Алекса Райли - Оплачена
нравится растягивать удовольствие.
Когда она начинает расслабляться, я снова вхожу в нее, и на этот раз она
стискивает зубы и цепляется за меня. — Пожалуйста, Мейсон. Перестань выходить из
меня.
— Ты хочешь кончить, не так ли, дорогая?
Она прикусывает губы и стонет, кивая.
— Убедись, чтобы твоя красивая киска высосала всю сперму из меня.
Мои глаза почти закатываются, когда ее горячая киска скользит вниз на мой член
до самого основания. На этот раз она громко стонет. Блядь, я надеюсь, что каждый
слышит ее на моем члене, но, в то же время, мне нравится знать, что ее удовольствие
принадлежит только мне. Это сладко-горькая пытка, отчаянность, чтобы все знали, что
она под запретом, но все равно хочется быть единственным мужчиной, который может
слышать ее звуки.
Я сжимаю ее волосы в кулак, разворачивая ее так, чтобы я мог поцелуем заглушить
ее звуки. Я агрессивен с ней, но она отвечает, тает от моего прикосновения и позволяет
мне владеть ей. Она движется быстрее, и ее стоны становятся громче. Она так близко к
оргазму, ей просто необходима небольшая помощь. Я беру в рот ее сосок, сосу один из
мягких розовых бутонов и немного прикусываю.
Дополнительное давление — все, что ей нужно, и ее девственная киска кончает в
первый раз. Я так горжусь ей, как она извивается на мне, сжимаясь вокруг моего горячего
члена. Ее сжатий и криков достаточно, чтобы, наконец, разрешить моему члену
освободиться. Я изливаю свое семя в ее тело, позволяя ему течь так глубоко, как только
возможно. Ее пульсация замедляемся, и я сжимаю ее волосы немного сильнее.
— Высоси все своей киской до последней капли, милая.
Она сжимает меня, и я чувствую, как сперма вытекает из моего члена. Когда не
осталось ни одной капли я ласкаю ее спину, скользя вверх и вниз легкими движениями.
Есть так много, о чем мы должны поговорить, но я не хочу нарушать этот момент. Я
никогда не чувствовал ничего настолько сильного и прекрасного за всю мою жизнь.
Я мягко целую ее щеки и глаза, прежде чем она кладет голову на мое плечо. Я все еще
твердый, как камень, в ее киске и у меня нет желания выходить из нее в ближайшее время.
Если бы я мог оставаться в ней весь день, я бы это сделал.
Ее руки обвиваются вокруг моей талии, пока я глажу ее. Я начинаю бормотать что-
то ласковое, прежде чем понимаю, что она задремала.
— Отдохни, дорогая. У нас есть много тем для разговора.
Глава 11
Кеннеди
— Я не могу пошевелиться, — стону я в попытках перевернуться на моей стороне
кровати. Мои ноги запутываются в простынях, когда я вижу, как Мейсон выходит из
ванной в спальню. Полотенце обернуто вокруг его талии, и улыбка расплылась на лице.
Улыбка не сходила с его лица весь день. Так он выглядит моложе.С его крепкого
теластекают капли воды. Каждый раз, когда я вижу его, я вспоминаю, какой он большой.
Он выглядит еще больше без своего костюма. Или, может быть, это потому, что теперь я
могу видеть все жесткие линии и кубики его тела.
Его безразличие исчезло, оставив только Мейсона, который не может держать свои
руки подальше от меня. Или, может, это я не могу держать руки подальше от него. Я
прижималась к нему весь день и боялась, что его холодность может вернуться. У него
такое переменчивое настроение. В какой-то момент прошлой ночью нам пришлось
отлипнуть друг от друга.
Он взял меня снова после того, что случилось в офисе, и мы провели остаток дня в
постели. Я хочу провести так больше, чем один день. Я хочу лежать здесь вечно и
получать удовольствие, которое только он может дать моему телу. Все заботы в моей
жизни исчезают, когда он обнимает меня, и я не хочу, чтобы они возвращались обратно. Я
хочу быть с ним и никогда не оставлять.
— Я думал, что ты устала, так что я позволил тебе поспать, — говорит он, когда
полотенце падает, и он натягивает пару трусов. Затем он движется к кровати ко мне.
Ложась рядом со мной, он убирает волосы с моего лица. Он смотрит на меня с таким же
голодным блеском в глазах, которое всегда возникает, когда мы касаемся друг друга.
Мягкость в его взгляде тянет мое сердце ближе к его.
— Я могла бы лежать здесь вечность, — говорю я ему. Он наклоняется, чтобы
запечатлеть поцелуй на моем голом плече, его небольшая щетина щекочет меня.
— У меня сегодня встреча, которую я не могу пропустить. Если ты хочешь,
останься здесь. Или ты можешь пойти со мной. — Он проводит пальцами по моей руке, заставляя бегать мурашки на моей коже. Одно его касание и мое тело мгновенно
воспламеняется.
— Хмм. —Стону я, когда он оставляет дорожку поцелуев вниз по моей руке до
того места, где остановились его пальцы.
Мои глаза закрыты, и его движения отдаются восхитительной болью в моем теле.
Мои бедра были широко расставлены весь день для него, и я чувствую, как болят мышцы, напоминая мне о себе. Он либо брал меня неоднократно, либо зарывался ртом между моих
бедер. Но в любом случае, они были широко расставлены.
Я слышала, как он что-то пробормотал о том, чтобы я поела, но я не смогла даже
открыть глаза, но я ощутила, что он встал с постели. Я, должно быть, задремала, потому
что когда я проснулась, то увидела тарелку с едой на тумбочке.
Скучаю по нему, я заставляю себя подняться из кровати, завернувшись в простыни.
Я хочу почувствовать его тепло и иду в его поисках. Я действительно не хочу никуда идти
сегодня вечером. Я знаю, что мне придется одеваться. Но это стоит того, чтобы быть
рядом с ним. Это то, к чему мне нужно привыкнуть. Это его жизнь, в конце концов, и
после сегодняшнего я хочу быть частью этого. Не только потому, что мне заплатили, чтобы сделать это, но потому что я хочу этого сама. Он заставляет меня чувствовать себя
по-другому. Заставляет меня чувствовать такие вещи, которых я никогда не чувствовала
раньше. Не только это, но и что-то глубоко внутри меня, когда он со мной. Я позволила
ему взять все на себя и не думать ни о чем другом. Только о нем. Все, на чем мне
пришлось сконцентрироваться, это на том, что он делает с моим телом, и на удовольствии,
которое он мне дарил.
Я только его помощница, напоминаю себе. Но я чувствовала не только это после
того, как он обращался со мной сегодня. После того, что он сказал мне, когда мы
занимались любовью, говорил мне, что я принадлежу ему, что я его, что он всегда будет
