Украденные прикосновения (ЛП) - Олтедж Нева

Пентхаус разделен на две части. Первая, где находится моя комната, кажется приватной зоной с двумя спальнями по обе стороны широкого коридора. Большие белые двойные двери отделяют ее от общей зоны, где расположены кухня, гостиная и столовая. Все безукоризненно ухожено, а открытая планировка подчеркивает простор помещения.

Я нахожу Сальваторе сидящим за барной стойкой, которая отделяет кухню от гостиной, но игнорирую его. Открыв дверцу ультрасовременного холодильника, я роюсь в его содержимом в поисках того, что мог бы съесть мой кот. Нахожу на средней полке пластиковый контейнер с мясом, открываю его, беру кусочек и провожу языком по нему, чтобы проверить, не слишком ли он острый или слишком соленый. Это не так, поэтому я кладу кота на пол и беру миску с подставки на стойке. Я кладу внутрь несколько кусочков мяса, удаляю пальцами кость и иду в угол кухни, чтобы поставить миску на пол. Вместо того чтобы пойти к миске, кот запрыгивает на стойку и запрыгивает на верхнюю часть холодильника. Его нос дергается раз, два, а затем он расползается по нему.

"Черт возьми, Курт!" огрызаюсь я.

Кот надменно смотрит на меня со своего места на холодильнике.

"Курт?" глубокий голос Сальваторе раздается позади меня.

"Ага. Я решила, что пришло время дать имя моему коту, раз уж он остался у меня".

Я поворачиваюсь и направляюсь в столовую, чтобы взять стул, избегая Сальваторе, не желая знать, наблюдает он за мной или нет. Я так зла на него.

"И это должен быть "Курт"?"

"Да". Я выбрала это имя, чтобы мне всегда напоминали о том, какой лжец мой муж.

Я несу стул на кухню и забираюсь на него, намереваясь спустить Курта. Однако, как только я тянусь к нему, он перепрыгивает на стойку, пробегает по ней и запрыгивает на барную стойку перед Сальваторе. Они вступают в нечто вроде противостояния, кот с интересом наблюдает за ним, а тот хмурится. Я открываю рот, чтобы предупредить Сальваторе следить за своей тарелкой, но Курт уже схватил огромный кусок еды и умчался прочь.

"Это была… рыба?" спрашиваю я.

"Да. А что?"

Я стону. "Это портит его желудок".

Наблюдая за тем, как Курт жует кусок рыбы в углу кухни, и думая о том, что ждет меня завтра в туалете, я решаю, что на сегодня с меня хватит. Я беру контейнер с остатками мяса из холодильника и возвращаюсь в свою комнату.

Милен выходит из кухни и идет через гостиную, неся остатки обеда, очевидно, планируя съесть их в своей комнате. Я решаю, что так не пойдет. "Никакой еды в спальне".

Она останавливается на своем пути, медленно поворачивается и окидывает меня твердым, взволнованным взглядом. "Ада приносила мне туда обед и ужин".

"Но ты же их не ела, правда?" Я указываю на барный стул рядом со своим. "Ты будешь есть здесь".

"Я точно не буду есть за одним столом с тобой".

Я хватаюсь за спинку стула и поворачиваю его так, чтобы он стоял к ней лицом. "Сюда", — рявкаю я. Милен поднимает подбородок, но все же делает то, что я прошу.

"У тебя проблемы с контролем". Она садится рядом со мной и начинает есть прямо из контейнера.

Меня поражает, насколько неожиданно нормальной она оказалась. Если бы я этого не знал, то никогда бы не догадался, что она принцесса мафии, привыкшая к роскоши. Она кажется такой обычной, живя в той помойной квартире, работая медсестрой и держа эту идиотского кота. Почему бы не потратить деньги, которые присылал ей брат? Ногти у нее короткие и не накрашенные, а волосы собраны на макушке простой резинкой. Я видел, как они висят свободно, и это простая стрижка, ничего вычурного. А вот ее лицо. Никакого макияжа. Никаких накладных ресниц. В нашем кругу я не встречал ни одной женщины, у которой не было бы идеально уложенных волос, безупречного макияжа и наряда, сошедшего с подиума. И все же женщина, сидящая рядом со мной в свободной футболке и джинсах, красивее всех остальных. Милен Скардони — редкий экземпляр.

