то, быть примадонной Парижской Оперы означало множество приятных вещей, которые она любила и от которых вовсе не собиралась отказываться: сцена, костюмы, музыка… Она любила петь и обладала голосом, который многие, включая знаменитого Жана-Батиста Люлли, считали не имеющим себе равных во всей Европе. Этот талант принес ей славу, богатство, внимание королей; вознес ее из грязных трущоб в блестящий мир высшего света, который теперь, казалось, в едином порыве готов был броситься к ее ногам после очередной звездной премьеры во дворце Тюильри.
Лишь одно обстоятельство в своей сценической жизни она ненавидела — долгий путь от гримерной до экипажа, что обычно ждал ее после спектакля.
Иметь подле себя множество богатых и влиятельных лиц, готовых выполнить любую ее причуду, было в начале ее пути важным преимуществом. Так, в нежном возрасте семнадцати лет она стала любовницей «короля-солнца». Спустя всего несколько лет она уже пользовалась расположением английского короля Карла II. То, что она была любовницей королей, поднимало ее цену в глазах тех, кто вращался в высшем французском обществе времен Людовика XIV, и она, не смущаясь, использовала их тщеславные амбиции в своих целях. Своих немногочисленных любовников она тщательно отбирала, оставаясь лишь с теми, кто мог быть полезным для осуществления какого-нибудь давно намеченного плана. Теперь у нее уже был свой собственный дом, несколько шкатулок с драгоценностями и вполне достаточно средств, чтобы безбедно провести остаток своих дней, ни в чем себе не отказывая. Но что было несравненно более важным, она могла позаботиться о том единственном существе, которое для нее что-то значило в этой жизни, — своей любимой сестре.
А сейчас она расточала улыбки, приветливо кивала всем, вежливо, но твердо отклоняя лестные предложения, исходившие от многочисленных придворных джентльменов. Ей как-то пришло в голову: то, что она уже более двух лет обходится без любовников, лишь еще больше разжигает интерес к ней в обществе. Стало даже любопытно, какие пари заключают при дворе и кто является фаворитом среди возможных кандидатов на роль ее будущего покровителя.
По правде говоря, ей не хватало сейчас мужчины в постели, но она не могла связаться еще с одним аристократом, рассчитывавшим, что она всегда будет у него под рукой. Теперь ее ночи были заняты куда более темными делами, нежели сомнительные рандеву с сильными мирами сего. Десятки придворных Людовика, которые посетили сегодня оперу, проведут остаток вечера, обсуждая за выпивкой и картами, почему одна из самых желанных женщин Парижа не желает ни с кем делить свою постель. Но в том-то и дело, что Жюстину Руссо ни в эту ночь, ни в другую невозможно было застать в постели! Лишь только ночная мгла начинала окутывать город, для нее наступало время для гораздо более важных дел, чем сон. Наступало время охоты на вампиров!
Пока экипаж, переправляясь через Сену, проезжал по мосту Неф, Жюстина наконец стянула с головы напудренный парик и, поправляя прическу, привычно пробежала пальцами по своим длинным белокурым волосам. Ее экипаж, как и каждую ночь, привычно свернул к центру города, и впереди показался величественный, неизменно внушающий благоговение силуэт собора Парижской Богоматери. Прогремев по мостовой, экипаж остановился напротив женского монастыря Святой Урсулы на рю Сент-Жак, где кучер терпеливо дожидался, когда Жюстина даст ему условленный сигнал, несколько раз стукнув по крыше повозки, после чего они отправлялись в обратный путь к ее дому на рю де Тюрнель.
Ее сестра Соланж уже десять лет находилась на попечении монастыря, получая там религиозное и светское воспитание. Жюстине было только шестнадцать, когда их родители один за другим скончались во время эпидемии оспы. Она часто задавала себе вопрос, правильно ли тогда поступила, расставшись с Соланж. Естественно, Жюстине хотелось как можно дольше быть рядом с сестрой, но она вовсе не желала, чтобы ее младшая сестра, глядя на нее, выросла куртизанкой. Потому при первом же удобном случае отдала ее в школу при женском монастыре. Это и стало началом конца их отношений.
Соланж была еще очень молода и не могла понять, что деньги, которые ее старшая сестра тогда заработала своим телом, уберегли их не только от жизни впроголодь, но и, возможно, от смерти в нищих кварталах. Это теперь она уже могла позволить себе роскошь, зная сомнительную репутацию старшей сестры, смотреть на нее с презрением. Как бы то ни было, Соланж уже никогда ее больше не увидит, и, наверное, как думала сама Жюстина, это правильно. Тем не менее своей привычке Жюстина не изменила: каждый вечер, проезжая в экипаже мимо монастыря, останавливалась у его стен и молилась за счастье и благополучие своей любимой сестры.
— Храни тебя Бог… — прошептала она, и, постучав по деревянной, отполированной до блеска крыше экипажа, дала сигнал вознице.
Она утомленно прикрыла глаза и откинулась на бархатные подушки.
Неожиданно дверь экипажа распахнулась, и роскошная мужская шляпа с перьями, влетев в образовавшийся проем, упала на сиденье напротив. Жюстина сжалась как пружина, судорожно вцепившись в бархатные подушки сиденья, когда вся повозка заходила ходуном, и самый большой из когда-либо виденных ею мужчин забрался в экипаж. Усевшись напротив, он невозмутимо скрестил руки на груди.
— Убирайтесь! — взревела она. — Анри! Анри!
— Он вам не поможет, — спокойно сказал незнакомец.
— Что вы с ним сделали? — прошипела она.
— Хорошо, что вы говорите по-английски. С парнишкой все в порядке. Он пошел прогуляться.
— Анри просто так не оставил бы меня!
— Ну, нужно отдать парню должное. Он не уходил, пока я не предложил ему это сделать довольно… настоятельно.
Она откинулась назад и оглядела его с ног до головы. Он не просто был высокий — он был огромный. Его широченные плечи, на которые едва налезли темно-синий камзол и жилет, заполнили весь ее небольшой экипаж. Его черные, коротко постриженные волосы были так не похожи на пышные, завитые парики, которые носили знатные мужчины. На ногах у него были черные кожаные сапоги для верховой езды, а сами ноги настолько длинные, что из-за возникшей тесноты ей даже пришлось немного подвинуться.
— Что, черт возьми, вам надо? — снова огрызнулась она.
Нервно потирая щетину на подбородке, он вдруг весь подался вперед. Его черные глаза странно блестели.
— Просто я хочу посмотреть на женщину, ради которой мне пришлось проделать весь этот долгий путь из Англии.
Она нахмурилась:
— Я даже не знаю вас…
— Здесь вы правы, но стоит нам немного потанцевать, и мы бы узнали друг друга…
