Маркус Хеллер ван - Дневник Мата Хари
Его глаза сверкали надо мной, как звезды, и их небесное сияние показывало мне, что он так же счастлив, как и я. — О, любимая, выдержишь ли ты — я пытаю тебя своим знаком любви… я умру на тебе… позволь мне умереть в твоих объятиях…
Его нежные слова подтверждались сильными толчками, которые сотрясали мое тело. Он мог бы избивать меня, ходить по мне — я бы сочла это за высшее наслаждение. Этому мужчине я была больше, чем жена,- он был Богом и хозяином моего тела, потому что завладел моей душой…
— Любимая… моя единственная настоящая любовь… ты тоже любишь меня? (Его сильное, твердое, как мрамор, тело беспрерывно ударялось о меня). Ты даешь мне… подлинное наслаждение… я… никогда… не смогу… жить… без тебя
— Мой любимый Питер… ты моя единственная любовь… и я хочу быть твоей навсегда… только помани меня пальцем… и я сразу брошусь тебе на шею
— О, моя богиня… я вне себя от счастья… Заметила, я от тебя весь в огне? Мои силы удваиваются… я больше… не могу… я кончаю- Я почувствовала, как его мощное копье глубоко вонзилось в меня. Вдруг меня прошила пульсирующая струя, такая горячая, что я испугалась, что она меня прожжет. В тот же момент я тоже достигла конечной точки. Все завершилось. Обессиленные, мы откинулись на подушки.
Позднее, когда мы отдохнули, наши губы снова нашли друг друга. Наши поцелуи были более сильными и чистыми, чем до этого, так как нас не отвлекали ни волнение, ни другие иллюзии. Казалось, мы состоим лишь из ртов, ищущих друг друга и пробующих мед из наших губ. Мы сидели, сплетясь в объятии, и целовались, целовались, целовались без конца.
Казалось, мы хотели целоваться вечно, чтобы наверстать упущенное, когда не были вместе. Наши языки глубоко проникли в страстно открытые рты. Питер был очень красивый, особенно когда смеялся. Я его щекотала, чтобы он громче смеялся. Некоторое время спустя мы затеяли игру на диване, как шаловливые дети. Я особенно осмелела и вскочила на него, прижав его руки к торсу своими бедрами. Теперь я наказывала беспомощного мужчину.
Я нагнулась, чтобы потрепать ему волосы, а он этим воспользовался и схватил губами сосок моей груди. Я шутя начала бить его по лицу своими грудями — мне эта игра понравилась. Он лежал, тяжело дыша, а потом сел, отодвинув меня.
— Что, бесенок, думаешь, я это выдержу, сладчайшая из всех дьяволов? Ты сводишь меня с ума. Посмотри, что ты наделала своими сладкими грудями — И он показал на свой поднимающийся стебель.
Боже, как взвился он вверх Я была очарована и не смогла не коснуться его. Тут же по его телу пробежала дрожь, и он обхватил меня руками.
— Я не могу вытерпеть, когда ты его берешь. Я больше не могу играть в эту игру, я слишком возбужден, дай я быстро войду в тебя. Иначе умру
Я легла ему на грудь. Одной рукой он крепко обнял меня, а другой пытался за моей спиной протолкнуть в меня свой стебель, уже превратившийся в ствол. Я ему помогала, извиваясь всем телом и пытаясь вслепую найти эту дубинку. Наконец ему удалось войти в мое тело. Должна признаться, я помогала ему руками. Мой страх, что Питер выскользнет или не найдет моей щели, был очень велик. А стыд? Я этого не чувствовала, мы стали слишком близкими.
Теперь мой возлюбленный снова начал вонзаться в меня. И после первых толчков у меня было такое впечатление, будто он проник в меня глубже, чем в первый раз.
Любой другой мужчина замучил бы меня до смерти, но я знала, что энергия и сила Питера были его знаком любви ко мне, и его почти животная страсть доказывала, что я, а вернее, прелести моего тела доводили его плоть до бешенства. Это была чистая страсть, жеребец в этом мужчине полностью овладел им.
Его мощные удары оживили бы мертвую, И овладевшее мной чувство полного счастья заставило забыть все. Я вся стала предметом этого наслаждения, и только одна благодарная мысль блуждала в моем уме: Питер овладевает мной с бешеной страстью, на которую способен только мужчина, влюбленный до предела. Эта сладкая мысль исторгала из меня буйные восклицания и страстные признания. Забыв обо всем, я визжала:
— Ой, ты просто чудо… какие чудесные толчки… давай чуть побыстрей… Да Вот так Любимый, е… меня крепче …твой х… вкусный… я умру в твоих объятиях… хочу всегда тобой наслаждаться… всегда меня так е… теперь я знаю, что такое хорошая е… Я несла все, что приходило в голову, потому что чувствовала, знала: Питер имеет меня, как никто и никогда ни одну женщину. Я была одержима желанием: чтобы у него хватило сил довести до конца наш бесконечный любовный поединок. Мысль о том, что нечеловеческая сила этих мощных толчков уменьшится или иссякнет, были просто невыносимой.
Мои дикие вскрики придавали Питеру еще больше страсти, и при каждом произносимом мной грязном слове его удары становились все сильнее. Судя по тому, как он поскрипывал зубами и дрожал, мои изречения делали его тоже одержимым. И он тоже перестал стесняться в выборе слов:
— О, любимая, ты действительно считаешь, что я тебя могу е… как ты хочешь? Пусть мой х… будет в два раза больше и толще… ты этого хочешь? Ты хочешь х… величиной с руку… одного мужчины тебе мало… но я хочу пригвоздить тебя… это божественно.. как вкусно.. у тебя фантастическая ж… ты моя сладкая Единственная
Все барьеры рухнули. Наполненные безграничным желанием, отдаваясь ему безо всякого стыда, осознавая, что это полная капитуляция перед сладострастными инстинктами, что это полное презрение к границам приличия, мы сами усиливали наше наслаждение.
Я употребляла самые грязные выражения, которые приходили мне в голову, не зная, где я их почерпнула. Обычная проститутка — и та не удосужилась бы употреблять такие слова, но для нас они стали перцем, которым мы приправляли свою роскошную еду:
— Да, е…, е…, е… меня, всей своей силой… крепче — быстрее… я хочу ощущать твой х…, пусть он меня всю разорвет… а-а-а вот так.. ты е… как бык… ты знаешь, как это делать со мной… мой муж — глупая собака… он не может е… меня, как ты… ненавижу этого ублюдка… любимый Е…, е…, е… меня… никогда меня не бросай… сильнее …толкай его глубже.. ты что, устал? …давай, давай, е… меня крепче, быстрее, глубже… ой, я кончаю, а-а-а
Я почувствовала, что теряю сознание. Казалось, все вокруг плывет, мои руки и ноги, как чужие, в горле все пересохло. У меня едва хватило сил попросить стакан воды. Потом на меня опустился тяжелый туман — Питер, мужчина, которого я полюбила до самозабвения, был единственной настоящей любовью во всей моей жизни. Я об этом никогда не жалела, и он был лучом солнца в моей жизни. Я была искренне благодарна своему мужу за то, что он свел меня с Питером.
