Влюбленный лжец (ЛП) - Кинг Лола

— Ты не заботишься обо мне, Ахиллес, — шиплю я. — И я не его.

— Зато ты маленькая.

Ему плевать, что я раздражена тем, что он говорит обо мне с моим бывшим, как будто я викторианская женщина, которой нужен подопечный. Я даже не успеваю ответить на его дурацкое замечание, потому что Пич уже настигает меня.

— Эта девчонка — зануда, — говорит она, когда мы садимся за стол.

— Не волнуйся, Элс, — добавляет Алекс. — Весь колледж ее ненавидит.

Я смотрю на нее и улыбаюсь.

— Значит, никому не будет дела, если я ее убью? — шепчу я.

Алекс смеется, но ее перебивает Пич.

— О, слава богу, — вздыхает она, сидя за обеденным столом. — Гермес только что что-то опубликовал.

Мой телефон стоит на беззвучном режиме в сумке, потому что я слишком напугана тем, что могу получить.

— Объясни мне, почему это хорошо? — спрашивает Алекс, когда они с Ахиллесом достают свои телефоны. Я не могу. Я не могу сейчас воспринимать плохие новости.

— Потому что Элс больше не будет последней темой, — отвечает она так, будто это очевидно.

— Бедная Камила, — вздыхает Алекс. — Это были личные фотографии.

— Примите это как урок, девочки, — усмехается Ахиллес. — Не отправляйте интимные фотографии своим парням. Всегда есть шанс, что парень тебя предаст. Даже если вы ему доверяете.

— Э-э, да пошел ты? — защищается Пич, зубами откусывая кусочек морковки от палки, с которой она играла секунду назад. — Как насчет: ребята, не предавайте наше доверие и частную жизнь, выкладывая интимные фотографии, которые мы вам присылаем, потому что мы вам доверяем? Вы, ублюдки, всегда сами их выпрашиваете.

Ахиллес сидит рядом со мной, а Пич — на другом конце стола. Он наклоняется ко мне, и на его лице появляется леденящая душу ухмылка, которую он так хорошо умеет делать.

— Для человека, который знает, что все мы ублюдки, почему бы тебе не быть более осторожной? У некоторых мужчин действительно не самые лучшие намерения, Пич.

— Да, у таких, как ты, — фыркнула она. — Аманда Картер плакала, выходя из вашего дома вчера утром. Я пила кофе на крыльце, когда бедная девушка захлопнула вашу входную дверь. Ты знаешь, что она сказала?

— Мне все равно, — непринужденно отвечает Ахиллес.

Но Пич настаивает. — Она сказала, что твой лучший друг в полной заднице. Не подпускай его к другим девушкам.

— Кто сказал, что она говорила обо мне? Может, она говорила о Рене?

Пич открывает рот, тут же закрывает его, потом снова. — Э-э…

Я почти уверена, что они с Реном время от времени тайно трахаются, когда ему удается ее убедить. Но она любит отрицать, что между ними что-то происходит, потому что она — крутая девчонка, которая стоит на своем, а Рен известен тем, что серьезно доминирует во всем, что делает. Спорт, дружба, учеба… секс.

Ахиллес — садист, которому нравится мучить нас. Игриво. Особенно Пич, потому что она такая сильная. Поэтому при любой возможности он пытается свести ее с Реном. Или, что еще хуже, как сейчас, заставить ее ревновать.

Она поворачивается к Рену, сидящему рядом с ней, и он качает головой. — Она говорила о нем.

Она пожала плечами, но черты ее лица ожесточились. — Мне все равно.

Ей не все равно. Ей не все равно. Просто она не признается в этом. Даже самой себе.

Когда она поворачивается обратно к моему краю стола, ее глаза загораются, когда она смотрит мне за спину. — Элла, твой брат становится все сексуальнее, когда я его вижу.

— Мой брат? — Я оборачиваюсь, а там стоит Люк, который идет через всю столовую колледжа и направляется прямо к нам.

Когда я оглядываюсь на друзей, Рен запускает руку в волосы Пич, заставляя ее смотреть в свою тарелку. — Сосредоточься на еде, — рычит он.

Она сопротивляется лишь секунду, прежде чем схватить еще одну морковку, а ее щеки раскраснелись, как у застенчивой девочки, которой она не является. Только Рен так на нее влияет.

Люк останавливается возле нашего столика, руки в карманах костюма, светлые волосы зачесаны назад.

