Джейд Вест - Темный Плохой Порочный
— Спасибо, Джеймс, за все.
— Пожалуйста.
Я наблюдала за ним, пока он не скрылся из виду. Он даже не оглянулся. Прежде чем вернуться наверх, я глубоко вздохнула, убедившись, что для встречи с новой соседкой моя улыбка на месте. Ребекка уже поставила чайник. Он был алого цвета, как и все остальное на кухне.
— Чай или кофе? — спросила она, подняв обе банки.
— Кофе, пожалуйста, черный, два сахара.
— Не обращай внимания на Джеймса, он всегда исчезает.
— Я так и поняла.
— Он хороший, правда, не обращай внимания на то, во что он заставил тебя поверить, — улыбнулась она, протягивая мне кружку.
Бекс уселась на диван, а я решила еще раз осмотреть комнату. Коллаж из фото говорил о том, что она выступала на каком-то мероприятии, вся в блестках и перьях, и при всем этом выглядела удивительно.
— Я участвую в бурлеске, — сказала она, проследив за моим взглядом, — хотя и не так часто теперь. Слишком много всего происходит.
— Ты выглядишь великолепно!
— Удивительно, что могут сделать с тобой немного блеска и блесток.
Я вгляделась пристальнее в фотографии на стене, хотя их можно назвать скорее картинами, и увидела надпись «РХ» в уголках картин.
— Твои?
— Конечно. Я редко рисую, но это случается.
— Они удивительные, — я застыла, любуясь одной из картин, на которой была изображена женщина в корсете, постукивающая хлыстом по бедру — суровая, стильная и чертовски сексуальная. Я улыбнулась, вспоминая слова Джеймса об оттенках серого. — То есть, писать картины твое не основное занятие?
— Вроде того, — улыбнулась она, — я работаю внизу.
— Ты татуировщик? — я подошла к другой картине. Она была меньше, но более сложной. Какое-то мифическое животное, написанное крупными и резкими мазками, с головой дракона, переходящей в тело льва. Это была странная картина, темная и жесткая, но невероятно красивая. Я не могла отвести от ее глаз.
— Химера, — объяснила Ребекка, — одно тело, два зверя. Ее мне заказали в качестве дизайна тату.
— Очень красиво. Тату на спине?
— На груди, хотя хвост пересекает ребра и доходит до позвоночника.
Я попыталась представить человека, которому бы подошла подобная татуировка, кому-то вроде Ребекки, кому-то такому же необычному. Я присела рядом с ней.
— Мне нравится, как ты здесь все обустроила, очень круто.
— Правда? — удивленно спросила она.
— Честно, потрясающе сделано, очень стильно.
— Хозяйка дает мне волю, поэтому если у тебя появятся какие-то супер крутые идеи в плане интерьера, дай мне знать.
— Тебе определенно повезло с хозяйкой.
— Ага, она моя бывшая. Ей принадлежит тату-салон внизу, так что, технически, она еще и мой босс. Что означает особое отношение ко мне. Не думаю, что Джеймс сказал тебе, что я лесбиянка и что-то вроде би. Это проблема? Обещаю, что не буду приставать к тебе ночью.
— Никаких проблем.
— Прекрасно, — сказала она. — Значит, ты работаешь с Джеймсом? Бьюсь об заклад, это весело, его замашки перфекциониста сводят меня с ума даже в лучшие времена.
— Он такой себе надсмотрщик. Хотя это и хорошо… он хорош.
Она улыбнулась мне, ярко и тепло.
— Знаешь, ты можешь спросить. Должно быть, ты думаешь об этом.
— Прости?
— Как мы познакомились. Джеймс и я, мы не очень-то похожи.
Я усмехнулась.
— Вы, кажется, совершенно разные люди.
— Я ходила в школу с его женой, знала ее с пятилетнего возраста. Как-то она пришла ко мне, чтобы сделать тату на лодыжке, и с тех пор мы начали общаться. Мы с моей бывшей девушкой Джез часто отдыхали с ними, ходили на двойные свидания. Потом они расстались, а вскоре и мы с Джез. Но Джеймс и я до сих пор поддерживаем связь.
— Он упоминал о своей жене.
Бекс приподняла брови.
— Впервые, обычно он не говорит о ней.
— Он сказал не так уж много, только то, что ее звали Рэйчел и что она была неверна.
— Ну, о ней можно написать целую книгу. В любом случае, хватит разговоров о Джеймсе Кларке, — она подняла свой бокал. — Добро пожаловать, Лидия! За нас и за наш статус новообретенных соседей!
Я была рада такому тосту. Честно говоря, я была чертовски счастлива находиться здесь.
***
Джеймс
Сидя напротив меня за столом, Бекс надула губы.
— Ну, и почему я здесь?
— Я хотел провести обеденный перерыв вместе со своим лучшим другом. Это разрешено, не так ли?
— Ага, разрешено. И я уверена, что это никак не связано с тем, что у меня появилась новая соседка по квартире.
— Совсем не связано.
— Конечно. Итак, как жизнь в мире Джеймса?
Я улыбнулся.
— Итак, как обстоят дела с Лидией, Ребекка?
— Хорошо, — сказала она, закуривая сигарету. Я плотнее закутался в пальто, поднимая воротник, чтобы скрыться от ветра. Принесли наш кофе, и я потягивал свой, пока Ребекка делала глубокие затяжки, выпуская дым в мою сторону. Я бы предпочел сидеть внутри, подальше от холода и прохожих, но за никотиновую зависимость Ребекки приходится расплачиваться.
— Выкладывай, Джеймс, чего ты хочешь? Это, должно быть, убивает тебя — взять выходной от тренажерного зала.
— Я твой друг, мне любопытно, как у тебя дела. Прошли недели, думаю, у тебя должны быть какие-то новости.
— Ты не интересовался у нее?
— Мы работаем вместе, наши разговоры, как правило, не выходят за рамки рабочих моментов.
— Я уверена, это только твой выбор. Ты хочешь ее, верно? — ухмыльнулась она.
Я почувствовал нарастающее раздражение, и желание встряхнуть Ребекку за ее интуитивные маленькие плечи запульсировало в висках.
— Она моя коллега, что делает ее отвратительно непривлекательной и вне досягаемости.
— Я не виню тебя. Кстати, она милая. Забавная… умная… сексуальная, как ад.
— Я не заметил.
— Ох, прошу тебя. Отвали со своим дерьмом, Джеймс, — она наклонилась над столом, все еще выдыхая на меня свой дым. — Ты мог бы приехать, ну, знаешь, как нормальный человек, а не тащить меня через весь город, чтобы поиграться в частного детектива.
— Ты испытываешь мое терпение, Ребекка. Как я уже сказал, я хотел увидеться.
— Мы могли увидеться прошлой ночью. Люди спрашивали о тебе… когда ты отшлепаешь пару кисок, заставишь кого-то плакать… ты перестал напоминать большого плохого Маску. Кстати, где ты был?
— Занят.
— И когда ты вернешься?
— Когда почувствую, что пора.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты уже засадил какой-то тугой киске? Слава Богу!
Я встретил ее взгляд, без слов передавая свое раздражение.
— Она больше не страдает?
