Владимир Бауглир - Один...
— Верни нашу одежду, тварюка! — рыкнул на гремлина я, и тот, запустив руку прямо в телеэкран, швырнул нам оттуда наши шмотки.
Негнущейся от волнения рукой я выудил из кармана брюк Монетку и зажал ее в кулаке. Она чуть слышно пульсировала. -»Домой!» — вырвался из моей груди страшный рык.
И я со всей силы с отчаянием швырнул Монетку на пол.
Тут же по миру вокруг пробежала рябь, словно песчинки от песочных часов просыпались в зеркально чистую воду, и в разрывах чужого пространства мелькнули знакомые очертания моей комнаты.
Нас буквально швырнуло в разрыв, и пролетая сквозь тонкую грань, отделяющую нас от нашего дома, мы теряли все то наносное, что успел навесить на нас вредный гремлин.
Гремлин!
Я обернулся и успел увидеть, как, повинуясь его жесту, двое наших новых знакомых втянулись в телеэкран, и почувствовал, как вылетели они свободными духами из антенны и устремились к Большой телевышке. И понял, что грядет еще у них сексуальная революция.
И тут я последним своим демоническим усилием вытянул свою правую руку и, сграбастав уши гремлина, с силой рванул на себя. Монетка растаяла на грани миров, а мы втроем стояли у меня в комнате, и в своей правой руке — обычной человеческой руке — я держал за уши вырывающееся зеленовато-голубоватое существо.
Я со всей силы ляпнул гремлина на стол, прямо на лист расстеленного плотного ватмана, и чтоб нагнать на него побольше страху, принялся обводить карандашом контуры его ушей. И тут бедолага не выдержал. Не зная, что я решил уже его отпустить, он вырвался из моих рук, юркнул в настольную лампу и скрылся в ней...
Я вывинтил мгновенно сгоревшую лампочку, вкрутил на ее место новую, а затем... Затем я вырезал из бумаги раскидистые гремлинские уши, покрасил их и прицепил к абажуру настольной лампы. Что ж делать, если настоящие ускользнули?..
Орияна, 11-19 марта 1994 года
История четвертая
Один день в аду
Здесь... так же, как и у нас, только холодней.
Мефистофель, «Мои посещения Земли»Мир во зле лежит, но мир — не зло.
Мокша и ЭрзяИскренне прошу Вас извинить меня за то, что описанный мною ад так похож на нашу с Вами реальность. Но видит Бог, что не моя в том вина...
Автор1
Бронированная помесь гиены с легким танком, скрежеща когтями по полу пещеры, разворачивалась для нового броска. Синяя металлическая чешуя блестела в тусклом свете факелов, а глаза твари пылали багровым адским огнем. Дикий истерический смех-вой сотряс своды, и чудовище с изяществом пьяного гиппопотама ринулось на нас. Я отпрыгнул так далеко, как мог, Игорек перекатился следом, а Лешка шмыгнул за здоровенный сталагмит.
— Лешка, беги дальше! — завопил я, но он не сдвинулся с места. Гигантским прыжком тварь преодолела все расстояние до моего друга и тут... Мягкое брюхо монстра наткнулось на каменную пику сталагмита. Дикий рев агонизирующего чудовища оглушил нас, но не настолько, чтобы в нем мы не различили хриплых слов умирающего исчадия ада: «Фа ноэ, Мессир?..»
— Дьявол бы все это побрал! — фыркнул я, глядя на черные потоки крови, покрывающие пол вокруг бездыханной туши, проткнутой насквозь каменной пикой.
— Дьявол и побрал все это. Не забывай, что мы на его территории! — огрызнулся наш Командор, а Лешка, подходя к нам, задумчиво прошептал:
— Я думал, уже конец. Оно ведь могло сломать этот сталагмит одним ударом хвоста и кинуться дальше, но оно... оно прямо затормозило в воздухе передо мной. Затормозило и упало на камень. И потом, этот крик... Что значит «Фа ноэ»?
— А что значит «Мессир»?
