Нина Леннокс - Шлюха-2
доверяя своей злости? Он, словно слепой котёнок, идёт по жизни. А когда наступает
прозрение — изменить ничего нельзя.
— Это был мой ребёнок, да? — спросил бутылку севшим голосом и отпил ещё. — Я убил
своего сына? Или свою дочь? — Ещё глоток, и память срывается в агонию.
Ей было больно от его слов, он видел. И он не хотел делать ей больно. Твою мать, пусть
она причиняет ему боль! Пусть танцует на его костях, имеет право. Пусть заберёт всё, даже душу, хотя этого у него, точно, никогда не было. Просто монстр в человеческом
обличии.
— Мой ребёнок... Что, если это был мой ребёнок? — Шептал, находясь в дурмане. Открыл
вторую бутылку, но вкус уже не чувствовал. Лишь горечь воспоминаний во рту. — Мой...
Он бы заплакал, если бы умел. Каждый день изнуряющих тренировок в спортзале, работа
допоздна, сон в свободное время — и он не помнил о ней. Стоило один раз столкнуться с
Зарой... нет, Ириной, и он пропал. То, что он убивал в себе три года подряд, воскресло
вмиг и теперь убивало его самого. Десятки женщин прошли через его жизнь после неё, но
он не помнил их. Модели, актрисы, телеведущие, даже спортсменки. Тела, стоны, банальные фразы на утро... Но лица?.. Кем они были? Её лицо было высечено в граните на
постаменте его жизни.
Шлюха... Журнальный столик в центре комнаты врезался в стену. Это слово заклеймило...
его душу. Совсем не её, а его. Мамаша управляла его жизнью все грёбаные сорок лет. Она
насмехалась над ним даже после смерти, ведь он остался таким же несчастным, каким был
и при её жизни. Она ушла, а он остался гнить дальше. Сын шлюхи. Зара была права. Его
Зара. Не Ира, не Ирина Валерьевна Нарватова! Старый урод не сделает её своей. Никогда
этому не бывать.
Гостиничный номер расплывался перед глазами, руки уже не удерживали бутылку. Макс
понял, что зашёл слишком далеко — он добрался до своей души, которая, все-таки, была
у него. Наполненная гноем, умирающая душа. И она скорбела по Заре и прошлой жизни.
Но злобная часть шипела, что она — шлюха, что все они — шлюхи, нельзя ей иметь детей, и он не должен убиваться из-за неё.
«Заткнись, заткнись!» — проорал он про себя, пытаясь усмирить подонка, живущего
внутри.
Слабые пальцы достали блистер с таблетками. Было так плохо. Он запутался в паутине, тело было скованно, конечности оплетены металлической паутиной. По рукам шла кровь, паутина эта колючей проволокой врезалась в них. Это кровь его ребёнка... Он узнает, чей
это был ребенок. А сейчас нужно принять меры, или он просто сдохнет. Выдавив на
ладонь две таблетки, Макс уже поднес их ко рту, но внезапно остановился. Нет... Нет...
Никакого допинга, никакого усыпления нервной системы. Никакого отключения сознания.
Он хотел жить САМ. Мыслить самостоятельно и решать проблемы без стимулирования
мозга. САМ! Таблетки отправились к остальным вещам, то есть — в стену. Впервые в
жизни он самостоятельно примет удар, самостоятельно решит, что делать. Что делать с
ней...
Разум окончательно покинул его больную голову. Допив коньяк, он отбросил бутылку в
сторону. Телу нужна была разрядка. Этому он не мог сопротивляться. Откопав в хаосе
вещей на полу телефон, мужчина набрал номер.
— Венди, зайди ко мне.
Глава 5.
Стефан с трудом дождался утра, не находя себе места в комнате. Что происходило с
Максом? Лишь бы ничего плохого. Чёртов отель был настолько хорош, что из-за
шумоизоляции не было слышно ни звука! Разнообразные мысли уже завернули его мозг в
спираль. Марина, Макс, Зара... Всё те же люди, все та же боль. Мужчина бросил взгляд на
наручные часы. Пусть братишка ещё поспит перед тем, как он придёт к нему с нотациями
и поучительными пинками.
Больше всего его сейчас заботило другое, точнее, другая — Марина. Боже, он до сих пор
чувствовал лёгкий аромат шампуня на её волосах, руки покалывало от воспоминаний, как
он касался её. Закрывая глаза, он переставал жить здесь и сейчас. Он был где угодно, но
только не здесь. С ней. Сердце навсегда отдано ей. Какого черта она целовала этого
Вадима?! Руки стало покалывать сильней, но уже от жажды крови. Он начал походить на
Макса. Они не были родными, но безумие текло в их крови, родня их таким образом.
Выходит, не было у него шанса... Ни на что... Никогда. Устало вздохнув, Стефан сел в
кресло.
Почему же так много надо для счастья? И что конкретно надо? Какие константы этого
мира должны сойтись, какие явления произойти, чтобы один человек на Земле стал
счастлив? Кажется, так это просто — стать счастливым. Возьми и стань. Скажи человеку, которого любишь, о своей любви. Удержи любовь, во что бы то ни стало. Сделай шаг
навстречу к своей мечте, беги туда, где хочешь быть. Почему же он вечно был не там, не в
том месте, не в то время, не с теми людьми?.. Почему эту нежную девочку целовали чужие
губы? Дарили тепло чужие руки? Ведь он тоже мог. Но его крестом стал Макс и его
вечные проблемы. Черт! Как он устал. Бросить бы всё к чертям, и... делать что? Идти к
своему счастью, чёрт возьми! Даже, если придётся впервые в жизни послать Макса к
дьяволу.
Он поднялся и направился в номер брата. Дверь была не заперта. Странно... Стефан
осторожно открыл её и вошёл. Твою мать... Номер был разгромлен до основания. Многие
вещи порваны или разбиты. А сам Макс валялся на кровати в виде трупа. По всему
помещению распространялся запах алкоголя, забивавший нос. Ясно, всё было
закономерно. Как ещё этот человек мог решать свои проблемы? Только так. Мужчина
заметил в углу, среди хлама, знакомый ему блистер. Опять не выпил! Стефан подошел к
телу на кровати, едва узнавая в нем брата.
— Эй, тело, вставай! — Потряс его за плечо. На это он услышал лишь невнятное
бормотание. Наверное, это было сонное «иди к черту».
Стефан сходил в ванную и набрал в чашку ледяной воды.
— Считаю до трех. Раз, два, три... Прости, — мило улыбнулся и вылил воду на Макса.
Раздались еще более невнятные звуки и нечленораздельное мычание. Макс открыл глаза и
подорвался на постели.
— Что за на х*й?! — спросил с ошалелым видом, вытирая воду с лица. — И почему это я
не удивлен, что ты стоишь рядом и ржешь? — Недовольно посмотрел на брата. — А-а, ясно. — Заметил в его руках чашку.
— Посмотри вокруг. Что ЭТО за х*йня? Ты вчера сорвался?
— Так вышло...
— Ты слабак. — Ткнул в него пальцем. — Таблетки валяются на полу, а ты — в виде трупа
