Планета-тюрьма варваров (ЛП) - Диксон Руби

— Для меня это новость, — это все, что я говорю, проводя рукой по волосам Хлои. Она слегка шевелится во сне, затем теснее прижимается к моему бедру, словно желая быть ближе ко мне. Или хочет больше моих прикосновений. От этого мой член становится твердым, но я не обращаю на это внимания. Мне нужно услышать больше о том, что Дреммиган знает — или думает, что знает.

— Для тебя это действительно новость? — Третье веко Дреммигана медленно моргает — признак сарказма в его странной расе. — Я так не думаю.

— Говори прямо, — говорю я ему. — У меня нет на это времени.

— Все, что я хочу сказать, это то, что в этом тихом месте есть темное подводное течение. Охранники это видят. Я это вижу. Конечно, ты тоже можешь это увидеть. Ты пробыл здесь достаточно долго, чтобы, как и я, знать, что когда становится неспокойно, люди бунтуют. Они хотят уйти, даже несмотря на то, что на этой забытой богами планете им некуда идти. — Он указывает на Хлою. — Тебе нужно защищать больше, чем кому — либо другому. Она делает тебя богаче — и гораздо более уязвимым — чем любого другого здесь. И все же ты не беспокоишься.

— И что?

— И дело не в том, что ты говоришь, а в том, чего ты не говоришь, мой друг. — Он снова медленно моргает. — Я думаю, у тебя есть план, и я хочу быть частью этого.

Он не ошибается. У меня действительно есть план. Как только я выйду отсюда, я смогу вынуть чип — маячок из своей щеки, активировать его и отправить моему брату Кивиану сообщение, чтобы он приехал и забрал меня. И Хлою.

Дреммиган продолжает говорить.

— Конечно, я никому об этом ничего не скажу. И я буду использовать свои значительные связи, чтобы помогать там, где смогу. Но если у тебя есть план, как вытащить себя и женщину, ты, конечно, можешь взять с собой еще одного. Друга.

Это уже второй раз, когда он небрежно обронил слово — друг. Я не дурак. Я друг Дреммигана не больше, чем он мой. Мы работаем вместе, потому что это нас устраивает. Возможно, было бы неплохой идеей попросить его помогать, если я решу, что сейчас самое время вырваться.

У меня уже давно был этот план, но брать с собой женщину — особенно человеческую — не входило в мои планы. Мне пришлось перестроить свое мышление, пересчитать, как далеко я смогу уйти с кем — то рядом, что потенциально замедлит мои шаги. Это будет другой человек, о котором нужно будет заботиться, кормить и поить. Еще один человек, которого нужно спрятать. Я не совсем уверен, что мой хлипкий план выполним с одним, не говоря уже о двух.

Третий в команде может развалить весь план.

Но Дреммиган в чем — то прав. У него есть связи. У него в полном распоряжении охрана.

Он может мне понадобиться. Я обдумываю это, а женщина кладет голову мне на колени. Она слишком доверчива. В тот момент, когда я потеряю ее из вида, ее изнасилуют или убьют — или заставят отдать охранникам все, что они захотят. Эта тюрьма безжалостна, и ей тут не место. Мой долг защищать ее и обеспечивать ее безопасность… и если это означает работать с Дреммиганом ради общей цели, даже если я ему не доверяю, это должно произойти.

Я оглядываю камеру, затем снова глажу свою самку по волосам.

— У меня есть деловой партнер, который приедет и заберет меня, если я смогу выбраться из самой тюрьмы и достаточно далеко, чтобы его корабль нельзя было сбить.

— Значит, это должно произойти во время сбора урожая. — Его прищуренные глаза светятся интересом, и он потирает подбородок. — Выполнимо.

— Нам нужно будет отвлечение. Уничтоженная машина. Вспыхнувший бунт. Что — то в этом роде. Достаточное отвлечение, чтобы позволить мне — позволить нам — самим покинуть территорию тюрьмы. — Мой план никогда не был высечен на камне. Я действую по интуиции и решил, что буду использовать все, что покажется мне полезным. Конечно, теперь, когда у меня есть Хлоя, мне нужно думать наперед.

Дреммиган продолжает задумчиво потирать подбородок.

— А электрошоковый барьер, который окружает тюрьму? У тебя есть способ отключить его?

