Марина Андерсон - Пятьдесят запретных желаний
Он взял ее за руку и увлек вверх по лестнице в спальню.
– Замри! Я хочу полюбоваться тобой!
Харриет застыла на месте. Он обошел вокруг нее несколько раз, погладил по спине и наконец произнес:
– Ты и в самом деле красавица!
Харриет затрепетала. Он стал гладить ее рукой по бедрам и животу. Кожа ее словно вспыхнула от его прикосновений. По всему телу разлился жар.
– Разденься! – приказал Эдмунд. – И на кинь мою рубашку!
Он снял с вешалки одну из своих полосатых рубашек. Она молча подчинилась. Он начал ласкать ее грудь. Пенис его встал. Стянув брюки, Эдмунд повернул ее лицом к зеркалу шкафа. В мужской рубашке она смотрелась на удивление сексуально. Ее охватило сладострастие. Она закрыла глаза. Он велел ей лечь на кровать.
– Я хочу тебя, Харриет! – шептал он. – Позволь завязать тебе платком глаза. Ты не боишься?
У нее пересохло во рту.
– Я должна тебя бояться? – спросила она.
– Страх возбуждает.
– Но мы еще плохо знаем друг друга!
– Доверься мне! Ляг на спину. В конце концов, какой смысл повторять то, что вы делаете с Льюисом? Это же банально. Ты ведь ожидаешь от меня чего-то большего, не так ли? Разве тебе не хочется разнообразия? Иначе ты не пришла бы сюда.
Это было справедливо, однако ей пока было трудно с этим согласиться.
– Я не знаю, почему я здесь, – призналась она.
– Не лучше ли прекратить этот спор? Мы теряем драгоценное время, Харриет!
Поколебавшись, она сказала:
– Хорошо, сделаем так, как тебе хочется.
– Умница! – воскликнул Эдмунд и повалил ее на кровать.
– Лежи тихо, я завяжу тебе платком глаза. Тебя ожидает сюрприз!
– Какой? – спросила она.
– Наберись терпения! – Он достал из шкафа черный шарф и завязал ей глаза. – А теперь выпяти низ живота!
Харриет почувствовала, что испытывает поразительное вожделение, смешанное со страхом. Она изогнулась дугой на кровати. Он взял из вазы виноградину и поместил ее ей в промежность.
Харриет ахнула от необычного ощущения.
– Угадай, что это такое? – спросил Эдмунд.
Она закусила губу, подумала и сказала:
– Мармелад?
– Близко, но не точно. Попытайся еще раз!
– Виноградина! – выпалила она.
– Отлично! – похвалил ее Эдмунд.
К ее огорчению, Эдмунд прекратил манипуляции с виноградиной. Харриет замерла в ожидании нового сюрприза. Ждать пришлось не долго: нечто холодное коснулось ее груди, а рука Эдмунда очутилась в ее промежности. Харриет раскинула ноги, стенки влагалища сжались.
– Что это? – прошептал Эдмунд, продолжая поглаживать ее грудь холодным плоским предметом и одновременно проникая пальцем во влагалище.
– Нечто металлическое, – предположила она, двигая бедрами.
– Верно, это металл! – Эдмунд раздвинул пальцами наружные половые губы и стал их массировать.
– Сильнее, пожалуйста! – взмолилась она, изнемогая от желания ощутить нечто твердое в себе.
– Сначала угадай, что это за предмет! – сказал он.
– Это ложка, верно? – вскричала Харриет.
– Какая именно?
– Это не честно, мы так не договаривались!
– Сегодня правила определяю я. Так что это за ложка?
– Десертная!
– Угадала! А теперь я воспользуюсь другим предметом, некоторым образом связанным с десертной ложкой. Не шевелись, я схожу принесу его.
Харриет могла бы не подчиниться и сорвать с глаз повязку, однако она подчинилась, понимая, что все его действия направлены на то, чтобы она испытала острый оргазм.
Эдмунд вернулся настолько бесшумно, что она догадалась об этом, лишь когда что-то проникло во влагалище.
