famlia - Sing For Me, Cry For Me
Но среди всей той неразберихи, что сейчас царила в его голове, была только одна вещь, в которой он был абсолютно уверен. Он был уверен, что Рон никогда не сможет его понять и простить. Вместо этого он скорее станет обвинять самого Гарри в том, что тот оказался слишком слабым и не таким безупречным, как он всегда о нём думал.
И хотя все события, так кардинально испортившие ему жизнь, произошли только в эту пятницу, Гарри уже сейчас чувствовал себя постаревшим и потрепанным, будто бы изношенный, много повидавший в своей жизни ботинок. Словно прошло не два дня, а как минимум целое тысячелетие, которое всей своей немыслимой тяжестью навалилось на его плечи. И он буквально всем своим существом ощущал, как с каждой прожитой минутой становится всё взрослее и взрослее. Гарри даже пару раз был вынужден внимательно изучить на себя в зеркале, чтобы убедиться, что он по-прежнему молод. Во всяком случае, для окружающего мира.
Он никогда раньше столько не размышлял о своей жизни; никогда раньше не пытался забыть так много из своей жизни. Все эти мысли бесконечной чередой кружились в его разуме и тесно сплетались с его чувствами, образую запутанную паутину, которая затягивала его в свои тенета всё глубже и глубже. И он никак не мог выкинуть их из головы. Совершив очередной виток, эти мысли снова и снова настойчиво возвращались к нему.
Он всё ещё прекрасно помнил прикосновение /его/ пальцев, касание /его/ губ. Поцелуи и всё то, что с ним делал Люциус. Кожа к коже. Язык к языку. Помнил себя, извивающимся и содрогающимся между ледяной голой каменной стеной и сильным горячим телом. Где-то посреди всего этого безумия, он окончательно потерял самого себя; он позабыл, кто он такой и кто такой Люциус; он утратил способность связно мыслить и полностью отдался на волю чувств. Агония и боль, пламя и лёд, желание и отвращение, ненависть и?..
Вне зависимости от того, сможет он всё это забыть или нет, вряд ли он когда-либо будет в состоянии убежать от того факта, что посреди всей этой творимой над ним несправедливости, он чувствовал одновременно и чудовищный ужас, и необъяснимую, немыслимую правильность всего происходящего. Словно это было что-то, чему суждено было произойти. «Сожалею, любовь моя, но я должен был это сделать». Должен был это сделать. Сделать /это/? Звучит так, будто вся жизнь Гарри - не более чем сценарий, согласно которому ему было предназначено сыграть роль в какой-то очень важной пьесе, но все почему-то позабыли ему об этом сказать. И когда он был уже на сцене, его, без малейшего предупреждения, страховки или дублёра попросту столкнули в круговорот действия. Словно он был всего лишь послушной марионеткой в чьём-то спектакле, в котором его собственная воля не значила ничего. Где он ни за что не отвечал. Где он делал только то, что ему указывали. И он делал. Делал всё, что ему приказывал Люциус. Он плакал и подчинялся, как и просил Люциус. Он делал всё, о чём тот просил. Гарри содрогнулся.
Из всего, что произошло той ночью, ему ярче всего запомнилось чувство какой-то непонятной завершённости. Словно бы две ранее разлучённые половинки наконец полностью слились в одно неделимое целое. В это, растянувшееся в бесконечности, мгновение он и Люциус были едины, и не существовало ничего, что могло бы заставить его забыть это невероятное ощущение. Капитуляция, обернувшаяся Завершенностью, и переродившаяся в Единение.
Он поперхнулся тыквенным соком. Тыквенный сок?
Гарри огляделся и обнаружил себя сидящим в Большом Зале рядом с Гермионой, которая выглядела так, словно находилась сейчас где-то на Луне.
«И как давно мы уже в Большом Зале? Не могу поверить! Я могу выкинуть из головы всё что угодно, кроме того, что действительно нужно!» В этот момент Гарри окончательно понял, что проиграл и принялся биться лбом о столешницу.
Гермиона, полностью погружённая в мир собственных фантазий и вряд ли отдающая себе отчёт в том, где она в данный момент находится и как сюда добралась, внезапно была вырвана из охватившей её полудрёмы судорожными задыхающимися звуками, которые издавал Гарри. И теперь девушка с тревогой наблюдала за ним, впрочем, как и все остальные собравшиеся в Большом Зале. Но одна пара глаз следила за ним даже более чем просто заинтересованно.
- Гарри? - спросила Гермиона, положив руку Гарри на плечо. Тот дёрнулся и отшатнулся так резко, будто его электрическим током ударило. - Гарри? С тобой всё в порядке?
- Нет.
- Что случилось? - спросила Гермиона дрожащим голосом, страшась того, что Гарри сейчас снова начнёт кричать на неё точно так же, как и вчера.
- Гермиона, ты помнишь, как мы добрались до Большого Зала?
- Честно? Нет.
- Вот и я тоже.
- Ну, это вряд ли достойная причина, чтобы настолько отчаянно биться головой об стол.
- Извини за сок.
- Прости? - смущённо переспросила Гермиона.
Гарри молча указал на сок, заливший всё вокруг того места, где они сидели.
- Ах, это. /Scourgify/. Итак, что это было? - Она решила пока воздержаться от любых прикосновений к Гарри.
- Вот ты мне и скажи.
Впервые за все те годы, что Гарри был с ней знаком, Гермиона не знала, что сказать, и от этого начала даже заикаться.
- Я? Ну... Я не знаю... Ну, я всего лишь…
Гарри внезапно рассмеялся, тем самым, заставив Гермиону раздражённо вздохнуть.
- Миона, дорогая. Или у тебя есть, что скрывать, или ты не должна столько времени проводить в компании Невилла. Похоже, он на тебя дурно влияет.
Гермиона нахмурилась.
- Это вовсе не так. Да и было-то всего один раз, - она чувствовала разрастающуюся обиду. - Кроме того, он не так уж и плох, и если ты дашь ему шанс, то тогда он...
Гарри заткнул уши и отчаянно затряс головой:
- Я даже слышать об этом не хочу! - закричал он, раздражая Гермиону ещё сильнее.
- Ох, право слово, ты временами абсолютно невыносим, и прекрасно это знаешь. Если тебе на самом деле так интересно знать всю правду, то…
- Конечно же, интересно, - снова прервал подругу на полуслове Гарри и затрепетал длинными ресницами.
- Тогда нечего меня перебивать! - взъярилась Гермиона.
Гарри надулся.
- Хорошо, хорошо, прости. Итак, случилось всего лишь то, что я глубоко задумалась.
- Это же настоящая сенсация, не находишь?
- Гарри! - Она бросила на него предостерегающий взгляд. Гарри в ответ уставился на неё с самым невинным видом. Гермиона сузила глаза и продолжила: - Я размышляла о тебе и о том, что ты мне вчера сказал. О том, что мы собираемся сделать; и что я больше не буду одинока в своём стремлении учиться. И что это будет просто замечательно. - Гермиона внезапно начала стремительно заливаться краской. - Ну, ты доволен? Не знаю я, как всё это лучше объяснить… Я просто отключилась. Абсолютно. Такого раньше никогда со мной не случалось. Клянусь.
