Максим Бодрый - Особенности межвидового скрещивания в открытом космосе
— Это типа ложки вырезать и тарелки разрисовывать?
— Я художник-декоратор.
— А-а. Знаешь, на Земле всякие художники тоже оказывались на подобных работах. Правда, никто никого не возрождал и не исследовал. Просто трахались на камеру или составляли компанию богатым жиробасам. Ну а потом все равно трахались. Частенько на камеру.
— Я здесь не ради денег, если ты об этом.
— Идейная? — удивился Семен.
Симпра кивнула, тряхнув золотистой гривой:
— Искренне верю, что каждый имеет право на второй шанс, какую бы ошибку не совершил.
— Хорошая вера. Жаль, далеко не все ее разделяют. — После минета и второго бокала человека понесло философствовать.
— Так считают все жители Фурии. Мы — мирный народ.
— А Галл говорила, не стоит пытаться почесать тебя за ушком, а то получу.
— Без разрешения и правда не стоит. — Девушка выпустила когти — каждый с мизинец Семена. — Мирный — не значит готовый терпеть все подряд.
— Так я могу почесать?
— Нет, — серьезно ответила инопланетянка.
— А заняться сексом?
— Когда пожелаешь.
— То есть трахаться можно, а чесать за ушком — ни-ни?
— У всех свои табу. У фурианских мужчин, например, очень чувствительные внутренние стенки анусов. Даже слабая стимуляция вызывает бурный оргазм. Для них нет ничего постыдного попросить партнершу взять себя сзади. А ты бы попросил?
Дроздов перекрестился пустым стаканом:
— Чур тебя, чур! Я все понял. Объяснила более чем доходчиво.
Помолчали. Пауза затянулась, Семен лениво поднялся и размял поясницу.
— Скучно, блин. Пошли по ангару что ли пошастаем.
Симпра пожала плечами:
— Почему нет?
Землянин взял девушку за руку и зашагал к люку. Тот разъехался в стороны как затвор фотоаппарата. Но не успела парочка и шага ступить, как дорогу заступили двое охранников, дежуривших у входа. Дуболомы в тяжелой броне сердито зашипели на своем языке, видимо, предлагая спутникам вернуться.
— Да мы тут походим немного, — ответил Дроздов. — Погуляем, понимаешь?
Он прошелся пальцами по ладони, показывая ящерам наглядно, раз уж те русского не выучили.
— Ходить тут, — парень обвел рукой помещение. — Дышать свежим воздухом. Сечешь?
Верзилы переглянулись и снова зашипели, тыча перчатками на люк.
— Да вернемся, вернемся минут через десять. Я уже задолбался сидеть в этой конуре! Чего ты разволновался, служивый? Куда мы денемся с космического корабля?
Шум привлек внимание ящерки в маске-респираторе. Она, кажется, встречала Семена после злополучной охоты в исследовательском центре. По крайней мере, одета похоже. Интересно, кто эти ларанки в белом: ученые, медперсонал? Хорошо хоть инопланетянка худо-бедно говорила на великом и могучем, страшно шепелявя и посвистывая.
— Ш-ш-што проис-с-с-ходит? — спросила незнакомка.
Парень объяснил. Ларанка перевела слова бойцам, те что-то тихо проворчали и потеряли к парочке всякий интерес.
— Меня с-с-совут Улаха, я буду с-с-сопровождать вас-с-с-с на с-с-случай, ес-с-с-ли у с-с-стражи вос-с-с-сникнут вопрос-с-сы.
Землянин поморщился и потер ухо. Совпадение, или Улаха специально выбирала слова, содержащие самое большое число букв «с»?
— Мы не против, — ответил Семен.
— Провес-с-с-ти экс-с-с-курс-с-с-ию или с-с-справитесь с-с-самос-с-стоятельно?
— Проведи… Покажи вон тот челнок.
— С-с-следуйте с-с-са мной.
Девушка встала у трапа и с видом бывалого гида начала рассказ:
— С-с-спус-с-скаемый аппарат «С-с-стрела» с-с-сверхмалой дальности, с-с-снабженный с-с-с-истемами атмос-с-сферного, кос-с-с-мического и с-с-суборбитального полетов. С-с-струнная с-с-силовая ус-с-становка отс-с-сутс-с-ствует.
Землянин с трудом сдерживался от просьбы заткнуться. Из-за чертовски громкого свистящего шипения голова разболелась так, будто соседи сверху сутки напролет сверлили стены перфораторами.
— А можно глянуть изнутри?
— Рас-с-сумеетс-с-ся.
Семен неспешно, как английский лорд, поднялся по трапу и с облегчением вздохнул. Это был тот самый челнок, подготовленный для охоты и до сих пор не разгруженный. На переборках все еще висели бронированные скафандры и плазмеры.
Улаха, явно не ожидая подвоха, взошла следом и открыла люк в кокпит, готовясь начать лекцию о чудесах ларанских науки и техники. Но вместо этого увидела черное дуло плазмера, направленное прямо в лицо.
— Это боевое оруш-ш-шие, — проговорила инопланетянка, думая, что тупорылый дикарь взял пушку случайно, привлеченный блеском газового баллона.
— Я знаю. Заводи пепелац.
— Семен, что ты делаешь?! — испуганно выкрикнула Симпра.
— Тише, не ори. — Парень выглянул в ангар — не чешет ли на выручку чуткая слухом стража. Но солдаты спокойно караулили входы-выходы. — Хочешь и дальше киснуть в каморке? Слетаем проветримся…
— Галл нас убьет!
— Да ничего она не сделает! Скажешь, я взял вас в заложники. Эй, ящерка, ты поняла? Валите все на меня.
Поняв, что никто не шутит, и бешеный пришелец на самом деле решил угнать челнок, Улаха подняла руки и залепетала:
— Я не умею управлять «С-с-стрелой».
— Давай рассказывай! Для вас звездолет что велосипед. Заводи мотор, не зли меня.
— Это бес-с-сумие…
— Правда? — Семен вскинул бровь. — Хочешь, я расскажу тебе, что такое безумие? Безумие — это сутки напролет сидеть в каюте как зэк в камере. От вашего корабля уже крыша едет, видишь? А теперь села за штурвал — и лети на планету.
Улаха подчинилась. Убрала трап, шасси, открыла шлюз. Белый треугольник вылетел из ангара, провожаемый удивленными взглядами охраны. В ту же секунду из динамиков на потолке кокпита донеслось раздраженное шипение. Пленница хотела ответить, но получила тычок дулом в спину и настойчивый совет отключить связь.
— Не могу поверить! — выдохнула Симпра. — Это… это так круто!
Девушка во все глаза смотрела на приближающуюся ржаво-серую поверхность, исполосованную темными горными хребтами.
— Эй, пилот, на планете дышать-то можно?
— Атмос-с-сфера с-с-сильно рас-с-сряжена.
— Надевай скафандр, — велел Семен фурианке. — Его подогнали под Тилу, так что ты точно влезешь.
Фурианка обвила хвост вокруг талии и с кошачьей грацией втиснулась в тяжелый костюм. Землянин отдал ей плазмер и облачился в броню сам. Скафандр состоял из похожего на комбез поддоспешника (если можно так выразиться), только в разы более толстого, и, собственно, отполированных до блеска панциря и шлема. При кажущейся громоздкости он оказался невероятно легким, будто из пластика, и ничуть не стеснял движений.