— Стыдно не знать: «творящий мессу». Это обращение к высшему дьяволу-владыке!
— Да это я знаю. Но ты же не мессир, Лешка! Или мессир появлялся за тобой?
Мы все испуганно глянули в пустоту за поверженным монстром, но ничего кроме тьмы там не углядели.
— Не думаю, что появлялся. Но уверен, что к экспедиции мы подготовились отвратительно! Еще пару таких чудовищ — и мы никогда не достигнем цели.
— Мы никогда не достигнем цели, если будем торчать на одном месте. Так что пошли вперед! — и Игорек первый, подняв с земли факел, шагнул к туманному свету впереди...
Длинные лестницы, идущие вглубь, в недра Земли, галлереи и переходы. Голубые туманы, вылетающие из дальних переходов и сворачивающие в боковые ответвления коридоров, не доходя до нас. Спиральные лестницы, прорубленные в каменном монолите неизвестно км и зачем.
Мы шли все дальше и глубже, когда мимо нас что-то со свистом пронеслось. Оно могло бы сойти за пулю, не будь в пару десятков раз длинней и крупнее. Со свистом разрывая воздух, неизвестный объект развернулся за нашими спинами и скрылся там, откуда прилетел. Я на всякий случай вытащил из чехла теннисную ракетку и приготовился. Минут пять мы простояли в ожидании, но ничего больше не происходило, и мы вновь пошли вперед, ведомые лишь сиянием Талисмана Пути. Наши шаги гулко отдавались под сводами. Вдруг мимо нас вновь что-то со свистом пронеслось. Быстрым взмахом теннисной ракетки я отбил это что-то. Вернее, попытался отбить. И теперь с изумлением смотрел на круглую дырку в сетке ракетки.
Пролетевшее же существо (а это было несомненно существо) копошилось теперь в углу, пытаясь выбраться из-под каменных обломков, накрывших его.
Лешка первым шагнул к нему.
— Не надо, Леша!
Но он уже склонился и извлек из каменной крошки... длинный возбужденный член! Член, который ни на ком не рос! Он упрямо дергал яйцами, стремясь вырваться из лешкиных рук. Да не тут-то было! Уж что-что, а член Лешка умел держать крепко. По себе знаю.
Мы склонились над находкой, а Алексей осторожно погладил его залупу пальчиком. Член вдруг затих и выжидательно выпрямился. Тогда Лешка вновь погладил его, то сжимая, то ослабляя при этом вторую руку. Вскоре член соблазнительно задрожал, и вдруг плюнул в лицо Лешке струей спермы. Такого оскорбления мой друг выдержать не смог и погрузил член до половины в свой рот. Заглотив без остатка все извержение, он счел наказание за дерзость завершенным и разжал руки. Член секунды три задумчиво повисел в воздухе, а затем сорвался с места и скрылся за углом.
— Лешка, ты извращенец!
— Скорее, изверг — затрахать оторванный член.
— Смотри, как бы он тебя не затрахал.
Слова Игорька оказались пророческими. Вскоре наш знакомец вернулся, и не один, а с друзьями, такими же летающими и возбужденными. Один из них тут же сунулся мне в рот. Любопытства ради я обхватил его губами, и он заелозил, то входя поглубже, то вылезая до середины залупы. Тем временем другой, прорвав мне сзади штаны, без всякой смазки атаковал мой анус и застрял там, увязнув погруженным до половины. Двое других лезли мне в руки, явно прося подрочить. Какой-то крошка, судя по размеру — член первоклашки, все силился залезть мне в правое ухо, а когда я отогнал его зажатой в руке черной негритянской ялдой — тут же полез мне в ноздрю. Остальные елозили по мне, явно получая наслаждение от прикосновений. Они лезли за шиворот, ползали по спине, ныряли в брючины, один залез ко мне в трусы и начал натягивать на свою головку шкурку моего члена, дразня мою залупу. А когда я выстрелил в него струей спермы — бросил шкурку и обиженно вылетел прямо через ширинку, оборвав все пуговицы...
