Мишель Лейтон - Плохие парни. Спускаясь к тебе. Книга 1
Окидываю взглядом свои вычурные формы, облепленные красным, и потом снова смотрю на монохромную по большей части комнату. Хочется бежать к выходу, но тут Нэш наклоняется и шепчет мне на ухо:
– Что-нибудь не так?
– Я чувствую себя единственным цветным мазком на абстрактной картине.
– Ты и есть цветной мазок. Ничего плохого в этом нет.
Смотрю на Нэша. Он улыбается. Кажется, искренне. Похоже, мой внешний вид его ничуть не смущает. Могу только надеяться на это.
Мысленно натягиваю на себя трусы взрослой девочки. Если Нэш спокоен, мне-то чего дергаться. Правильно? Правильно. Делаю глубокий вдох:
– Ну, тогда ладно. Пошли.
Чем дольше мы идем по залу, тем больше голов обращается в нашу сторону. Большинство мужчин, похоже, по достоинству оценивают меня. А вот женщины? Эх… не многие.
Нэш останавливается то тут, то там, чтобы поговорить с разными людьми. Все они держатся парами. Очевидно, Нэш тут по делу. Отпустив сперва формальный комплимент женщине, дальше он обращается в основном к мужчинам: перебрасывается вежливыми, ничего не значащими фразами с гостями, но при этом делаются важные выводы, происходит оценка. К счастью, Нэшу одобрительно кивают справа и слева. Так мне кажется.
А ты-то что беспокоишься? Какое тебе дело до карьеры Нэша или до того, что скажут его друзья-приятели?
Но мне есть дело.
Однако минут через двадцать началось снятие перчаток. Или лучше сказать – выпускание коготков. Тон задала девушка, знающая Мариссу.
– Нэш, а где твоя лучшая половина? – спрашивает девица, которую я окрестила Киской Барби.
Она оглядела меня с головы до пят с плохо скрываемым презрением, будто давая понять: она считает, что я, вполне вероятно, съела живьем лучшую половину Нэша.
– В последнюю минуту у нее изменились планы. Я передам, что ты спрашивала о ней, не сомневайся.
– Уж пожалуйста, не забудь, – говорит Кошечка, не отрывая от меня взгляда. – А что это за маленький павлин?
Павлин? Издеваешься?
– Это кузина Мариссы Оливия.
– Как приятно, Оливия. – «Как это неприятно», – говорит ее взгляд. – Интересный выбор для вечера. – И она надменно кивает в мою сторону.
– Этот выбор сделала его лучшая половина, – отвечаю я с суперяркой улыбкой, а самой хочется, чтобы пол подо мной разверзся и меня поглотила пустота.
Коллагеновые губы Кошечки искривляются в улыбке.
– Мило.
Нэш прочищает горло.
– Я скажу Мариссе, чтобы она тебе позвонила, – говорит он Киске Барби, после чего обращается к ее спутнику: – Спенсер, мы продолжим разговор на следующей неделе.
Спенсер кивает Нэшу, потом улыбается мне. На лице у него написано: ему очень жаль, что его «лучшая половина» совсем не лучшая, а скорее ядовитая. Я улыбаюсь в ответ, думая: «Надеюсь, хоть душ принимать с ней приятно, потому что будущее этого парня представляется мне весьма печальным».
Радуюсь, что Нэш не упоминает об этой маленькой стычке, пока мы идем к следующей паре. Эти двое так же не подходят друг другу, как Спенсер с Киской. Парень выглядит полным придурком, ему не хватает только очков в толстой черной оправе с изолентой на переносице и покет-протектора в нагрудном кармане смокинга. А девушка? Уверена, он подобрал ее на съемочной площадке, где орет музыка типа «бау-чика-бау-вау». Либо так, либо она надувная.
Думаю, что эти двое не могут быть особо противными. Они сами так комично выглядят, что, конечно, не станут бросать в меня камни.
Но бросают. Причем крупные.
Про себя называю эту девицу Пустышкой Барби. Первоначальная оценка подтверждается, когда она начинает смеяться, как только мы останавливаемся рядом с ними.
– О боже! Кто-то не получил напоминания!
Она даже не пытается понизить голос. У меня отпадает челюсть, ощущаю жжение на щеках, краешком глаза вижу, как несколько голов поворачиваются в нашем направлении. Почти чувствую кожей осуждающие взгляды, которые прожигают мое яркое платье.
Я ничего не говорю и не делаю никаких движений, чтобы как-то отреагировать, только улыбаюсь. Надеюсь, улыбка скрывает испытываемое мною унижение.
Нэш не открывает рта. Я ему благодарна. А то еще разревелась бы.
Мы перемещаемся к следующей паре. И к следующей. И к следующей. С каждым разом все хуже.
Когда я думаю, что в этом зале уже не осталось никого грубее, именно на такую и натыкаюсь. Я бы назвала ее Барби Безвкусная.
– Где ты взяла это платье?
Желудок проваливается в туфли. Хочется только одного – убежать и спрятаться. Разумеется, после того, как я выслежу Мариссу и задушу ее же собственным платьем.
В довершение всего я чувствую, как к глазам подступают слезы. Я часто моргаю и заставляю себя улыбнуться. Нэш замирает в напряжении рядом со мной, и тут во мне пробуждается гнев. Они, конечно, плохо со мной обращаются, но Нэшу приходится работать с этим людьми!
Я больше не пытаюсь подавлять язвительные ремарки, которые лезут на язык.
– Украла у бездомной бродяжки, – говорю я со спокойным лицом. – Она валялась рядом с тем стриптизером, который одолжил тебе твое.
Несколько секунд Безвкусная тупо пялится на меня, пока до нее доходит смысл сказанного. Потом ее лицо багровеет и блестящие губы мило округляются в огромное, изумленное «О».
На какое-то мгновение я чувствую удовлетворение. От вида онемевшей Барби мне становится чуточку лучше. Но потом я вспоминаю о парне, который стоит рядом со мной, том самом, на которого я хотела произвести благоприятное впечатление.
Стыд хлынул мне в лицо, как ведро ледяной воды. Я чувствую тошноту.
Сладко улыбаюсь Безвкусной Барби и ее безучастному партнеру.
– Простите, но мне нужно отлучиться в дамскую комнату. – А Нэшу шепчу, глядя на него во все глаза: – Прости, что так вышло.
И удаляюсь.
Рыщу по негостеприимной округе в поисках универсальных символов уборной. Наконец замечаю маленький силуэт девушки в платьице и бросаюсь к нему почти что бегом. Я не бегу, конечно, в основном из боязни поскользнуться, упасть и дать всем новый повод для смеха. Но иду очень-очень быстро.
Оказавшись в туалете, я опускаю голову и прямиком направляюсь в уединение кабинки. Закрываю за собой дверь, прислоняюсь к стенке и даю волю слезам.
Мне так стыдно. Я так зла. И мне снова стыдно за себя и за них – как они выставили себя перед Нэшем…
Боже мой, эти девицы показали мне, что ядовитые укусы Мариссы – все равно что поцелуи бабочки! Неудивительно, что Нэш не обращает на них внимания.
Слезы становятся горше: зачем они так унижали меня; зачем я понеслась за тем, чего никогда не имела; зачем жизнь так устроена, что я не гожусь для парней вроде Нэша?
Покупавшись еще несколько минут в волнах жалости к себе и осуждения жестокости и несправедливости жизни, я выхожу из кабинки. Знаю, если не вернусь в ближайшее время, кое-кто может подумать, что я собираюсь разнести унитаз. А мне это нужно меньше всего.