– Угадай, что это? – спросил он, глубже вводя в нее мокрый холодный предмет. Что-то потекло по ее ногам. Она вскрикнула:
– Это мороженое!
– Увы, нет! – с деланным сожалением сказал Эдмунд и принялся облизывать лоно. Она застонала, ошеломленная полученными ощущениями. Ничего подобного ей не доводилось испытывать. Эдмунд раздвинул срамные губы руками, аппетитно чавкая и поглощая таинственную субстанцию с завидным вдохновением. Его язык проникал все глубже в лоно. Эдмунд дрожал от возбуждения. Наконец-то сбылось его давнее желание! Он так долго ждал этого момента.
Язык его оказался на удивление длинным и шершавым. Это обостряло ее ощущения. Слизав с влагалища все до капли, он принялся сосать клитор. По телу Харриет распрост ранилось приятное тепло, перед глазами поплыли красные круги. Она напрягла ягодицы, ее дыхание участилось, она вспотела.
– Если угадаешь и на этот раз, я позволю тебе кончить, – завораживающим тоном произнес Эдмунд. – Ты ведь изнемогаешь от желания поскорее испытать оргазм? Признайся, тебе хорошо? Ты вся напряглась, у тебя болит в промежности, не так ли?
Он тихонько нажал рукой на лобок. Оргазм был уже близок.
– Еще! Еще! – вскричала Харриет. – Сильнее! Я не знаю, что это такое. Но если ты не доставишь мне удовольствие, я сойду с ума.
– Не тревожься, если ты и потеряешь рассудок, то только от оргазма, – рассмеялся Эдмунд. – Хорошо, я подскажу тебе – вспомни: что любят все американцы не меньше, чем мороженое?
Сказав это, Эдмунд снова занялся ее промежностью. Слово выскочило у Харриет из головы. Нижняя часть ее тела пылала. Харриет напрягла мышцы живота, ускоряя развязку. Но тщетно, без помощи Эдмунда оргазм не наступал. Наконец он сжалился над ней и подсказал:
– В Англии этот продукт обычно едят незамороженным.
– Это йогурт! – вскричала Харриет.
– Да, это он. И что же ты хочешь получить в качестве вознаграждения?
Она почти рыдала, ей было необходимо облегчение.
– Ты сам знаешь, чего я хочу!
– Мне хочется услышать это от тебя, Харриет. Попроси меня!
– Я жажду удовлетворения и не могу больше ждать! – закричала она.
Эдмунд издал вздох сожаления и уступил ее просьбе: не снимая руки с лобка, он принялся лизать клитор. Она сильнее задвигала бедрами, он всосал в себя ее чувствительный бугорок, и желанный экстаз наступил – ослепительный, потрясающий, бурный. Она затряслась, пронзенная тысячами игл, и замотала головой. Эдмунд продолжал облизывать ее нежные места, усиливая ощущения. Она вскрикнула и запрыгала на кровати. Эдмунд отпустил ее и, сев на край постели, ждал, пока она успокоится.
На лице его было написано умиление, он увидел все, что ожидал. Харриет не разочаровала его, именно такой он себе ее и представлял в момент наивысшего сексуального напряжения. В отличие от Нелл Харриет была естественна и не притворялась, чтобы доставить ему удовольствие. При этом она была согласна подчиниться его воле, ожидая заслуженного вознаграждения. Сама мысль о том, что она в его власти, возбуждала Эдмунда, тем более что Харриет была сильной и волевой женщиной. Ему не доставляло удовольствия подчинять своей воле покорных и податливых женщин, его влекли иные представительницы противоположного пола, такие как Харриет, способные стать не только любовницей, но и подлинным другом. Он готов был отбить ее у Льюиса, хотя и понимал, что это чрезвычайно сложно и опасно. Льюис был не из тех людей, которых можно обидеть без последствий, он не прощал нанесенных ему оскорблений ни в частной жизни, ни в профессиональной деятельности.
