Европейские каникулы (СИ) - Зайцева Мария
Да уж, ему и правда понравилось.
Сомнения были ни к чему.
Вот только ей было не по себе. Потому то он её переиграл. Опять переиграл, скотина американская!
Ну кто же мог предположить, что у него сила, как у быка?
Что он наручники эти разорвёт в одно движение?
Что опять, в очередной раз, заставит играть по своим правилам?
Прав он, как это ни противно признавать, прав!
Не хватает ей предусмотрительности!
Доун повернулась к ноутбуку, где застыла на паузе запись.
Всмотрелась в свои, совершенно безумные, жадные глаза.
Она красиво получилась на записи, сексуально.
Ещё более сексуально выглядели руки Диксона, попадающие в кадр.
Руки, сжимающие её плечи, трогающие её шею. Пальцы, властно размыкающие её губы, прихватывающие её за высокий конский хвост, оттягивающие за волосы назад, так, что спина гнулась по-кошачьи.
И его голос, хриплый жесткий голос за кадром, пошлые словечки, сдобренные крепким солдатским матом. Возбуждает до мокрого белья.
Диксон не имел опыта в съёмках хоум-видео, но это нисколько не ухудшило качество съемки.
И качество секса — тоже.
Только финал немного смазался, потому что Диксон увлекся, уронил камеру объективом вниз, и писался только звук. В основном, её звук.
И она была громкой, неприлично громкой, умоляя, упрашивая, перемежая немецкую речь с английской, не останавливаться, продолжать, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
И Диксон слушался. В этой ситуации он слушался. Только в этой.
Бездушная камера зафиксировала, как он затем встает, собирается и уходит. Сказав напоследок буквально одну только фразу.
И Доун все перекручивала и перекручивала на конец записи. На его прощальные слова.
— Хорошая ты баба, Доун. Но дура.
Что он имел в виду?
И почему, почему не отпускает её мысль, что она сделала что-то не то?
И почему она сидит и сидит перед чёртовым зеркалом с того самого момента, как он ушел, хлопнув дверью, разглядывает свои синяки и засосы, вспоминая, как он касался ее, как целовал, как сжимал.
Словно заново переживает. До сладкого томления в груди.
И почему никак, вот никак не исчезает ощущение, что она что-то упустила? Что-то очень важное?
9
Дерил Диксон немного пришел в себя только уже в номере.
Нет, все-таки хорошо, что нашлась у него выдержка, что внезапно проявила себя, не позволила совершить непоправимое.
Да и этот полудурок Ганс вовремя нарисовался.
Прям, как почувствовал, скот.
Ведь еще чуть-чуть, еще немного… Если б они не были так близко к конюшням…
Нет, главный дебил здесь — это он, Дерил Диксон.
Вот что ему стоило развернуть лошадь в сторону от приюта? Увезти девчонку туда, где никто бы не помешал?
Прав Мерл, ничего он нормально сделать не может…
Если уж начал, надо дело до конца доводить. А то полез к ангелочку, напугал опять, маньяк.
Дерил вспомнил, практически тактильная память осталась на ладонях, как Бетти вздрогнула от его неожиданно грубого прикосновения, от того, как резко и плотно прижал он ее к себе, застыла, нечаянно подставив ему под губы сладкую шею, чуть выгнулась…
И морок накрыл окончательно.
Он ее уже практически развернул к себе, когда услышал мужской голос, веселый, молодой, зовущий Бет (его Бет!) по имени.
Долговязый придурок тащил небольшую лестницу, и, судя по всему, хвастался.
Затем что-то спросил, явно что-то личное, на что Бет, засмущавшись и покраснев до кончиков ушей, помотала головой, отказываясь.
Дерил понял, что это то ли ее парень, то ли тот, кто явно под нее клинья подбивает, и мгновенно разозлился.
Так глянул на придурка, что тот, понимая, что его возможно будут сейчас бить, умотал в неизвестном направлении. Трусливая, бля, скотина.
Хотя, благодаря ему, Диксон успел взять себя в руки и не натворил чего-то непоправимого. А в том, что это было бы непоправимо, он не сомневался, уж если Диксоны вляпывались, то по полной, у них это бля, семейное, отличительная породная, блять, черта.