— В этом не будет необходимости. Ты просто доставь меня туда, и я сделаю все остальное. — Я могу справиться с любой болью, которую это вызовет, а затем протащить Хлою через это, если она не сможет двигаться. Полагаю, я смогу притащить и еще одного.

Он кивает и поднимается на ноги.

— Я посмотрю, что смогу сделать.

Когда странный инопланетянин уходит, я обнаруживаю, что снова прикасаюсь к своему человеку. Я провожу рукой вверх и вниз по изгибу ее бедра, поскольку более нежное прикосновение может быть неверно истолковано. Жаль, что я не встретил ее при других обстоятельствах, когда мне не приходилось бы постоянно «взбираться» на нее, чтобы обеспечить ее безопасность. Она, должно быть, ненавидит это — и меня.

И все же… Я думаю о том, как она вскрикнула, когда я в последний раз потирался об нее. Я не обращал внимания, сосредоточившись на одном из других, наблюдавших за нами, и моя шпора вонзилась в нее. Я не ожидал, что она ответит настойчивым криком, выгибаясь всем телом. После этого я уже не мог остановиться. Я слишком сильно этого хотел. Хотел ее слишком сильно. Хлоя подбадривала меня своими тихими звуками и тем, как она прижималась ко мне, и это был самый приятный опыт, который я когда — либо испытывал. Я окрасил ее бедра своей спермой, хотя ничего так сильно не хотел, как проникнуть в ее сладкое тепло и наполнить ее своим семенем. Сделать так, чтобы она забеременела моим ребенком. Заявить на нее права полностью.

Но я не могу, пока она не в безопасности. Мне нужно забрать ее отсюда.

А до тех пор я не могу позволить, чтобы все снова зашло так далеко. Нет, если я хочу, чтобы она мне доверяла.

***

Была середина ночи, когда я услышал голоса, разговаривающие снаружи камеры.

— Почему здесь вместе с другими заключенными находится женщина?

Раздается шипящий звук, от которого волоски у меня на шее встают дыбом. Я знаю этот звук.

— Эта заключенная плохо себя вела. Она из первобытного народа и лучше всего реагирует на насилие. Прямо сейчас ее наказывают за непослушание.

Я заставляю себя выпрямиться, наблюдая из угла, который я объявил своим, как Ноку и еще один офицер в форме останавливаются перед стеклянной перегородкой нашей конкретной камеры. Интересно, что Ноку не похож на себя обычного. Его чешуя отполирована, а униформа, которую он носит, намного чище, чем то, что он обычно предпочитает носить. Ленивый ублюдок, вероятно, дал кому-то задание почистить форму. Инопланетянин, с которым он стоит — сззит — мрачно оглядывает окружение, недовольный. Он стоит прямо, на груди его униформы свисает несколько медалей, а в руке он держит планшет с данными, записывая свои наблюдения.

— Какой она расы? — спрашивает командир, указывая на Хлою. — Она уродлива.

— Человек. Отвратительная раса, — говорит Ноку. — Она политическая заключенная, и ее отправили сюда, чтобы от нее тихо избавились.

Сззит обнажает зубы в гримасе.

— И они реагируют только на насилие?

— В ерно, — уверяет его Ноку. — Как вы можете видеть, она довольно хорошо интегрировалась с другими заключенными здесь. Как только она будет должным образом наказана, ее вернут в женские покои. — Он поворачивается спиной к камере и жестом указывает дальше по коридору. — Здесь у нас наш ангар…

Однако командир не двигается с места. Он все еще изучает Хлою с хмурым выражением на лице.

Я собственнически положил руку ей на бедро, выглядя как можно более угрожающе. Она моя.

— Есть что — то, что вас огорчает, командир? — спрашивает Ноку своим самым заботливым голосом. — Мне приказать немедленно убрать ее?

Я обнажаю зубы при этой мысли. Если они хотя бы прикоснутся к ней…

— Дело не в этом. — Командир бросает взгляд на Ноку. — Я хорошо знаю, что женщины в этой тюрьме обменивают свое внимание на любезности со стороны охранников. Это неизбежное зло, на которое я предпочитаю не обращать внимания, чтобы рабы были довольны. Однако. Эта… штука. Этот человек. Она может быть больна.