Жозефина Мутценбахер - Пеперль – дочь Жозефины
– Тебе хорошо, мышонок?
– Хорошо, – стонет девочка, – до того хорошо!
– Мне хотелось бы разорвать тебе пизду пополам, только чтобы ты кончила по-настоящему.
Секель у Пеперль твёрдый как горошина прошлогоднего урожая, губки пиздёнки подрагивают. Господин Кукило медленно вводит ей в сраку указательный палец, вводит глубоко, всё глубже и глубже. У Пеперль на мгновение перехватывает дыхание, но затем она исторгает крик сверхчувственного наслаждения.
– Ферди, Ферди, сейчас на меня накатит, сейчас, наконец, на меня накатит… а-а-а-а-а!
Буравящий палец в сраке, дрочащие пальцы в пизде приводят её в неистовство. Тогда она обеими руками захватывает срамные губы и беспощадно растягивает их в стороны, так широко, что становится больно, и ей кажется, что пизда и в самом деле разорвана напрочь. Она опять стонет… «Сейчас!»… и вот её тело сотрясает вторая волна. Прелестное тельце подскакивает вверх, а затем оседает, как если бы из него только что отлетела жизнь. Кукило внимательно следит, как судорожно открывается и закрывается её трепещущая дырочка, и при каждом сжатии из неё выдавливается маленькая капелька, которую он спешит осушить поцелуем. Но это легкое прикосновение заставляет девочку лишний раз содрогнуться в конвульсиях. У неё такое чувство, будто ей во влагалище засунули раскалённые угли.
– Какая у тебя шикарная пизда, – со знанием дела объявляет он. – Как говорится, манда с зубами. Пиздища, которой никогда не бывает достаточно. Да, такая пизда – настоящий основной капитал. С этой пиздой я буду грести деньги лопатой. Одно тут можно сказать: «Шапки долой перед такой цапцарапкой, такой хуеопустошительной машиной!».
– А у тебя, – улыбается несколько утомлённая девочка, но не менее с радостью предвкушающая следующий забег, – у тебя самый первосортный, самый роскошный хуй.
– Да, он у меня такой, и вот им-то я тебя сейчас первосортно отдрючу, мышонок, – тотчас же парирует он замечание Пеперль.
– Нет, – решительно заявляет она, – сначала я хочу взять твой хуй в рот!
Он нерешительно пытается возразить, однако это не помогает. Не дожидаясь ответа, она откидывается на спину и впивается в хер, любезно предоставленный ей Кукило. Наконец-то Пеперль завладевает этим поршнем, тот мигом исчезает у неё во рту, и она с необузданным энтузиазмом принимается обсасывать и лизать его. Однако Ферди недоволен подобным зачином и поучает девочку:
– Это следует делать совсем по-другому, Пеперль! Хуй – это тебе не леденец на палочке, который сосут. Сначала очень нежно поиграй языком по головке и зажми рукой мой славный стержень. Сильно не дави, делают это дело очень легко и нежно! Не надо так крепко… нет… вот так правильно… да… вот это хорошо. Теперь медленно оттягивай и опять натягивай крайнюю плоть. Лизать надо поверх жёлудя, а кончик языка засунуть внутрь! Знаешь, как по-настоящему хорошо, когда твой язычок облизывает жёлудь под крайней плотью. Там вокруг всегда чувствуешь себя так здорово, всегда надо водить язык по кругу и при этом легонько посасывать! А теперь надо осторожно двигать крайнюю плоть вверх и вниз, не переставая облизывать краешек головки. И не сбивайся с такта, маленькая недотёпа, сколько раз тебе надо об этом напоминать, – Ферди мало-помалу теряет терпение, – да, этому тебе ещё следует научиться. Итак, повторим ещё раз всё сначала. Медленно оттягиваем и опять натягиваем крайнюю плоть, при этом не выпускаем хуй изо рта и продолжаем языком облизывать головку, не забывай о лёгком посасывании. Ну вот, сейчас получается уже лучше, только будь прилежной ученицей… однако… вот теперь правильно делаешь… соси ещё… ах… чудесно… да, мышонок, сейчас ты действуешь верно! О! да ты так у меня все потроха высосешь… господи Иисусе… ну и девчонка!
Пеперль безоговорочно следует всем указаниям Ферди. Она с наслаждением оттягивает и вновь натягивает крайнюю плоть, очень осторожно, но, всё-таки выдавливая сок, с воодушевлением водит язычком поверх упругого, подергивающегся жёлудя и протискивает кончик языка в маленькую дырочку на самой оконечности этой замечательной конфетки. Ферди вне себя от блаженства, и когда Пеперль другой рукой слегка поглаживает ему яйца и щекочет сраку, он уже не в силах сдерживаться.
– Пеперль, – выкрикивает он, – прошу тебя, прекрати сейчас же, дай мне свою пизду! Сейчас я хочу тебя выебать… разгрузить свой хуй в твою манду.
Та послушно, но неохотно останавливается и позволяет фрукту, пришедшемуся ей очень по вкусу, выскользнуть изо рта. Спустя несколько секунд Ферди уже на ней, его твёрдый, готовый лопнуть от перенапряжения хер ввинчивается в услужливо подставленную ему пизду. Он медленно и со смаком вторгается внутрь, и Пеперль кажется, что он вот-вот доберётся до горла. Но он снова осторожно выводит его, прогуливаясь при этом кончиком хера поверх секеля, который, подергиваясь от похоти, вылезает наружу, и через пару мгновений хуй опять заполняет пиздёнку до отказа. Пеперль пробирает озноб, и ей хочется, чтобы ебля ускорила темп, потому что девочка более не в состоянии сдерживаться и предпочла бы сейчас целиком и полностью вогнать в себя его хуй. Однако Кукило уже вошёл в размеренный ритм, ибо во время ебни в пизду он всегда ведёт себя более хладнокровно, нежели во время минета. К тому же у него сейчас уже побаливает колечко головки несмотря на то, что щель Пеперль размокла до предела. Уж слишком интенсивно и азартно Пеперль поработала язычком, и жёлудь слегка распух. Впрочем, эта распухшая головка делает им еблю ещё слаще.
– Подмахивай-ка своей прелестной пиздёнкой, – говорит он, и Пеперль усердно и ловко наносит встречные удары. В зеркале она видит, как его белый зад ритмично движется вверх и вниз, она видит, как мошонка его мягко бьёт её в такт по жопке. Однако господин Кукило не оставляет свой хуй внутри, он полностью извлекает его из пизды, а потом заново загоняет его вглубь. Она глядит на свою вздымающуюся дыру, зияющую и ненасытную, с чавканьем смыкающуюся вокруг длинного хера, словно никогда больше не собирается выпускать его наружу или, по крайней мере, только на самую небольшую длину. Но теперь Ферди тоже, кажется, входит в раж. Его взлёты и падения совершаются во всё более убыстрённом темпе. Пеперль чувствует, как его хуй заполнил её всю целиком, и позволяет ему продирать её от всей души.
– Еби меня, ах, еби меня, – орёт она, а Ферди покряхтывает и постанывает:
– Вот это пизда, вот это манда! Давай-ка бери меня в клещи, только как следует! Ну, погоди у меня, уж я тебя так проебу, что ты потом шевельнуться не сможешь. Подмахивай только, пиздёнка блядская! Пизда твоя принадлежит мне и никому больше!
