Владимир Бауглир - Один...
Даже ощущение Лешкиного члена, забравшегося тем временем в меня, было куда привлекательней.
Но Агатти, казалось, хотелось чего-то еще.
— Послушайте, привяжите меня за руки к дереву, словно насилуете, — попросил вдруг наш сотоварищ. — И покрепче, чтоб чувствовалось!
— А если кто вдруг увидит? Что они могут подумать?
— Так ведь это — игра, — сказал Агатти таким тоном, что мы вдруг ясно осознали, что на этой планете настоящее, страшное насилие попросту невозможно.
Используя наши кожаные пояски, мы крепко привязали кисти рук Агатти к двум близкостоящим деревьям, и сладострастные стоны «насилуемой» понеслись над зеленой полянкой. В новой позе Лешка уже не мог пристроиться ко мне, и поэтому, став немного сбоку, обхватил губами член Агаттияра и не отпускал до того самого момента, пока тот не откупился порцией сладкой горячей спермы...
2
В город мы возвращались все вместе. К тому времени Агаттияр уже знал нашу тайну, хотя и не сразу поверил в нее. «Накладные» груди его не убедили — оказывается, и среди его народа порой встречаются плоскогрудые. А вот отсутствие у нас женских «дырок» действительно привело его в полное изумление. Сперва он искренне посочувствовал нам, что мы никогда не сможем иметь детей, а затем долго удивлялся цивилизации, в которой женское и мужское начало существуют отдельно друг от друга. Мы же изумлялись его миру, в котором все существа выявились обоеполыми. Себя они называли андрогинами. (В отличие от земных гермафродитов, у которых мужское и женское начало подавляют друг друга, мешая достичь совершенства, у андрогинов оба начала были развиты до абсолюта, гармонично дополняя друг друга). И когда здесь образовывались семьи, то оба родителя рожали друг от друга детей. В сексе здесь было допустимо все, ибо как можно разделить для андрогина фрагменты секса на гомо- и гетеросексуальные? Абсурд! Нонсенс!..
Впервые мы видели цивилизацию, в которой просто не могло возникнуть понятие сексуальных меньшинств. Впервые был мир, где никто не мог крикнуть «Бей голубых» или «Гони розовых», и, может, именно поэтому цивилизация андрогинов была такой благодушной и умиротворенной. Пожалуй, и местные «изнасилования» — детскую пародию на учение де Сада — придумали они как парадокс-разнообразие, чтобы хоть чем-нибудь слегка встряхнуть свои нервы.
Прав-таки, видать, был Фрейд, когда говорил, что все проблемы мира идут от сексуальной неудовлетворенности.
Кстати, в сексе у андрогинов не было никаких ограничений — ни возрастных (никто не мог рявкнуть «Еще рано!»), ни каких-либо других, обычно выдумываемых «великими цивилизациями».
И поэтому весь здешний мир был добр и нежен. И чужан-иномирян типа нас здесь не убивали и не изгоняли, а напротив, старались окружить заботой и вниманием и показать все самое интересное и самое лучшее. Так что зря мы маскировались, цепляя «груди» из носков...
Нашим проводником по городу стал, разумеется, Агаттияр. На правах первого нашедшего. Да мы и не возражали.
Сперва он познакомил нас со своими родителями, похожими на двух пышногрудых улыбающихся тетушек (правда, я так и не понял, кто из них был Агаттияру отцом, а кто — матерью). А затем Агатти потянул нас в свой любимый секс-шоп.
Впрочем, даже тот, кто посещал наилучшие секс-шопы Земли — не видел и тысячной доли того, что было здесь.
Магазин из многих залов, лишь первые из которых были «земными». Там пачками громоздились журналы, крутизне которых оставалось только завидовать. Причем смотреть их разрешалось бесплатно, как, впрочем, и видеофильмы, сизые кристаллы записи которых занимали две обширные полки, а просмотровые очки-мониторы лежали возле каждого кресла на полированных столиках.
Далее на полках возлежали искусственные влагалища, а за ними частоколом высились ряды искусственных членов. Выделанные до последней жилочки, до последнего волоска, они были самых разных размеров — от моего мизинца и до таких, которым позавидовал бы любой жеребец или ослик. Я взял один такой в руку. Стройный и упругий, он оказался мягким и элластичным, теплым, совсем как настоящий. И даже запах от него был как от настоящей свежевымытой ялды. Тонкие волосики кучерявились вокруг напряженных яиц в слегка сморщенных «мешочках», на кончике залупы выделялось отверстие мочевого канала. А за яйцами в том месте, где обычно начинается обладатель члена, была большая полупрозрачная присоска. Ведомый логикой и интуицией, я прилепил член присоской к стене, а затем тут же наделся на него попкой. Потом я уже разглядел, что есть члены не только с присоской, но и со встроенными вибраторами, что, слабо позванивая, сами затягиваются в попку, пульсируя в ней непривычным, но очень возбуждающим ритмом. Были члены с изменяемым ритмом вибрации и изменяемыми размерами, которые могли стать то толще, то тоньше. Были и ни на что не похожие члены, состоящие сплошь из множества блестящих жемчужных шариков, вращающихся в разные стороны, и члены с музыкой, были «двучлены» для одновременного ввода в вульву и анус и «двучлены», торчащие в обе стороны от общего основания — явно для двоих ценителей сразу. Были члены с головкой в виде кулачка и в виде торчащего пальца... Глаза разбегались. А за этими полками шли стеклянные витрины, в которых стояли «синтетические андрогины» — от надувных кукол в натуральную величину до роботов-иммитаторов, напичканных новейшей электроникой и готовых выполнить любую сексуальную функцию...
Далее следовали залы эротической одежды и принадлежностей для садо-мазохиствкой игры. Там-то Агатти и сделал первые свои покупки. Которые, впрочем, оказались и последними, так как дальше пошли отделы секс-игр и секс-автоматов, диковинных и зачастую не всегда сразу понятного назначения.
А вернувшись домой к Агатти, мы приняли участие в диковинной для нас игре, которую затеял наш юный друг.
Для начала все мы полностью обнажились, а затем Агаттияр одел на нас кое-что из купленных шмоток.
Черные кожаные пояски со стальным колечком, надеваемым на член, плетеные из узких полос бюстгальтеры и другой поясок — на талию. Полумаски из кожи — на лицо. Напульсники, богато усыпанные стальными заклепками. Себе же Агатти надел также украшеный клепками черный ошейник. Он стал добровольной «жертвой», и мы взялись привязывать его купленными им же ременными петлями к спинке кровати. А затем, доводя до экстаза легкими ударами по ягодицам мягкими кожаными плетьми, мы по очереди вошли в него, втыкая не только в попку и п...у, но и в раскрытый в сладостной истоме рот. Затем перевязали его к той же спинке кровати за ноги, и входили в него сверху, а кто-то из нас при этом слегка покусывал Агатти за соски и сосал его груди. А затем, отвязав нашего друга, Игорь повернул его спиной к себе, поднял за ноги и надвинул его на свой член. Тем временем Лешка сунул свой член в ротик «жертвы», а я слегка тыкал рукоятью плети в дырочку румяного агаттиярова ануса.