На вопрос, чего хотел этот ушлепок, Бетти засмеявшись, ответила, что приглашал на рыбалку.
И Диксон, опять дико возревновав (хотя какое право, какое, бля, право имеет?), каким-то образом собрался и пригласил Бетти на эту самую рыбалку. Если она не занята, само собой, с утра, когда хороший клев.
Он не ждал, что она согласится, поэтому применил все тот же, набивший оскомину аргумент, про индивидуальную экскурсию.
Зачем он это сделал, непонятно.
Ну ведь для всех же лучше, если он будет держать свои лапы и грязные мысли подальше от ангелочка. Ну ведь дурак же, ну дурак…
Но, видно, он еще больший дурак, чем думал до этого, раз согласен продолжить мучения. Да и Бетти не сильно умная.
Надо быть либо нереально наивной и чистой, либо абсолютно недалекой, чтоб не просечь его намерения, особенно после того, как он сегодня лапы распустил.
По идее, она бежать от него должна дальше собственного визга.
Но нет.
Взяла и согласилась.
Радостно, бля, улыбаясь.
Продлевая и усиливая его мучения.
Бля, где ж ему выдержки — то взять на завтрашний день?
Бет ехала в своем любимом жучке и все думала, какая же она все таки наивная дурочка. Додуматься до такого, как предложить мистеру Диксону довезти его до отеля!
Ну где ее голова!
Ну разве не понятно, что такой привлекательный мужчина не нуждается в ее доставке его до отеля? Надо быть с собой честной. Просто Бетти захотелось побыть с ним еще немного времени. И, может быть, решиться… Но нет, не решилась.
И теперь корила себя за глупость и бессмысленные надежды.
Зачем она ему? Когда он… Когда он такой…
Он же приехал развлекаться, сейчас глянет своим пронзительным взглядом из под челки, поведет плечами и все … Любая сочтет за счастье провести с ним время.
По крайней мере, Бет точно пошагала бы с ним, стоило ему только намекнуть.
Но не намекнул… Вообще никакой заинтересованности…
Хотя, прокручивая в памяти момент их почти что триумфального въезда на конюшенный двор, она вспомнила его горящий взгляд и то, как он резко отпрянул от нее, когда (она надеялась в этот момент, что сейчас он ее поцелует) резко навстречу им из-за угла денника вынырнул Ганс и помахал ей рукой, сообщая, что он подтянул болты в ее лесенке.
Пропади он пропадом с этой дружеской заботой в такой момент!
С другой стороны, мистер Диксон предложил провести ей еще один день вместе.
Неужели он заметил, что понравился ей, и из этой своей вежливости согласился таким образом составить ей компанию?
А может, нет, возможно ли, что она ему тоже понравилась..?
Сегодня, на лошади, он так сжал ее, что перехватило дыхание, а мысли заскакали, как белки, в разные стороны… Потом ей показалось, что Дерил даже легко-легко поцеловал в шею…
И она замерла, ожидая следующего, уже совершенно определенного шага. Ожидая поцелуя…
Проклятый Ганс!
Но, скорее всего, это все глупости. Он просто воспитанный и вежливый человек.
И ничего более. К сожалению.
Ночь для обоих прошла мучительно медленно, как вытягивание серебряной канители.
Переслав отчет фрау Лернер на почту, потому что в офисе она не появлялась уже второй день, Бет вылетела на встречу с Дерилом, ощущая, как бабочки, поселившиеся с недавних пор в ее животе, несут ее на своих слюдяных крылышках в сторону знаменитого Штарнбергского озера.
Они выбрали живописное место с деревенского вида мостками, которые были сделаны с немецкой добротностью и европейской расчетливостью. Уютная беседка, начиненная всем вплоть до переходничков под основные гаджеты, гостеприимно открыла им свои двери.
Бет щебетала и щебетала, как птичка после долгой зимы, рассказывала Дерилу, что, куда и как, а он только невозмутимо кивал и неторопливо готовил снасти под рыбу.
