Джемма Джеймс - Стремительный
— Что, пожалуйста? Ты хотела, чтобы я трахнул тебя, и теперь… я трахаю.
Я сдержал стон, и сильнее сжал пальцы вокруг ее горла.
— Райф… О, Господи, Райф! Я не могу больше сдерживаться, — она сказала это сквозь стиснутые зубы, и те благословенные слезы, которые я так ждал, вытекли из ее глаз.
Я лизнул каждую соленую каплю, что стекала по ее щеке, позволив ее обиде остаться на моем языке.
— Ты не кончишь, — сказал я, сжимая ее горло и повернув шею в сторону. Я легко укусил зубами в нежную, кремовую кожу и надавил сильнее, когда визг сорвался с ее рта. Мой член трепетал от этих воплей.
— Правильно, милая. Плачь для меня. Борись со мной.
— Не могу… остановить… это.
Она сильно застонала, что остановило меня, когда ее киска начала сжиматься.
Она не билась, не боролась и не умоляла. Она просто, блядь, сдалась.
О нет, блядь. Она будет бороться.
Я глубоко вдохнул, ища контроль, потому что все остальное было опасно. Прошло слишком много времени с тех пор, как я испытал захватывающий приплыв адреналина, затапливающий мой разум. Высоту, которую я испытывал, когда забирал чей-то рассудок и дыхание, когда я был богом для них, в те секунды, когда они стояли на пути жизни или смерти в моих руках.
Я не мог отбросить это подальше, потому что не важно, что я скажу ей, это слишком многое для нее значило. Я хотел ее борьбы и ужаса, но не хотел убивать ее. Я напряг свои пальцы вокруг ее горла, добавив достаточно силы, чтобы остановить приток крови к ее мозгу.
Она извивалась, словно бешеная, ее ногти впивались в любую часть меня, до которой она могла дотянуться. Кровь бросилась ко мне в член, я никогда еще не чувствовал такое безумие и бешенство, как когда я кончал в нее сзади. Ее тело наклонилось назад, и я считал секунды. Она расслабилась в моих руках, словно последний поток удовольствия, сочившийся из моего члена. Я отодвинулся, сердце билось слишком быстро, и положил ее тело на матрас.
Девятая глава
Сожаление
Алекс
Когда я очнулась, меня обнимали сильные, мускулистые руки. Я схватилась за горло, борясь с ужасающим воспоминанием, в котором не могла дышать. Несмотря на дезориентацию и растерянность, еще глубже утонула в его объятиях, наслаждаясь прикосновением его тела. Я закашлялась и вдохнула, по-тихоньку сознание возвращалось. Холодная, суровая реальность погасила тепло и заботу.
Райф пытался задушить меня.
Я выбралась из его хватки и поползла к краю кровати, прежде чем он опять схватил меня.
— Куда собралась?
— Ты, блядь, душил меня!
— Ты, блядь, кончила.
— Ты пытаешься убить меня? Ты так сильно меня ненавидишь?
— Не так сильно, как ты думаешь, Алекс.
Он переместил одну руку на талию, а второй играл с волосами.
— Тебе нужно запомнить, что все здесь контролирую я. Наличие у тебя горячей киски, еще не значит, что ты можешь ослушаться меня. Если я говорю никаких оргазмов, это означает никаких оргазмов!
Сильная обида вернулась, и я, не в силах сдержаться, заплакала. Обида захлестнула меня, заставив рыдать словно ребенка. Он забрал у меня то, что я хранила годами. Он забрал мой первый раз с ним, и запятнал его убивающей жестокостью.
Я понимала, что ничего уже не вернуть, и боль от его безразличия только усилилась. Для него я была только ходячей вагиной. Хуже того, я была той, кто заслуживал его презрение.
Я заслужила его ненависть, но я не заслужила смерти.
— Перестань плакать, иначе отправишься обратно в подвал.
— Почему ты ведешь себя как придурок?
— Почему ты отправила меня в тюрьму? — огрызнулся он, больно потянув за волосы.
— Я не хотела. Господи, Райф… я не хотела.
— Я устал ходить вокруг да около. Лучше скажи, зачем ты сделала это, или я снова буду душить тебя.
Еще один всхлип вырвался из моего рта, я пыталась говорить, но слова пропадали, не успев прозвучать.
Он перевернул меня на спину, одной рукой прижав к матрасу мои запястья, а второй схватив за горло. Мой пульс вышел из-под контроля. Он не давил. Вместо этого он всматривался в мои глаза, ища ответ.
— Пожалуйста… не нужно. Пожалуйста… — слезы хлынули потоком, стекая по моим щекам. Он наклонился и слизал их.
— Лучше скажи правду, иначе снова отправишься в глубокий сон.
— Пожалуйста! — умоляла я. — Я не хотела этого делать. Райф… ты не представляешь.
— Ооо, я думаю, что я как раз представляю. Быть запертым очень интересно, Алекс. У меня было много времени, чтобы подумать. Ты хотела меня, хоть я и не давал тебе ничего, правда? — он наклонился вниз и коснулся моего носа своим. — Ты не можешь это отрицать.
Не могла понять, я была возмущена или потрясена его предположением.
— Признай это! Ты была избалованным ребенком, избалованной маленькой паршивкой, которая, недолго думая, выбросила меня, словно мусор, когда не смогла получить то, что хотела.
— Я любила тебя! — закричала ему в лицо. — Я чертовски сильно тебя любила.
Я повернула голову и молилась о том, чтобы матрас поглотил меня внутрь.
О, Господи. Я была подавлена.
Его молчание давило больше, чем его тело. Он обернул пальцы вокруг моих запястий.
— Что ж, ты нашла довольно забавный способ показать это, — наконец произнес он.
У меня не было слов для ответа. Его пальцы сжали мое горло, все еще угрожая наказать.
— Пожалуйста, Райф, — шептала я, мой голос надломился. — Не делай этого.
— Не делай этого? Ты даже не представляешь, что ты натворила. Я хочу выжать каждый последний вздох из тебя. Я хочу ломать тебя, пока ты не обвиснешь в моих руках.
— Пожалуйста, — умоляла я.
— Они изнасиловали меня там, Алекс.
Я не могла дышать, не из-за того, что его руки сжимали меня, а потому что впервые позволила себе понять, что именно я с ним сделала.
— Убей меня, — горячие, соленые капли сожаления стекали в мой рот. — Я заслужила это.
Он зажмурился — его глаза были наполнены болью — и сильнее сжал горло.
Мой рот открылся, и я ахнула, перед глазами плясали огромные пятна. Комната сужалась, стены меркли с каждым ударом моего сердца. Я думала, что это последние его удары.
— Сделай это, — пропищала я, голос покидал меня.
— Блядь, — выдавил он. Уязвимость в его голосе разбила меня на две половинки. Он отпустил мое горло, и я вдохнула воздух, думая, что мои легкие сейчас лопнут.
— Я хочу забрать твою боль, — сказала я, закрыв глаза. Я принесла ему так много страданий и боли, испортила его жизнь. Я причинила боль единственному парню, которого любила.