"Завтра мне нужно сделать несколько покупок", — говорит она между укусами.

"Ты возьмешь телохранителей".

"Телохранителей?" Она поднимает на меня глаза. "Во множественном числе?"

"Да".

"Я иду в гребаный супермаркет. Одного будет достаточно".

"Ты возьмешь телохранителей, которых я тебе назначу, или можешь сделать заказ через интернет. Твой выбор."

"Отлично." Она возвращается к своей еде. "Я собираюсь купить тампоны и кошачий корм с двумя гориллами, идущими за мной".

"Четырьмя гориллами", — говорю я.

Она вскидывает голову. "Четырьмя? Ты серьезно?"

"Не спорь со мной, Милен. Это ни к чему не приведет. Все будет по-моему, или этого не произойдет".

"Тебе" — она тычет вилкой мне в лицо — "нужна профессиональная помощь".

"Алессандро будет ждать тебя перед дверью в девять. Он будет сопровождать тебя. Остальные приедут на второй машине".

"Две машины. Чертовски здорово". Она качает головой и продолжает есть.

Похоже, меня снова игнорируют, поскольку она продолжает запихивать еду в рот, явно стараясь сделать все возможное, чтобы избежать зрительного контакта со мной.

"Ты не спросила, что случилось с моей ногой", — говорю я и вижу, что ее вилка все еще на полпути к цели.

"Что случилось с твоей ногой?" — спрашивает она, прежде чем откусить кусочек мяса.

"Огнестрельное ранение. Транстибиальная ампутация".

Она поднимает голову и смотрит на повязку, виднеющуюся под манжетой рукава моей футболки. "Похоже, людям нравится в тебя стрелять".

"Такое случается".

"Сколько раз?"

"В меня стреляли?" Я потянулся за своим стаканом воды. "Я перестал считать. Но если ты имеешь в виду, сколько раз в меня попадали — восемь. Вообще-то, девять, если считать тот прошлый, но это было просто ранение".

Глаза Милен выпучились. "Ни хрена себе. Ты пытаешься побить мировой рекорд Гиннеса или что-то в этом роде?".

Я игнорирую ее реплику. "Когда ты вышла за меня замуж, ты тоже стала мишенью", — говорю я. "Теперь ты понимаешь необходимость четырех телохранителей?".

"Замечательно". Она вздыхает и смотрит на мою левую руку, лежащую на поверхности бара. "Тоже огнестрельное ранение?".

Значит, она заметила, что я снял перчатку, как обычно делаю перед сном. Я прослеживаю ее взгляд до своей руки, рассматривая многочисленные шрамы, покрывающие мои слегка деформированные пальцы.

"Молоток", — говорю я. "Нервы в последних двух пальцах повреждены. Я не могу их чувствовать. Остальные в основном в порядке, но у меня проблемы с мелкой моторикой".

"Почему ты носишь перчатку?".

"Мне не нравится, когда мне напоминают о моих слабых местах", — говорю я. "Моя левая рука — доминирующая".

"А как насчет ноги? Это тоже слабое место?".

"Нет. У меня первоклассный протез, и я хорошо адаптировался. Уже больше семи лет. Большую часть времени я забываю о нем". Я протягиваю руку, чтобы убрать прядь волос, упавшую ей на глаза, и заправляю ее за ухо. "Тебя это беспокоит? То, что у меня нет части ноги?".

"Нет". Она улыбается. "Но то, что ты лживый ублюдок, беспокоит".

Я наклоняюсь вперед и вглядываюсь в контуры ее лица. Эта улыбка не идет ни в какое сравнение с тем, как она смеялась в кафе два дня назад. Улыбка в кафе мне понравилась. А эта мне не нравится. Она кажется… злой.

Опираясь на костыли, я встаю и наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо. "Но я никогда не лгал тебе, Милен, не так ли?"