Эдуард Снежин - Повесть о несостоявшейся любви
Лучшего места для уединения найти было невозможно!
Я расстелил куртку на жёстком ложе, благодарный судьбе, что неведомо, зачем прихватил её с собой просто так, на всякий случай – погода была теплая, почти жаркая.
Скамейка была свободна только потому, что никто не отваживался сидеть на холодном камне.
Мы сели рядом и обнялись – спокойным надёжным объятием, как влюбленная пара во время свадебного путешествия.
– Смотри, орёл! – неожиданно воскликнула Лена.
Распластав огромные крылья, грозная птица планировала вниз, что-то держа в когтях.
– У него зайчик! Маленький белый зайчик, – закричала Лена, рассмотрев с двухсот метров представшую ее глазам картину. – Он трепыхается! Он живой! – и расплакалась.
– Что ты, что ты, Лена, – стал я гладить её по льняным волосам. – Не надо, это вечный закон природы – сильный поедает слабого.
Девушка в ужасе прижалась ко мне, как бы ища защиты.
– Милая, я с тобой, я теперь всегда буду с тобой.
– Правда? – её распахнутые глаза ещё излучали испуг, но постепенно взгляд ее потеплел, она успокоилась.
Я взял её руку, повернул ладонью вверх и вжался губами в нежную теплую лощинку посередине. Потом кончиком языка стал слизывать линии бороздок, образующих затейливый рисунок, неповторимый для каждого, словно пытался проникнуть в тайну ее натуры, постичь загадку этой непостижимой прелести и глубины. Затем тем же способом стал ласкать промежутки между тонкими пальчиками и нежно щекотать их боковые поверхности. Я делал все бездумно, повинуясь одному желанию нежно ласкать любимую. Лена затихла, замерла, не шевелилась. Потом, другой своей рукой, она обняла меня за шею и поцеловала – сначала возле подбородка, потом возле самых губ. Я едва не задохнулся, а она, положив мне на глаза ладонь, очень нежно взяла мою нижнюю губу в свои губы. Её мягкие, тёплые губки трепетали, вибрировали. Потом она ртом втянула мои губы в свои, прикусила их зубками и кончиком языка нащупала мой язык.
Я прижал ее к себе.
Долго сдерживаемое безумство вспыхнуло во мне со всей силой. Но я оцепенел, отдавшись во власть того, что делала Лена с моими губами. Казалось, она вся переливается в меня, наше дыхание стало общим, я чувствовал на губах вкус крови – нашей общей крови.
Я немного отодвинулся, желая вдохнуть побольше воздуха, и, опустив глаза, в вырезе сарафана заметил белые крупные полукружья девичьих грудей. В первый раз увидел я при ярком дневном свете восхитительные сокровища, изумительной формы, ослепительной чистоты, с маленькими розовыми сосками посреди таких же розоватых пигментных пятен.
Не в силах преодолеть искушения, я страстно, но нежно впился губами сначала в один сосок, потом в другой. Лена застонала и, откинув лицо назад, с открытыми глазами, замерла, глядя куда-то внутрь себя. «Господи, несчастный маньяк, опять испортил всё!» – пронеслось в моей голове.
Неожиданно, девушка положила руку на мои давно взбугрившиеся штаны и зажала в ладони добычу. По её лицу пробежали судорожные волны. На несколько секунд она затихла, отдавшись чему-то внутри себя…
С минуту она сидела в полной прострации, потом неожиданно вскочила и побежала в сторону фуникулёрной площадки. Я, одурманенный нашей близостью, не сразу понял, что произошло, но тоже вскочил и кинулся за ней.
Несколько секунд моего замешательства решили дело – мне было не догнать ее.
– Не догоняй и не ищи меня! – крикнула Лена.
Я остановился, сжав в руках куртку. Мои пальцы ощутили влагу. На ткани куртки расплывалось довольно большое пятно – оно источало аромат, похожий на медовый. Я не удержался и лизнул его – сладкий, чуть горьковатый терпкий вкус, как у молодого вина.
Догадка промелькнула в моем разгорячённом мозгу, но не оформилась законченной мыслью.
Я бросился догонять свою любовь.
Увы, фуникулёр уже уносил вниз мою красавицу, она стояла, вплотную прижавшись лицом к стеклу кабины.
Увидев меня, девушка подняла руку с двумя растопыренными пальцами – в виде буквы «V» – и что-то беззвучно проговорила, повторив два раза.
По губам, одной только обострённой интуицией, я прочитал: «Не хочу быть зайчиком».
17. Страдания молодого Вертера
В долгой всенощной бессоннице я понял, что именно произошло с Леной. Я слышал о внегенитальном оргазме у женщин. Но о том, что это может случиться с Леной, я и подумать не мог, когда ласкал ее в гроте. Если бы, если бы я знал, если бы я тогда почувствовал это!
Я до предела возбудился в мечтах о сумасшедшей девчонке, показавшей мне из фуникулёра зайчика.
– Нет, я не хищный орёл, чтобы сломать в когтях твоё непорочное тело, бросив его потом на съедение другим. Ты судьба, подаренная мне Богом, подаренная именно тогда, когда я нахожусь на распутье жизни. Это не может быть пустой случайностью! Я не могу тебя потерять, Лена!
В этих взбудораженных мыслях я забылся только к утру и проспал до обеда.
Пообедав на скорую руку, я отправился в здравницу «Кубань».
Уже знакомая мне по празднованию Первого мая дежурная ошарашила меня так, что я, забыв о приличиях, сел на её стол, подкосились ноги.
– А девушки уехали.
– Куда у – е – е – хали?
– Куда, куда. Домой, в Сибирь.
– В какую Сибирь? Может быть, есть записка для меня?
– Нет, ничего не оставили. Только самая красивая просила передать тебе привет, если появишься. И семейного счастья.
Потом дежурная помолчала и сурово добавила:
– Крутите тут голову девушкам. А жена с детьми дома мается. А ну, слезай! Расселся тут…
– Когда они уехали? – я нащупал ногами пол и выпрямился, готовый бежать неведомо куда, но лишь бы догнать Лену.
– Рано утром.
«Слюнтяй, – подумал я про себя, – размечтался на всю ночь. Надо было ещё вчера найти её, идиот!»
Шатаясь, я покинул вестибюль гостиницы.
Как описать моё состояние в те несколько часов? Полная опустошённость и дикая, почти звериная тоска.
Оставаться один в таком состоянии я не мог. Вспомнил, что Липарит с Наташей снимают комнату недалеко от «Кубани», один раз я там даже был. Прихватив в магазине бутылку «Твиши», я побрёл к своему курортному другу, побрел обреченно, без единой мысли в голове, механически передвигая ноги.
Наташа, в одном купальнике, мыла во дворе, под колонкой, ноги, ставя их попеременно на венский стул и оттирая что-то зелёной резиновой губкой.
– Заходи! – приветствовала она меня, – а я только что из «Ривьеры», Липарит пристроил меня туда на грязи, что-то плохо отмылась я там.
