УЭЛЛС Анджела - Истерзанное сердце
– Вообще-то, – мягко заметил Тэйн, – мы могли бы одновременно кое-что отпраздновать за ужином.
– Подняв бокалы в знак окончания нашего брака, ты это имеешь в виду? – По какой-то непонятной для нее самой причине она почувствовала, будто в сердце ей вонзили кинжал. Хотя, по правде говоря, их брак распался уже несколько лет назад…
– Это выглядело бы несколько фальшиво, любовь моя, – его интимно-ласковое обращение прозвучало как шипение змеи, – так как, несмотря на всю твою радость по этому поводу, ты пока еще остаешься моей женой.
– Я лишь продолжаю носить твое имя, вот и все!
– И все же. Хочешь ты того или нет, ты мать моих детей, разве не так, Сапфира? – Не ожидая ее ответа, он продолжил: – Это, конечно, стоило бы отметить. Но я имел в ввиду нечто другое, а именно твой день рождения.
– Мой… день рождения? – Никогда еще она не чувствовала себя столь глупо. Забыть о собственном дне рождения! Хотя у нее есть оправдание: это горечь последних событий, а кроме того, дни рождения не очень-то принято отмечать в Греции, где вместо этого празднуют именины.
Насколько она знала, святой с ее именем никогда не существовало. По-видимому, ее тезке было суждено жариться в аду за то, что она не предала неверного мужа, усмехнулась про себя Сапфира. Вот почему она относилась к своему дню рождения не как к обычному празднику – и Тэйн помнил об этом.
– Я совершенно забыла о нем, – чуть стыдясь, призналась она.
– Вполне понятно. – Он быстро пришел ей на помощь. – При этом поздравительные открытки из Англии будут ждать тебя в Кефине. Лишив тебя удовольствия прочесть их в этот день, я решил, чтобы хоть как-то загладить свою вину, предложить тебе хороший ужин и отменное вино. Если, конечно, ты не находишь мое общество слишком отталкивающим.
Да, жить с ним действительно невозможно, но назвать его отталкивающим? Никогда. Это он нашел ее отталкивающей, а не наоборот, разве не так? Она опять с горечью вспомнила, как в последний раз делила с ним постель. Воспоминание отозвалось в ней такой болью, что Сапфира даже не сделала попытки солгать, чтобы «сохранить свое лицо», и нетерпеливым жестом отмахнулась от его слов.
– Я думаю, нам действительно нужно поговорить о будущем.
– Тогда, значит, до восьми, – сказал он, довольный и уверенный. Я предупредил Спиридоулу, что мы вернемся поздно.
Как только он вышел, Сапфира направилась в душ, чтобы избавиться от ощущения неуверенности, которое ему всегда с одинаковой легкостью удавалось вызвать в ней, чтобы смыть его, как она смывает с тела экзотически пряный шампунь, подаренный Лорной.
В вежливых расспросах Тэйна о том, как она спит, проявлялась нотка жалости, будто он догадывался, что спать одной в постели, в которой они оба некогда были так счастливы, значило еще глубже почувствовать эмоциональную пустоту, постоянную спутницу ее дней и ночей. Цена, которую у нее запрашивали за эти последние несколько дней имитации семейного счастья, была слишком горька!
Выйдя из-под душа и потянувшись за полотенцем, Сапфира глубоко вздохнула, и этот вздох помог ей снять напряжение, сковавшее ее мышцы. Какое радостное возбуждение она испытала, узнав, что у нее будет двойня, и как бесследно исчезла эта радость из-за ее болезни и тревоги за детей, родившихся при помощи кесарева сечения и находившихся в отделении реанимации.
Возвратившись домой, она узнала, что Спиридоула, по распоряжению Тэйна, будет няней для обоих малышей. Испытывая опасения за жизнь детей и неожиданно для себя утратив радостный подъем, связанный с их рождением, Сапфира с неприязнью отнеслась к молодой гречанке, постоянное присутствие которой словно бы подчеркивало ее собственную беспомощность, особенно после того, как, несмотря на все свое старание, она оказалась неспособной кормить грудных малышей.
Она потребовала, чтобы дети спали вместе с родителями и она могла постоянно быть с ними.
Тэйн ответил Сапфире твердым отказом, и это оказалось для нее настоящим шоком.
– Ради Бога, Сапфи, неужели ты не понимаешь, что мне все еще приходится гнуть спину, чтобы твердо поставить на ноги свою фирму? Это перспективное предприятие, и мы должны выйти в первые ряды или погибнуть! Я не нуждаюсь в продолжительном сне, но для меня важно, чтобы никто не нарушал его, иначе мы все просто-напросто обанкротимся!
– Бесчувственный эгоист, вот ты кто! – возмущалась Сапфира. – Это твои дети и твои обязанности. Если уж на то пошло, они тебя почти не видят!
– Именно потому, что я стараюсь выполнять свои обязанности и заработать для них деньги!
Неужели можно любить и одновременно ненавидеть одного человека? Не видя в его жестком лице никакого сочувствия, она подумала, что, наверное, можно.
– Будь же благоразумна, Сапфи. Мы оба любим их, но твоя любовь – любовь одержимой! – Помолчав, он уже мягче добавил: – Ты и так, когда не спишь, постоянно с ними, а Спиридоула спит в соседней комнате с открытой дверью. Случись что, она немедленно позовет нас.
Никакие доводы не могли убедить ее.
– Раз так, я буду спать в детской!
Если бы Тэйн запретил ей это, возможно, их отношения не ухудшились бы так быстро. Но он ничего не сказал, и Сапфира поступила, как она считала нужным. После этого между ними участились ссоры, которые начинались из-за пустяков и заканчивались бурными словесными перепалками. Отсутствие физической близости мешало им поцелуем свести на нет разыгравшуюся ссору или ласками выказать нежность и понимание. Она чувствовала себя физически опустошенной и воспринимала все в мрачных тонах, ненавидя себя за то, чем она стала, и в то же время не в состоянии найти силы и решимость изменить что-либо.
Задумавшись, Сапфира протянула руку к тюбику с увлажняющим кремом и стала мягко втирать его в кожу, которая теперь буквально светилась здоровьем от ежедневных солнечных ванн.
Она вспомнила, как еще недавно очень переживала из-за своего ужасного вида и как была оскорблена тем, что Тэйн после ее отказа сопровождать его на все светские приемы стал приглашать Ангелию Андроникос.
Близнецам уже было полтора года, когда она впервые обвинила его в предательстве.
Сапфира бурей ворвалась в спальню, когда он застегивал золотые запонки на манжетах рубашки, и стала обвинять его в том, что своим поведением он оскорбляет ее.
– Если тебе так уж необходимо идти, почему ты не идешь один? – потребовала она.
Она почувствовала, как от его холодного и оценивающего взгляда бешено начала пульсировать жилка под самой шеей.
– Ты хочешь абсолютно лишить меня общества близких мне по духу людей? – произнес он с ледяным спокойствием. – Ангелия, как ты знаешь, сестра моего соуправляющего и к тому же секретарь фирмы. Она не только хороша собой и мила, но и хороший друг, и ее общество я очень ценю.
