Демоны (ЛП) - Шмидт Эстер Э.

— Осторожнее, Хаттон, — рычу я. — Это не то, что ты думаешь. Отпусти её. Это всё предатели. Они работали с Вапулой. Так что успокойся и отпусти мою женщину.

— Я знаю, почему ты окрасил кухню в красный цвет, Викинг Хемлок. И могу заверить… это не то, что ты думаешь. — Он наклоняется и начинает шептать что-то на ухо Трие. И я узнаю слова, от которых волосы у меня на затылке встают дыбом. Меня пронзает воспоминание о том времени, когда кое-кто сделал то же самое с моим братом. На моих глазах Хаттон превращается в Вапулу. Этот ублюдок всё это время жил под моей чёртовой крышей?

Моя грудь болезненно сжимается, когда я смотрю, как чёрный дым начинает клубиться вокруг Трии. Вапула проклинает её, но как? Я точно знаю, что он проклял Гуннара, испортив его напиток, прежде чем произнести слова, приводящие проклятие в действие. Вапула усовершенствовал проклятие? И теперь он может делать это только словами? Триа выпила что-нибудь перед тем, как… чёрт! У меня голова идёт кругом, и я стою, ничего не делая, а просто наблюдаю, как это происходит… я примёрз к грёбаному полу. К тому самому полу, на который падает Триа. Я бросаюсь вперёд, чтобы убить ублюдка, но прыгаю сквозь чёрный дым. Этот мудак снова ушёл, а мой мир рушится, когда я смотрю на бьющуюся в конвульсиях Трию. Яд течёт по её венам, пока тело пытается с ним бороться.

Образы того, что случилось с братом, мелькают в голове. Начиналось так же, но я не обнимал его так, как сейчас прижимаю Трию. В то время я сражался с Вапулой и добрался до Гуннара только, когда изменение вступило в полную силу. Я поворачиваю голову в сторону коридора и зову брата.

Затем опять смотрю на Трию, и слова льются прямо из моей души.

— Не дай мне умереть вместе с тобой, сладкая. Ты моя… растворилась в моей душе, и я ничто без твоей сущности. Давай… борись. Не тони во тьме, пожалуйста. Я умру раньше тебя, если ты покинешь эту землю. Не бросай меня, чёрт возьми. Борись!

В её глазах вспыхивает огонь, но его скрывает тьма, окутывающая тело.

— Что, чёрт возьми, произошло? — Я слышу, голос Гуннара за спиной.

— Вапула… он принял облик Хаттона. Изменил облик или кто знает… У меня такое чувство, что он всегда был Хаттоном и всё это время жил среди нас, поскольку у этого ублюдка здесь было, по меньшей мере, восемь крыс. Я убил их всех, но он проклял Трию, и я не знаю как. Он никогда ничего не давал ей пить, верно? Он прошептал слова, и проклятье начало одолевать её. Помогите… чёрт возьми… помогите ей, я не знаю, что делать, — хриплю я, отчаяние охватывает меня.

— Давал, — заявляет Дио. — Когда мы выпивали, Хаттон дал ей зелёный коктейль. Она выпила его… он дал ей что-то выпить. Он привёл в действие первую часть проклятия? Чёрт… Мне нужно, я пойду.

Дио больше ничего не говорит и в следующее мгновение исчезает, появляясь прямо рядом со мной через секунду вместе со своими сёстрами.

— Чёрт возьми, что случилось? — Элиана рычит и падает на колени по другую сторону от Трии.

Тесс садится на корточки у головы и кладёт руки по бокам её головы.

— Сейчас не время, — говорит Никси, и я только сейчас замечаю, что она здесь. — Нам не нужно знать, что произошло, а необходимо действовать. Живо, Элиана. Положи руки на её руку. Дио, обхвати пальцами её лодыжки. Вик, мне нужно, чтобы ты отошёл.

— Я не оставлю её, — огрызаюсь я, притягивая Трию ближе к себе

— Уйди, придурок. Мы можем спасти её, но для этого демон не должен прикасаться к ней. — Никси свирепо смотрит на меня. — Прямо сейчас я была бы признательна за небольшую помощь.

Я чувствую, как мою шею сжимают в удушающем захвате, а голос моего брата у моего уха.

— Отпусти, дай им шанс, потому что она всё глубже погружается в яму, из которой никогда не сможет выбраться.

От его слов я безвольно опускаю руки и позволяю ему оттащить меня, чтобы дать место, в котором они нуждаются. Скользит глубже в яму. У брата было так же, и меня не было рядом, чтобы вытащить его. Я был слишком занят борьбой, слишком поглощён жаждой мести, чтобы быть рядом с ним. Изменило бы это что-нибудь?

