Будешь моим на неделю? (СИ) - Бондар Алена

— Да как разница, что будет с платьем! У тебя кровь, и нужно обработать раны, если есть серьезные. Ян, это не шутки! — произносит обеспокоенным голосом, и до меня, тугодума, доходить, что плевать ей на платье, она о моем здоровье беспокоится.

Хотя и не понимаю, чего нервничать. Синяки пустяковые, а рассеченная бровь и губа скоро заживут.

— Алина, тебе ли не знать, как быстро регенерация справляется с ранами, — произношу ровно, а вот она прячет взгляд.

Не понял? Что я опять не так сказал?

Не обидел, не оскорбил. Тогда чего она закрывается?

Подцепляю пальцами ее подбородок, вынуждая смотреть в мои глаза, и вижу там горечь. Она такая сильная, что затмила все остальные чувства.

— В чем дело?

— Все в порядке! — огрызается несмело, а потом вообще пихает в плечи в попытке отстраниться.

Обнимаю за талию и впечатываю в свой пресс, показывая, что не отпущу. Она пыхтит и упирается.

— Говори! — настаиваю и, подавшись вперед, прикусываю ее за нижнюю губу.

Алина сразу затихает и перестает сопротивляться. А потом произносит на грани слышимости:

— У меня не пробудился зверь, — отпускаю ее подбородок, и она носом утыкается в шею. Видимо, прячется там от дальнейших расспросов. — Вот такая я ущербная. У тебя, наверное, сильный тигр, а вот у меня нет вообще никакого зверя.

— Глупая. Для меня не имеет значения: есть у тебя зверь или нет. Алина, ты мне понравилась такой, какая есть.

Старался подобрать правильные слова, ведь отсутствие зверя у оборотня — это отсутствие частички самого себя. Невосполнимой частицы.

— А какая я?

— Дерзкая, когда тебе что-то нужно или ты против. Милая, когда стесняешься и я угрожаю тебе устрашителем, — она фыркает от смеха. Это уже прогресс. А то боялся, что расплачется. — Храбрая и заботливая.

— Почти идеал и предел мечтаний любого парня! — она вылазит из своего укрытия и лучезарно улыбается.

— Мечта.

Подтверждаю ее слова и задумываюсь. А ведь она действительно, пусть и не совершенная, но однозначно лучше многих. А самое главное — рядом с ней чувствую себя особенным.

Присутствие Алины меняет меня самого. Может это и к лучшему, и чувствую себя с ней гораздо лучше, чем без нее. Но есть все-таки внушительное "но"...

Сейчас самое худшее время для потери концентрации. А пока она рядом, очень сложно сконцентрироваться на боях. Вообще хоть на чем-то.

Смотрю на ее губы и медлю. Если прикоснусь, поцелую, то все остальное перестанет существовать.

А хочу ли я этого?

Имею ли право ставить на кон всю стаю?

Максим на меня полагается, а я все кину в угоду чувств?

Нет! Такому не бывать!

Нужно выныривать их этих омутов, которые затягивают меня все глубже в свою трясину, и вспоминать о долге перед стаей. Как только прихожу к такому решению, будто в насмешку, жизнь напоминает о себе. Громкий сигнал клаксона врывается в нашу замершую вселенную, и я перевожу взгляд на зеркало заднего вида.

В нашем направлении мчится машина, водитель которой явно брезгует всеми правилами дорожного движения. Это уже нельзя списать на совпадения, которые происходят с поразительной частотой. Это погоня.

— Обними меня крепко за шею и не мешай! — командую притихшей девушке.

Времени пересаживать ее на пассажирское сиденье нет. И я замечаю, как стекло опускается в машине, которая стремительно приближается к нам, и показывается наш новый друг.

Тот, с кем бы не хотел переходить на более плотное общение. Преследователи вооружены автоматами и точно их используют, как только окажутся на расстоянии выстрела.

Срываюсь с места, и Алина вцепляется в меня мертвой хваткой. Все ее тело подрагивает, а сбившееся дыхание щекочет шею.

— Ты с ума сошел?! — кричит от испуга.

— Замолчи, иначе врежусь! — осаживаю строго, и она притихает.

Пока мы играем в кошки-мышки и явного победителя не намечается, чувствую, как в кармане начинает вибрировать телефон. Это чертовки отвлекает, а от моего внимания зависят наши жизни.

