Александра Соколова - Мы разминулись на целую жизнь.
Чем она заслужила такое счастье? Откуда взялась в нашем мире женщина, которая с рождения была предназначена только ей одной? Почему рядом с ней так тепло и спокойно, что не пугает даже мамина нетерпимость и папин авторитаризм? Как тепло на душе… Как будто положили за пазуху что-то горячее, похожее на свежую булку или вечный огонь. Как будто ничего плохого уже никогда не сможет случиться.
– Мама? Папа? – Лиза изобразила удивление, заходя в кухню, но почувствовала неожиданно радость. Радость от встречи с родителями.
– Лизавета!
Эх, не были привычны Лизины родители к ярким проявлениям чувств – они всего лишь подставили щеки под поцелуи и остались сидеть на своих местах.
– Почему вы с Лёшей так давно не приезжали? – строго спросила мама. – И где, наконец, наша внучка?
– Мам, ты же представляешь, сколько забот после рождения ребенка обрушивается… Времени не было.
– Это не оправдание, – вступил отец, помешивая остывший чай, – Могли бы хоть звонить почаще.
– А вот и мы! – дверь распахнулась, и кухня наполнилась упоительным детским запахом и тишиной. Инна вошла, неся на руках сладко посапывающую Дашу. – Я подумала, вы обязательно захотите сразу увидеть внучку. Только тихонько, ладно? Она только заснула.
Тамара Федоровна ахнула, а Пётр Игнатьевич, зажав ладонью рот, тяжело поднялся на ноги и подошел к Инне.
– Хотите подержать, деда Петя? – прошептала, улыбаясь, Инна. – Не бойтесь, держите… Только головку уложите на ладонь.
Отец, стараясь не дышать, осторожно принял на руки внучку. И принялся неловко её укачивать. Всё молчали. Лиза стояла у окна, заворожено глядя на дочь, а Тамара Федоровна не отрывала взгляда от мужа.
– Давайте, – несколько минут спустя Инна снова взяла Дашу на руки и подошла к Лизиной маме, – Баба Тома, теперь вы.
Пётр Игнатьевич улыбался так умиротворенно, что выглядел удивительно добрым и красивым. Тамара Федоровна гораздо увереннее взяла внучку и тоже заулыбалась.
– Хотите её уложить? – шепотом спросила Инна. – Пойдемте, я вам помогу.
Осторожно ступая, женщина унесла из кухни посапывающую Дашу, и Лиза с отцом остались одни.
– Я так рад, – коротко сказал он, – Очень рад, дочь.
– Спасибо, папа, – растроганно прошептала Лиза, – Я тоже… рада.
Пётр Игнатьевич быстро справился с собой. Он с шумом отодвинул стул и присел, похлопывая себя по коленям. Лиза осталась стоять.
– Вам с Лёшей надо переехать к нам, – сказал отец, – Ребенку нужен свежий воздух. И еще. Я рад, что ты научилась грамотно выбирать друзей.
– Ты об Инне? – Лиза проглотила замечание о переезде, по опыту зная, что лучше сейчас не начинать спорить.
– Да. Очень достойная молодая женщина. Давно вы дружите?
– Мы не только дружим, пап. Мы любим друг друга. И живем вместе.
Какая тяжелая тишина… Слышно даже, как капает вода из неплотно закрученного крана. Красивая бледная женщина стоит у окна, вцепившись пальцами в подоконник, и тяжело дышит, глядя на пожилого мужчину, сидящего за столом. Мужчина смотрит удивленно, рассерженно и одновременно осуждающе. А женщина – испуганно и в то же время твердо.
– Опять? – голос отца прозвучал спокойно, но Лиза без труда расслышала в нем угрозу и зарождающуюся ярость. Но не дрогнула.
– Не «опять», пап. Мы всегда будем с Инной. Мы любим друг друга.