Я оглядываюсь на женщин, которые столпились вокруг Трии. Все они связаны, а вокруг потрескивает голубой огонь. Центр всего находится в голове Трии, где стоит Тесс. Она наполовину Ангел и, насколько я слышал, обладает самыми сильными и чистыми способностями. Я просто надеюсь, что этого хватит, чтобы снять с Трии проклятие, которое лежит на мне. Я виноват. Я эгоистичный и жаждущий мести, меня совершенно не волнует, будет ли это стоить мне больше, чем жизнь. Потому что женщине, борющейся за своё существование, принадлежит моё грёбаное сердце.

Меня разворачивают и впечатывают в стену. Лицо брата оказывается перед глазами.

— Стой, мудак. Я надеру тебе чёртову задницу, когда твоя женщина выкарабкается. Как, чёрт возьми, ты вообще мог подумать, что сможешь в одиночку противостоять этому ублюдку или уничтожить крыс, а? Я чёртов вице-президент. В этом клубе больше байкеров, чем крыс. Мы грёбаная семья, которая разбирается с проблемами как единое целое. Ты лишил нас возможности прикрывать твою спину, ты когда-нибудь думал об этом? Нет, чёрт бы тебя побрал. И смотри, что произошло. Посмотри на свою женщину и на то, как она окружена теми, кто сражается за неё. Видишь? Ты видишь тьму, рассеянную светом, который они создают вместе? Учись, ублюдок. Ничто не имеет отношения к силе или численному превосходству противника или к чему-то ещё, чёрт возьми. Речь идёт о формировании единства, где бы ты его ни нашёл, опираешься на него. Это не значит, что ты слаб или неспособен справиться сам.

Он отталкивается, и я чувствую, что он забирает мои силы. У меня подгибаются колени, и я падаю на пол. Я поворачиваю голову, чтобы не сводить взгляда со своей женщины, и всеми оставшимися во мне силами я молюсь о втором шансе поступить правильно. Ей нужно жить, и мне тоже. К чёрту эту легенду. У меня есть грёбаное право на чертовски светлое будущее. Мне оно нужно. Ей нужно. Так же, как и человечеству. Я так усердно сражаюсь и ставлю всё остальное на второй план, потому что есть за что бороться. Я чертовски хочу этого; сформировать единство — наше будущее — и если мне придётся устроить ад самому аду, я позабочусь о том, чтобы всё так и было.

Глава 10

~Триа~

Я слышу злобные голоса, которые требуют убивать. Они хотят затащить меня во тьму. Я не хочу слушать, но голоса проникают мне в голову. Громкие. Сердитые. Наполненные ненавистью. Они ошеломляют и доводят меня до такой степени, что единственный выход — сдаться.

— Я послал её к вам, попросить помощи. — Голос Вика доносится сквозь пелену темноты. — Она, вероятно, разгадала мою попытку убрать её отсюда, и самому встретиться с крысами. Она не послушалась, и теперь я могу потерять её.

— Возможно, если бы ты не заставил её уйти, она всё ещё была бы с нами. Сам виноват. Триа умная, придурок. Конечно, она раскусила твою ложь. И да, ей следовало пойти за сёстрами, возможно, всё произошло бы не так. — Я узнаю голос Дио. — Но Вапула всех одурачил. Никто не знал, что Хаттон — это Вапула. Она взяла у него коктейль, потому что это вежливость. В этом не виноват не ты, не мы.

— Заткнитесь все, чёрт возьми, — рычит Гуннар. — Может показаться, что всё потеряно, но она всё слышит, вот только ни хрена не может сделать. Я был там. Это всё равно, что смотреть сквозь густую нефть, но голоса? Те, кто у тебя в голове, тянут во тьму, и голоса людей вокруг одинаково громкие. Это сбивает с толку, подавляет. Так что прекратите ругаться, потому что она слышит, и то, что вы вините себя, тоже не помогает.

Гуннар верно объясняет. Он прошёл через это. Проклятье. Он жил так годами. Я уже схожу с ума, готовая сдаться тьме, а он годами боролся с ней. Отчаяние наполняет мои вены, и я слышу, как все начинают паниковать. Что-то насчёт черноты, которая распространяется по моей коже.

Чёрт возьми, я не хочу сдаваться. Я боец; всегда им была. Я даже дралась со своей парой, не готовая сдаваться, не устроив сначала небольшой ад. Будь я проклята, если позволю проклятию погубить меня. Гнев наполняет вены, и он не имеет ничего общего с тьмой, которая пытается поглотить меня. И это пламя знакомо обнимает меня своим теплом.