— Алина, достань телефон и прими вызов, если это Максим, — произношу, так и не отрывая взгляда от дороги.

Пока моя девочка исполняет просьбу, виляю в плотном городском потоке машин. Когда выедем на трассу, будет посвободнее, только до нее нужно еще добраться. И как по волшебству, по дороге мы не встречаем ни одной патрульной машины. Похоже, их всех согнали под клуб, а отдать новый приказ не успели.

— Мне включить громкую связь?

— Да, давай.

— Ян, мои люди не успели перехватить одну машину! — кричит в трубку брат. — Ты уже дома? Или хотя бы на трассе?

— Не поверишь, как раз пытаюсь до нее добраться, — отшучиваюсь, как будто уходить от погони — это плевое дело.

Как будто каждый день проворачиваю и сейчас не о чем волноваться. Только Максим моего настроения не разделяет. В трубку он кричит так, будто оглушить меня хочет:

— Какого дьявола, Ян?! Ты вообще не должен был выезжать в город вечером! Я же предупреждал! Я пока не могу выехать к тебе, закрываю вопрос в клубе. Ты сможешь оторваться? Они настроены серьезно или запугать? — спрашивает уже спокойнее.

— Пока на нас целятся только одним автоматом. Это можно считать за шутку или уже серьезно?

— Не шутка, но и не серьезно, — немного сбавив обороты, отвечает брат. — Ты уже на трассе?

— Еще немного и буду. Все, я отключаюсь. Позвоню уже из дома.

— Удачи, Ян.

Максим скидывает звонок, и тут прорезается голос у Алины.

— У них автомат? — дрогнувшим голосом уточняет.

— Девочка моя, давай только без истерики. Мне нужно следить за дорогой, чтобы мы ни во что не врезались и наши новые друзья нас не подстрелили. Так что, если ты молча и спокойно просидишь у меня на коленях до самого дома, буду благодарен.

Это звучало грубее, чем следовало, но сейчас нет времени и возможности расшаркиваться на долгие объяснения.

И вот через десять минут, когда у меня получилось быстро вывернуть руль, а им преградила дорогу фура, мы вылетаем на трассу. Здесь не так много машин, и дорогу недавно отремонтировали, так что прибавляю скорости.

Алина сидит тихо, хоть и дрожит. Она напугана, но не отвлекает. И на этом спасибо. Только когда мы въезжаем во двор, выдыхаю. Справился.

Глава 15. Алина

После той сумасшедшей погони все меняется. Ян так и не дал внятных объяснений, что вообще тогда произошло. Он стал вести себя отстраненно, постоянно пропадал на цокольном этаже.

Там спортивный зал, об этом узнала от Валентины. Единственной, кто еще со мной общается. С Максимом, братом Яна, мы стали пересекаться гораздо чаще. Если до этого вечера он пропадал в офисе, то теперь подолгу был дома и сидел, видимо, в кабинете.

Ян практически не разговаривал со мной, хотя живем мы по-прежнему в одном доме и ночуем в одной спальне. Он больше не пытался приставать или шутить. Кажется, тот Ян, которого я знала, безвозвратно утерян, а на его месте появился совершенно другой человек.

Более серьезный и угрюмый.

Он приходил в спальню, когда уже засыпала, и крепко обнимал. Я старалась изо всех сил не показывать того, что еще не сплю, и тогда слышала, как он ко мне обращался. Ему по необъяснимой причине было удобнее разговаривать со мной спящей, чем бодрствующей.

Я стала чувствовать себя одинокой и покинутой.

А еще в душе зародился страх. Ведь каждый предыдущий день напоминал следующий с парадоксальной точностью. И в душе назревало беспокойство, что по истечении недели меня никто не отпустит.

Хотя парень остыл ко мне, но не спешит прощаться. Будто я важное звено в его планах или рычаг давления на кого-то. Хотя это бредовое предположение, но иного найти не могу.

Вроде бы и не нужна, но держит крепко.

И вот вечером шестого дня все проходило по накатанному сценарию. Поздно вечером Ян приходит в спальню и шепчет что-то в мои волосы. Чаще всего это нежности, которые почему-то он боится произнести вслух, когда не сплю.