Донасьен Сад - Эжени де Франваль
Однажды вечером, когда Клервиль, нередко остававшийся на ужин у госпожи де Фарней, пешком в одиночестве возвращался домой, его схватили, связали, утверждая, что арест санкционирован правительством. Ему предъявили подложный ордер, швырнули в почтовую карету и на полной скорости помчали в тюрьму — в один из принадлежащих Франвалю уединенных замков в самом центре Арденн. Там его поручили управляющему владением, представив последнему Клервиля как негодяя слугу, покусившегося на жизнь своего господина. Принимались все необходимые меры, чтобы несчастная жертва, чья единственная ошибка состояла в избытке снисходительности к тем, кто столь жестоко оскорбил ее, никогда не смогла бы покинуть свое узилище.
Госпожа де Фарней была в отчаянии. Она нисколько не сомневалась, что удар нанесен рукой ее зятя. Хлопоты, предпринятые ею для установления местонахождения Клервиля, приостановили приготовления к похищению Эжени. Обладая узким кругом знакомств и более чем скромными средствами, заниматься одновременно двумя столь важными делами было обременительно, однако дерзкий поступок Франваля побуждал к действию.
Все силы были направлены на розыски духовного пастыря. Но поиски были напрасны: наш негодяй умело принял все необходимые меры предосторожности, не было никакой возможности напасть на след пропавшего.
Госпожа де Франваль не осмеливалась расспрашивать мужа. Со времени прошлой сцены они до сих пор не разговаривали, но исключительность случившегося заставила ее отбросить прочие соображения. Призвав на помощь все оставшееся мужество, она спросила тирана своего, входит ли в его планы, помимо удовольствия мучить ее саму, еще и лишить матушку ее единственного и лучшего друга.
Чудовище все отрицало. Франваль столь далеко зашел в лицемерных своих уверениях, что высказал желание сам заняться поисками. Считая, что для успеха сцены с Вальмоном необходимо усыпить бдительность жены, он обещал употребить все свои связи, чтобы отыскать Клервиля, и осыпал ласками доверчивую супругу, уверяя ее, что, несмотря на бывшие у него увлечения, в глубине души он не переставал обожать ее.
И вот уже кроткая и доверчивая госпожа де Франваль, счастливая тем, что снова сблизилась с человеком, который для нее дороже собственной жизни, устремилась исполнять все желания коварного супруга, старалась ему угодить, услужить, уступала ему во всем, не пытаясь даже, как, несомненно, следовало бы, воспользоваться моментом и вырвать у этого изверга обязательство изменить поведение по отношению к несчастной своей супруге, обещание не повергать ее каждодневно в пучину горя и отчаяния. Но если бы она и решилась это потребовать, увенчалось бы ее предприятие успехом? Франваль, насквозь лживый во всех своих поступках, разве стал бы он поступать честно с той, в ком видел он лишь помеху для удовольствий своих? Скорее всего он бы пообещал ей все — единственно из удовольствия тут же нарушить свои обещания. Возможно, он бы даже пожелал принести клятвенные обязательства, дабы к зловещим забавам своим добавить еще и клятвопреступление.
Франваль, совершенно бесстрастный, заботился лишь о том, как омрачить существование других. Характер его, мстительный и властный, проявлялся, стоило лишь причинить ему малейшее беспокойство. Стремясь любой ценой вернуть себе покой, он без лишних раздумий избирал для этого такие средства, которые могли лишь снова погрузить его в пучину страстей. Обретал ли он желаемое? Все свои душевные и физические силы использовал он единственно во зло. Вынуждая других использовать против него его собственное оружие, он пребывал, таким образом, в вечном круговороте коварного борения.
Все было подготовлено к удовольствию Вальмона. Его свидание с глазу на глаз, продолжавшееся около часу, проходило в покоях Эжени.
Там, на возвышении, среди роскошного убранства, прислонившись к стволу пальмы, Эжени являла собой юную дикарку, утомленную охотой. Высокие ветви дерева таили в листве своей множество светильников, чьи отблески лишь подчеркивали очаровательные прелести юной девушки, придавая красоте ее неуловимую изысканность.
Своеобразная сцена, служившая постаментом для живой этой статуи, была окружена каналом шести футов шириной, наполненным водой, служившей ограждением для юной дикарки и препятствовавшей приближению к ней.
На берегу канала стояло кресло, предназначенное для посетителя, рядом с ним висел шелковый шнурок. Потянув за шнурок, можно было привести в движение возвышение с застывшей на нем красавицей так, чтобы предмет поклонения был виден со всех сторон и во всем блеске красоты своей. Франваль, скрывшись в декоративной рощице, мог одновременно наблюдать и за любовницей своей, и за другом.
Свидание, согласно последней договоренности, должно продолжаться полчаса… Вальмон уселся в кресло… Он опьянен открывшейся перед ним картиной. По словам его, никогда еще взор его не встречал зрелища более притягательного. Следуя стремлениям своим, он беспрерывно терзал шнур, являя глазам все новые и новые прелести объекта своего. Он в затруднении, чем же можно пожертвовать, а что следует предпочесть: все так прекрасно в Эжени! Но время идет, минута за минутою, а в этой комнате оно только убыстряло бег свой. Урочный час пробил, кавалер покинул кресало, воскуренный фимиам поднимался к ногам божества, в чей храм вход ему запрещен. Прозрачная завеса опустилась: пора уходить.
— Итак, ты доволен? — спросил Франваль, нагоняя друга.
— Это восхитительное создание, — ответил Вальмон. — Но советую тебе не проделывать подобных вещей с другими мужчинами, и поздравь себя с тем, что чувства, питаемые мною к тебе, ограждают тебя от каких-либо угроз.
— Я на это и рассчитываю, — вполне серьезно ответил Франваль. — Теперь же действуй, и поскорее.
— Завтра я начну подготавливать твою жену… Ты понимаешь, что сначала надо завлечь беседой… Через четыре дня я сдержу данное тебе обещание.
Обменявшись обещаниями, они расстались.
Но напрасно полагать, что после свидания намерение Вальмона обольстить госпожу де Франваль и предоставить доказательство своей победы другу, к коему он воспылал необычайной завистью, осталось прежним. Эжени произвела на него слишком сильное впечатление, чтобы он смог отказаться от нее. Он решил любой ценой заполучить ее в жены.
По зрелом размышлении, ибо связь ее с отцом своим не обескураживала его, Вальмон пришел к выводу, что, обладая таким же состоянием, как и Коленс, он имеет такое же право претендовать на этот союз. Он считал, что если будет представлен Эжени как будущий супруг, то не встретит отказа, и, страстно желая расторгнуть кровосмесительные узы Эжени, помогая семье ее достичь того же, он, несомненно, получит вожделенный объект поклонения своего… после того, как выполнит возложенное на него Франвалем поручение, успех которого зависит от его смелости и изобретательности. Для размышлений этих понадобились сутки, и уже через день Вальмон предстал перед госпожой де Франваль.
