Памела Васп - Греческая смоковница (Ягода созрела)
— И как я по твоему должна поступить? — полюбопытствовала Патриция.
— Слово «минет» вам что-нибудь говорит, миледи?
— Ха! Кто воспользовался, тот пусть и восстанавливает твои иссякшие силы. — Патриция пробралась к выходу, предусмотрительно прихватив шерстяное одеяло. — Как будешь готов — свисти, сексуальный гигант.
Она прошла к своей сумке и в свете костра натянула джинсы и футболку.
— Я жду, пока у тебя вновь станет, как штык! — крикнула она, услышав, что утомленный вином и бурным днем черноволосый любитель женщин сладко засопел.
Не услышав ответа, она довольно усмехнулась, улеглась на траве и, завернувшись в одеяло, сразу заснула.
* * *С первыми лучами солнца Патриция открыла глаза. За ночь она слегка продрогла, поэтому сразу встала.
Довольно потянулась, надела кроссовки и подошла ко входу в палатку. Заглянула внутрь, полюбовалась секунду зрелищем обнимающихся во сне любовников. Улыбнулась чему-то, вскинула свою сумку на плечо и, не оглядываясь, пошагала прочь по берегу меж причудливой формы камней, в свете рассвета кажущихся заколдованными Медузой Горгоной любовниками.
Глава пятая
Только с виду остров Патриции казался безжизненной скалой. Этот клочок суши был поистине удивительным местом — не зря Том привез ее сюда.
С южной стороны острова бил родник, вода которого изумляла чистотой и вкусом. Окруженный зелеными зарослями, родник придавал острову романтический, почти сказочный колорит.
— Я и не думала, что в море, на маленьком островке может быть такая вкусная вода, — сказала Патриция, зачерпнув ладошкой и попробовав.
— Шельфовые воды, — пояснил Том. — Это обычное явление. Вот в Карибском море родники бьют прямо под гнетом морской воды. И в давние времена, лихие пираты для пополнения запасов пресной воды ныряли прямо в море, на глубину, и под толщей соленой воды, набирали питьевую.
Они провели на острове пять необыкновенных дней и ночей. Они могли говорить безостановочно весь день о всяких пустяках, могли лежать по несколько часов на пляже, держась за руки — им было просто хорошо друг с другом.
И конечно они занимались любовью. Патриция к удивлению убедилась, что любовь поистине не знает преград. Что самая простая позиция для секса не является, как она полагала, самой оптимальной. Они фантазировали, придумывали множество вариантов и не уставали восхищаться друг другом, полностью раскрывая себя как для партнера, так и для себя самого.
На четвертый день Том повлек ее на вершину скалы. Патриция не думала, что на нее вообще можно взобраться. Но он хорошо знал остров, который назвал ее именем.
На восточной стороне горы склон был наиболее пологим, и поначалу даже там пролегало нечто, похожее на тропку. Они с трудом преодолели несколько сложных мест, но все-таки покорили гордую вершину.
Патриция довольно подбежала к одинокой смоковнице и сорвала спелый плод. Со вкусом вгрызлась в него зубами и посмотрела на возлюбленного. Он подошел к Патриции и крепко обнял.
Вид с вершины открывался великолепный — бескрайняя гладь моря, в далекой дымке едва угадывались силуэты материковых гор.
— Я люблю тебя, Патриция, — выдохнул Том.
— У тебя было много женщин до меня, Том? — спросила она так, что он не мог не ответить.
— Давно, — честно признался он, — я еще учился в Оксфорде. Я готов был бросить учебу, дом, все… Я сходил с ума… Она жестоко посмеялась надо мной, мальчишкой, она была лет на десять старше, у нее был муж — какой-то дипломат. С тех пор у меня никого не было. Я сторонился девушек. — Он посмотрел на нее влюбленными глазами. — Но ты открыла мне второе дыхание, мне вновь хорошо с женщинами.
— Но-но, — смеясь, погрозила она пальчиком.
— Я имел в виду только тебя, Патриция!
Он снова обнял ее, она сладко закрыла глаза и они поцеловались. Лишь кружившая неподалеку чайка была свидетельницей их счастья.
— А ты? — в свою очередь спросил Том. — У тебя кто-то был? Или есть? — с ужасом добавил он.
— Есть — ты! — ответила она, разглядывая нежно его милое ей лицо. — Ты у меня — первый настоящий мужчина…
Он удивленно приподнял бровь. Она догадалась, что он не понимает ее.
— Ты первый — настоящий мужчина, — с ударением повторила она. — Остальные — так… куклы похотливые… самцы. Чисто академический интерес. Я вообще уже полагала, что секс — лишь для нищих духом.
Он больше ни о чем не стал спрашивать, прижал ее крепко к себе, уткнувшись в ее волосы, пахнущие молодостью и морем.
Они долго стояли на вершине угрюмой скалы, весь огромный мир был перед их ногами, и ничего кроме счастья не обещал.
* * *Утром шестого дня яхта отчалила от острова Патриции, взяв курс на Саламин — необходимо было пополнить запасы продовольствия.
Они пришвартовались к тому же месту, где встретились, благодаря своенравной богине случае Тихе, всего неделю назад. Но эта неделя вместила в себя для Патриции больше, чем какой-нибудь год.
Так же, как тогда Том взял плетеную корзинку с пустыми бутылками. Он помог Патриции выбраться на каменный причал.
— Смотри, — весело кивнула Патриция на соседнюю яхту, — этот толстяк все возится на палубе.
— А Джо никогда и не покидает пирса, — пояснил Том. — Он здесь живет. Водит по ночам баб и корчит из себя Синбада-морехода. Хотя лично я очень сомневаюсь, что он когда-либо выплывал за пределы залива на своей посудине.
Они под руку пошли по набережной, мимо большого кафе, столики которого располагались под открытым небом. Был выходной, суббота и людей в кафе сидело много. Детишки ели мороженое, родители отдыхали после трудовой недели, дегустируя молодое терпкое вино.
Вдруг Патриция заметила впереди идущих навстречу старых знакомых — американских туристов, которые еще должны были помнить силу ее ударов.
Объясняться с ними не возникло ни малейшего желания. Она тут же склонилась над кроссовкой, якобы развязался шнурок. Том остановился, ожидая ее. Американцы прошли мимо, не обратив на девушку ни малейшего внимания.
Шатен предложил приятелю отдохнуть и они высмотрели свободный столик в глубине кафе.
Блондин принялся за изучение меню, что лежало скромно на краю стола, застеленного скатертью в крупную красную клетку. Шатен отодвинул с середины стола вазочку с цветами, чтобы не мешала обзору, и оценивающим взглядом принялся рассматривать молодых посетительниц кафе. На эстраде, у самой стены старинного высокого здания играл ансамбль национальных инструментов, мандолина выводила радостную, успокаивающую мелодию.