Он кивает моим друзьям, не проронив ни слова, а затем кладет руку мне на плечо.

— Элс, я звал тебя. Пойдем, нам нужно поговорить.

Похоже, обеда сегодня не будет. Но это неважно, я все равно не смогу удержать ничего в желудке.

Схватив сумку, я выхожу вслед за ним, не оглядываясь.

— Извини, — говорю я, проверяя свой телефон. У меня семь звонков от него. — Мой телефон был на беззвучном режиме.

— Не волнуйся.

Мы выходим вместе, и я следую за ним до парковки для посетителей.

— Как ты вообще сюда попал? — спрашиваю я.

— Крис записал меня как посетителя.

Мне странно слышать это имя из его уст, когда я уже оглядываюсь по сторонам и гадаю, куда он делся.

Он ведет меня к своей машине, и только когда мы оба сидим внутри с закрытыми дверцами, он наконец говорит, зачем пришел.

— Меня не пригласили на инициацию.

Мое сердце пропускает удар.

Стук.

В ушах гудит, и мне кажется, что я падаю назад, хотя я сижу. Я вцепляюсь в сиденье обеими руками. Тревога разливается по моим венам, замораживая конечности.

Я беру минуту. Может быть, больше. Я облизываю губы, пытаясь подобрать слова.

— Что это значит?

Я не смотрю на него, но слышу, как он делает глубокий вдох, колеблется, прежде чем наконец говорит, — Я не знаю.

— Круг идет за нами? Ты говорил с ними? Ты в порядке? Ранен?

— Крис сказал, что выдвинул мою кандидатуру, и после обсуждения они отказались меня пригласить. Он не знает, кто из членов совета отказался, но мы знаем, что кто-то, или несколько людей, не хотят, чтобы я там был.

— Что насчет…

— Нет, — сразу же прерывает он меня. — Ты не пойдешь на инициацию. И я знал, что ты собираешься предложить. Вот почему я ждал, чтобы сказать тебе. Они начнутся завтра вечером, и уже слишком поздно, чтобы получить приглашение.

Весь мир рушится вокруг меня. Что мы будем делать?

— Послушай, — говорит Люк, пытаясь приободрить меня. — Крис пройдет инициацию завтра. После этого… после этого, я уверен, у нас будет больше вариантов.

Меня сейчас стошнит. Видимо, отрицание — это новая фишка, которую пробует мой брат.

— Мы не в безопасности, Люк.

— Я всегда буду держать тебя в безопасности. С тобой ничего не случится.

— Я не забочусь о себе! — огрызаюсь я. — Я забочусь о тебе и маме.

Как бы мне хотелось залезть в его мозг и распутать его мысли. Это слишком болезненно, чтобы быть свидетелем.

— Иди на занятия и возвращайся домой. Это все, что я прошу на сегодня, хорошо?

— Значит, мы будем жить одним днем? Какой план? Просыпаться каждое утро и проверять, что никого из нас не убили ночью?

— Убийство не послужит нам уроком.

— Тогда как это работает? — подталкиваю я его.

— Может, ты не будешь вмешиваться и позволишь мне с этим разобраться?

— Я не могу! Ты ни с чем не справляешься!

— Элла, — прорычал он. И тогда я смотрю на него. Это происходит. Они превращают моего милого брата в отчаявшегося мужчину. А отчаявшиеся мужчины опасны. — То, что я держу тебя в дерьме, не означает, что я не имею ни малейшего представления о том, что делаю. Они связались со мной, ясно? Я с ними разговариваю. Мы просто еще не пришли к соглашению. Но в последний раз я прошу тебя не вмешиваться и позволить мне разобраться с ними.

— Хорошо.

Мы молчим около минуты, и, решив, что это хороший способ сменить тему, я говорю, — Думаю, я вернусь к танцам, раз папы здесь нет, чтобы остановить меня.

— Элс, — хмыкает он. — Не сейчас.

— Но почему?

Почесав горло, он проводит рукой по волосам. Приближаются еще более плохие новости.

— Вчера мы получили письмо из университета Сильвер-Фоллс. Ваши взносы не были оплачены.

— Ой, да ладно, — простонала я. Моя рука опускается к правому бедру, и я прижимаюсь к разрезу под юбкой. — Замороженные счета, я полагаю?

Он кивает.

— И что мы будем делать? Мне придется… бросить колледж?