Пётр Игнатьевич молчал. Он буравил взглядом стол и кривил губы. Лиза тоже не делала попыток продолжить разговор. Ей было страшно. Она боялась, что сделала неверный выбор. Может, нужно было подождать Инну? И уже с ней признаваться? Вдруг она рассердится? И скажет, что всё было сделано неправильно…
И снова, в очередной раз, распахнулась дверь. Инна с Тамарой Федоровной – улыбающиеся, притихшие и какие-то светящиеся, вошли в кухню. Одного взгляда хватило Инне, чтобы понять, что случилось. Не переставая улыбаться, она подошла к Лизе, встала рядом с ней и взяла за руку.
– Мать, – тяжело сказал Петр Игнатьевич, – Поехали домой. У нас больше нет дочери.
– Что случилось? – испугалась Тамара Федоровна. – Петя… Лиза… Что?
– Она извращенка. Пошли.
Лиза и Инна хранили молчание. Мама посмотрела на руку дочери, сжатую ладонью чужой женщины, и вдруг поняла.
– Опять? – ахнула она, и на её лице разом выступили слёзы.
– Мама… – прошептала Лиза. – Я…
– Заткнись! – закричал Пётр Игнатьевич, ударив кулаком по столу так, что задрожала посуда. – Мать, мы уходим.
Тамара Федоровна плакала, закрыв лицо руками. Инна выпустила Лизину ладонь и, распахнув дверцы кухонного шкафчика, достала пузырек с корвалолом.
– Сколько капель вы обычно пьете? – спокойно спросила она.
– Дв… Двадцать, – прорыдала женщина.
– Вот, держите, – Инна присела рядом с Лизиной мамой на табуретку, мягко погладила её по голове и протянула стопку с лекарством. От этого её жеста – по-дочерни нежного, женщина разрыдалась еще сильнее.
Пётр Игнатьевич не делал попыток подняться. Он по-прежнему смотрел только в стол, игнорируя всё происходящее вокруг.
– В этом нет ничего страшного, – сказала Инна, забирая у Тамары Федоровны пустой стаканчик и обнимая её за плечи, – Лиза и Дашенька ваши дочка и внучка. Они здоровы, спокойны и счастливы. То, что происходит, нужно просто принять. Лёша тоже никуда не делся. Он останется вашим зятем, будет рядом, когда это необходимо.
– Но вы же… Вы…
– Мы любим друг друга. Ваша дочь очень дорога мне, и со мной она обязательно будет счастлива. Неужели вы не хотите счастья для Лизы?
– Но это…
– Нет, это не извращение, – Инна одной рукой обнимала женщину, другой осторожно гладила её по седой голове, – Любовь нельзя назвать извращением, ошибкой или чем-то, достойным порицания. Лиза не лесбиянка, да и я тоже. Мы просто полюбили друг друга. Это другое… Это просто любовь.
– Но вы же… – всхлипнула Тамара Федоровна, но Инна снова не дала её продолжить.
– Да, мы занимаемся любовью, – мягко перебила она, – Люди по-разному проявляют свои чувства. Поверьте, семья, в которой нет физической близости, была бы неполноценной. А мы с Лизой – семья. Как и вы с Петром Игнатьевичем.
– Не сравнивай, – прорычал вдруг сквозь зубы отец, – Как ты смеешь?
– Я не сравниваю, – мягко ответила Инна, поднимая глаза, – Каждая семья в чём-то отличается от других.
– Ты совратила мою дочь! – не выдержал всё-таки Петр Игнатьевич, закричал со злостью, впиваясь тяжелым взглядом в Инну. – Она была замужем, она родила дочь, а ты её совратила!
– Нет, что вы. Секс – это последнее, что случилось в наших отношениях. Мы полюбили друг друга, и Лиза не изменяла Алексею.
– Как не изменяла? – Тамара Федоровна высвободилась из Инниных объятий и посмотрела на неё с надеждой. – Так вы не…
