Роузи Кукла - Жизнь с двух сторон
— Хорошо, я подумаю…
— Только скорее соглашайся, а то он и этот заказ сдаст. Отступится, я его знаю! Думаю, что ты его всю свою жизнь помнить будешь… Редкостный он человек и мужчина!
— Муха, Муха! — Слышу как он зовет ее.
— Сейчас я, жди, переговорю о тебе…
Хотела сказать ей, что я еще не решила для себя ничего, но все ее слова о его, как бы это сказать точнее, пристрастиях, так что ли, в меня словно стрелы Амура впивались, и я…
В тот же час я уже стояла перед ним с голым торсом в своих маленьких темно–синих трусиках, в той позе, которую он мне назначил, поправляя положение моего обнаженного тела своими сильными и надежными, как его металлические инструменты, руками.
Ну, что вы хотите от девочки еще по сути, которая хотела острых ощущений и даже переодевалась для этого мальчиком?
Вообще, скульптура эта потом Гран — приз завоевала на международном конкурсе! И Юрик, теперь уже мой и никаких рядом мух! Все хотел меня вывести, сначала в столицу, а потом в Париж. Но….
Школу закончила и я в консу. Сразу же поступила в та–та–та… институт культуры. Может, и Юрика связи помогли. Может, но и я отыграла на вступительных экзаменах просто блестяще. Еще бы! Пока я с Юриком была, то со мной за портреты свои и бюсты, занимались такие преподаватели… Он им по статуэтке своей работы потом подарил, а мне вот шанс такой предоставил в жизни. С одной стороны, стать музыкантом, профессионалом, а с другой…
И ведь не стыдно сказать вам об этом. Но и меня он выучил бесподобно играть на флейте, дудочке такой…
Часть вторая. Жизнь со второй стороны
Испытания любовью
Самым необъяснимым образом куда–то пропал Тампакс?
Нет он был, и я это четко помнила. Ну что я, дура какая–то, что ли? Мне что, у него спросить?
Наташка даже слегка приподнялась на локтях и покосилась на него.
— Ты чего? — Спросил он, не открывая глаз.
— Нет, ничего… — Сказала растерянно.
А про себя: черте что! Нет, правда! Это со мной так впервые, ей богу! Ну, бывало всякое, но такое, чтобы во мне что–то потерялось?
Она опять легла на спину и с удовольствием расслабилась.
А ведь было от чего расслабляться! Было! Пока лежала с закрытыми глазами, то ей на ум почему–то пришло это…
Это надо же, как он? Нет, правда! Неужели мне так повезло с ним? И тут же мягко, приятно возбуждая тело, с приливами горячими между ног она вспомнила как он с ней…
Лирическое отступление, если позволите….
Нет, что ни говорите, а мне с мужчинами всегда везло! А все почему? Да потому, что я, в отличие от многих женщин, никогда с ними не была эгоисткой. Да, да! Я не шучу! Ведь все женщины эгоистки и не секрет это никакой! Я никакой тайны женской не открываю, но если вы не согласны, то попробуйте сами определиться с таким утверждением.
Что мы у них спрашиваем все время? Ты меня любишь? Заметьте, не я тебя люблю, а как он меня. Что это, разве же не признание факта нашего эгоизма? Многие так их дрессируют своими капризами доступа к телу, что им так кажется, что мужчины только о том и думают, что о них. А вы попробуйте переиначить эту фразу.
Ведь вы же утверждаете, что не эгоистки, и вам это надо для рождения детей и создания уюта. Тем, кто так думает, предлагаю переиначить вопрос и спросить иначе, о чем вы, как будто бы, только и думаете — о семье, детях, быте. Ну, готовы! Итак, спросите и сравните реакции на вопросы. Спросите его:
— Дорогой, а ты любишь наших детей?
И сравните его реакцию с вашим традиционным вопросом эгоистки.
— Дорогой, а ты меня любишь?
Ну и в каком же случае больше искренности?
Потому, мы никогда им не говорим: дорогой, а ты любишь… со мной готовить, гладить, стирать, заботиться о маме моей, его.
Достаточно?
Так вот эти вопросы вы им не предлагаете, потому что знаете, что он вам в следующий раз на это скажет! Так что, не спорьте со мной! Эгоистки мы!
Мы были и есть неисправимые эгоистки, потому что нам надо, на самом деле от них именно это! Да, тело их и соединения с ним. Прошу заметить, дорогие мои неисправимые, что вот это и есть правда, а не то, о чем вы спрашиваете все время и безудержно на протяжении всей своей с ними совместной жизни!
И вот, представьте меня рядом с ними, которая никогда таких глупостей не спрашивает. За тело, да! Спасибо огромное! Особенно за возможность соединиться с ним, мужским телом в любовном экстазе! А иначе, как назвать?
Как вы о них. О, я знаю, кто они для вас.… Сначала они о–го–го! И любимые и единственные, а потом? Что говорим между собой: как о неодушевленном предмете — мой пришел, а вот мой козел, или еще чего похлеще…
И при этом снова лезем с ними в постель в погоне за ощущениями в себе их тела…. Ну не эгоистки же разве и не обманщицы? Это сейчас так, живут и не спрашивают.
А в девятнадцатом веке в русском обществе самым серьезным образом обсуждался вопрос о нравственности в любви. И звучал он так: это безнравственно продолжать жить с нелюбимой женщиной или надо уходить из семьи, если любовь закончилась?
Так вот я никогда этим не заморачивалась! Столько, сколько ему было надо, столько и жила с ним. И как только какие–то нравственные вопросы, то я ему… Адью, мальчик, спасибо лапочка, за нежное и приятное.… Иди к своей эгоистке и давись, изображая из себя горячо любимого мужчину, с ответами на ее такие глупые бабские вопросы….
Потому у меня, со всеми моими мужчинами никаких скандалов или выяснения отношений…
Моими, это теми, кто в данный момент занимал во мне своим мужским телом одно, ждущее их место, но уже в моем теле женском.
И я, пользуясь этим счастьем, занималась с ними самой подходящей для женщин работой.… А не парилась, как те эгоистки, за плитами и машинами стиральными, да с проблемами общежития в одной семье и квартире с таким постылым и ставшим таким нелюбимым мужчиной.
Потому они никогда для меня не были: ни козлами, ни дураками, ни как еще там вы их все называете, бывших своих любимых?
И потом. Я их сама не искала! Это они сами…
Но об этом прошу узнать дальше.… Итак, продолжу пожалуй!
На третьем курсе внезапно заболела. Будто что–то серьезное происходит заранее?
Купались в Днепре на острове, и водичкой слегка поперхнулась. Может это, а может наследственность? Одним словом. Эх, если бы одним только словом!
Готовили концерт камерной музыки, я сначала подумала, что сорвалась, переиграла. Смычок дрожал, и левая рука, самая главная скрипача словно с тормозом. Нехотя стала слушаться и предательски дрожать. Я к своей маме, профессорше, моей преподавательнице. Так, мол, и так.
